– Каким же? – удивился я.
– Вся нечисть давно в курсе, что кабины оснащены устройствами ликвидации нежелательных посетителей. В диванчике, на котором вы сидите, заложено пятьдесят килограммов тротила.
(Какой же ты, Бонифаций, все-таки наглец и кретин!.. Сидишь на мине и хамишь мужикам, которые одним движением мизинца могут распылить тебя на атомы!)
– И что? – спросил я осипшим голосом.
– Наш дежурный немного растерялся. Не нажал сразу на кнопку ликвидации. Взыскание ему уже обеспечено. Я стоял рядом. Вы показались мне любопытным субъектом. И я решил не подрывать вас.
И еще. Мой отец воевал с Афанасием Македонским. Они вместе охотились в Индии на пантер-оборотней, в Европе на семейство Акеллы... Македонский не раз спасал отцу жизнь. Ваш дед был прекрасным Фехтовальщиком.
Я рад, что выдалась возможность оказать услугу кому-то из рода Македонских. Я, конечно, нарушаю все правила. Но переброска одного хорошего человека на 38 часов в прошлое, это, по сути, мелочь. Похоже, вас действительно здорово прижало. Приборы прямо с ума посходили, обрабатывая данные вашего эмоционального состояния. Вы уверены в жизненной необходимости того, что собираетесь сделать?
– Да, уверен.
– Дело в том, что иное время не всегда принимает гостей. Вы можете погибнуть. Шансы примерно пятьдесят на пятьдесят. Но вашему деду неизменно везло. Время любило его, если можно так выразиться. Редкое качество. Будем надеяться, что у вас хорошая наследственность.
– Разрешите вопрос?
– Конечно.
– Не совсем по теме... Я про «эффект бабочки»... Это когда...
– Я в курсе.
– Так он существует или нет? Я могу изменить будущее своим вмешательством в прошлое?
– Нет, не можете. «Эффекта бабочки» не существует. Чему быть – того не миновать. Это закон. Мир всегда идет своим путем.
– Тогда какой смысл в машине времени?
– Такой же, как в любой другой машине. Она часть мироздания. Последствия всех изменений, что вы совершите, не могут противоречить Великому замыслу. Именно поэтому при переброске все оборотни погибают. И только этим объясняется гибель половины Фехтовальщиков. Благополучно уходить в другое время можно лишь с «согласия» Высших сил. Если ваши цели в ином времени их не устраивают – вы просто исчезаете. Когда откроется дверь, в кабине будет пусто. Еще вопросы?
– Нет.
– Ваше решение осталось неизменным?
– Да.
– Тогда следуйте указаниям дежурного. Наши оперативники в любом случае будут в вашем квадрате через 12 часов. Удачи вам! Надеюсь, еще увидимся.
– Спасибо, Кувалда. Я тоже на это надеюсь.
– Начинаем, Фехтовальщик Бонифаций Македонский, – раздался бодрый голос Андрея.
– Если все пройдет нормально, с меня три ящика армянского коньяка, – пообещал я парню. – Извини, Андрю-ха, что подставил... И, само собой, благодарю, что не взорвал.
– Коньяк – дело хорошее, – весело ответил Андрей. – Итак, вставляйте ключ...
Я механически следовал указаниям, переключая тумблеры, нажимая кнопки. Настроение было не очень. Судя по всему, вероятность благополучного исхода путешествия близка к нулю. Во-первых, я уже почти оборотень. Во-вторых, и у нормальных-то Фехтовальщиков не всегда получается...
– Как самочувствие? – спросил Андрей.
– Вроде ничего...
– Тогда жду от вас три ящика армянского коньяка! Перемещение на 38 часов назад завершено. Местное время два часа семнадцать минут. Удачи!
– Спасибо...
Дверь медленно распахнулась. Я поправил автомат, перевел часы и растерянно шагнул в собственное прошлое.
5
Выбравшись из пещеры, первым делом посмотрел на часы. Половина третьего ночи. Акелла говорил, что из оврага меня вытащили в четыре. Отлично. Все успею. Сейчас, наверное, я только закончил бой и забираюсь на панду.
Что ж, нанесем повторный визит вежливости ожившим вервольфам. Я по-детски улыбнулся. Прикольная все-таки штука, эта машина времени! Как и тогда, лил дождь, грохотал гром, сверкали молнии. Декорации в норме. Поднимайте занавес! Мы начинаем...
Я шагал к пещере оборотней, предвкушая сладость предстоящей битвы. Как там у российского спецназовца Лермонтова? «Есть упоение в бою и страшной бездны на краю!» Есть упоение, есть!.. И бездна тоже есть!.. И я собираюсь погрузиться в кровавый бой!
Ярость во мне постепенно росла. Капли дождя замедлили падение, молнии горели раза в четыре дольше, за время их вспышки я успевал детально разглядеть все вокруг. Звук грома стал похож на медленный и грозный гул камнепада в горах. Я словно попал в фильм, который прокручивают в замедленном темпе.
Обрез, дружище, бей всю нечисть, что встанет на пути, мочи всех, кто будет на расстоянии ста метров! И вот первые змеи, сжимая в зубах серебряные пули, рванулись к часовым при входе в пещеру. Когда я пробегал мимо, они еще только неторопливо оседали на землю. Потом еще пара часовых! Эти волчатки таились в лесу.
Я ворвался в штаб-квартиру вервольфов, как голодная лиса в спящий курятник. Часть оборотней чистила оружие: видимо, недавно вернувшиеся из леса истребители. Другие просто валялись и что-то жрали, третьи азартно резались в карты...
Зарычав, я поднял руки, словно демон смерти, и оскалился, как вурдалак.
Дурацкая поза, да и гримаса не лучше. Но мне почему-то так захотелось. Причуда Фехтовальщика.
Я видел путь каждой пули, вонзающейся в черепа вер-вольфов. Двадцать голов оборотней были пробиты за считанные секунды.
Осталось еще три.
Где же вы? Я жду. Не томите.
Никто и не собирался меня томить. Из глубины пещеры рубанули пулеметные очереди. Опомнились, поганцы... Зараза! Живот и ноги полоснуло пламенем. Ранен! Три вер-вольфа поливали меня свинцом из-за дальних камней. Среди них Акелла. Обрез, огонь! Бах! Бах! Бах!
Вот серебряная пуля вошла в голову Акеллы, вот две другие... Они летят... Мимо! Что за черт! Пушка дала сбой!..
А меня опять резануло. В грудь и руки. Я скинул с плеча автомат и разрядил его в сторону пулеметных гнезд. Обрез, что же ты? Найди их!
Уже нашел... Вижу. Все. Кончено. Двадцать семь.
Остальных я загасил час назад в овраге еще вчера. Или сегодня?... Плевать... Похоже, меня здорово зацепило... Трудно стоять...
... Я лежал у входа в пещеру. Капли дождя хлестали по лицу. Сколько времени? Три часа ночи. Нормально. Я был без сознания минуты две, не более. Что там со мной? Вот дьявол, весь в крови!
Перевернувшись на живот, опираясь на руки, то и дело поскальзываясь в луже собственной крови, кое-как приподнялся. Сел. Сорвал одежду. Осмотрел себя. Две пули попали в живот, рядом с печенью... Три прошли у самого сердца...
Руки царапнуло... Ноги... Две дыры в правом бедре, одна в голени... Кости целы, все ранения навылет... Качественно покромсали... Но кровь уже не идет, затянулось все. Я же оборотень. Почти. Но десяток пуль словить – это не шутка.
Надо быстрее в себя приходить. Как?
Будто не знаешь... Срочно сожрать мяса. Свежего. С кровью. Подобравшись к ближайшему вервольфу, я достал нож и начал резать свежую тушу. С каждым проглоченным куском становилось легче. Аромат еще живой крови тянул к себе.
Вообще-то говоря, пожирание поверженных врагов – древняя воинская традиция. Справедливая и правильная. А традиции необходимо уважать.
Поэтому я желаю сердце Акеллы! Сердце вождя. Десерт священной трапезы. Подойдя к Акелле, я вскрыл грудную клетку, с восторгом вырвал еще горячее сердце и жадно впился в него зубами...
Насытившись, облизал руки. Подошел к знакомому ящику вина и осушил полбутылки. Потом подобрал чью-то аптечку. Вскрыл пакет со стимуляторами. Запивая вином, слопал все.
Присел. Закурил. Опять глотнул вина.
Блаженство... Будто заново родился. Живое тепло и упругая сила танцевали в груди бешеный рок-н-ролл. Лечение свежим мясом прошло успешно.
О'кей! Пора действовать. Время? Половина четвертого. Теперь к оврагу!
Одеваться не буду. Зачем? Лишняя возня. Пробегусь так. Вот разве только пояс с ножом. Полезный предмет.
