Эй, гарсон! Пива и чипсов! Букмекер! Ставлю все на победу пандюков! Спасибо, гарсон, сдачи не надо. Бармен, сделайте звук погромче!.. Спасибо.

Шаровая молния чуть подрагивала, временами переливаясь то золотым, то голубовато-зеленым. Она освещала округу, словно игрушечное солнце из «Детского мира». Гроза и ливень, ночь прекрасна! Скоро на сцене появятся пандюки. И шоу начнется.

И тут я понял, что не прав.

Какое, на фиг, пиво, какой гарсон, какой букмекер?! Если побоище произойдет, то хана всей Руси-матушке и Великому Новгороду-батюшке!.. В мозгу четко нарисовалась одна из дедовых книжек, посвященная различным способам «заражения вирусом оборотничества».

Логическая цепочка, вспыхнувшая тревожными лампочками, отличалась пугающей простотой. Если произойдет схватка, то оборотни наверняка покусают пандюков, пандю-ки наверняка напьются крови оборотней. Оборотни, возможно, со временем выздоровеют. Но не в этом ужас. Панды обязательно мутируют. С ними что-то произойдет. Не в этом поколении, так в следующем. Они стопроцентно станут носителями «гена оборотня». И рано или поздно на Руси появятся пандюки-оборотни. Их с каждым годом будет все больше. Это будет эпидемия. С нормальными пандюками и сейчас воевать практически невозможно. А уж с пандами-оборотнями точно никак не получится. И даже Святая Анастасия не поможет. Ведь оборотни не в ее компетенции. Оборотни – из команды дьявола. А он такого шанса никак не упустит.

И тогда настанет конец света.

Итак, мои действия. Снимаю с обреза глушитель, без него убойная сила выше, делаю максимальный заряд. Командую: вести огонь по головам всех оборотней в радиусе ста метров. Затем: огонь по головам всех панд в радиусе ста метров. Никто из этого оврага живым уйти не должен. Чуть приподнимаюсь над водой, до груди. Пли!

Не успел я довести до обреза последний приказ, как со всех сторон на кольцо оборотней бросилась огромная стая панд, десятка три. Автоматный огонь, рев пандюков, волчий рык! Казалось, на дне оврага заработала адская мясорубка.

И тут в драку ввязался мой обрез.

Пламя вырывалось почти у самого лица. Я тут же оглох. Но результаты стрельбы вселяли надежду. Автоматный огонь прервался через несколько секунд. Значит, с оборотнями покончено. Теперь панды. Их штук тридцать. Выдержу ли? Должен. Хотя и устал чертовски. Но ведь во мне еще гуляют русские стимуляторы! Продержусь. Сдохну, а продержусь.

И тут на меня снизошло блаженство. Мир затих, все двигалось медленно, как в гуще киселя. И я хлебал этот сладостный кисель, с восторгом глядя вокруг. Дыхание стало свободным. Сердце ускорило бег, разгоняя по всем клеточкам неведомый доселе экстаз. Руки обернулись змеями, несущими в зубах серебряные пули. И я прикладывал эти пули к черепам, проталкивал в мозг, проникая в него, как в тесто. Потом с хрустом пробивал череп насквозь. И еще, и еще, и еще... Я стоял на вершине мироздания, я был его властелином. Я упивался битвой, каждым ее мгновением... Из моей груди рвалась песнь торжества и силы, песнь несокрушимой мощи Фехтовальщика!..

Наконец обрез замолк.

Мир тотчас посерел и потускнел. Я еле стоял. Тело горело, будто с меня содрали кожу и прямо на голое мясо насыпали центнер соли. Плюхнулся в лужу с головой. Полегчало. Встал. И, медленно передвигая ногами, отправился к груде окровавленных тел. Сильно мутило и пошатывало. В голове туман. В глазах круги. Несколько раз падал. Поднимался. Опять падал. Не хватало воздуха. Не хватало сил. Я устал. Очень устал. Но надо идти. Все проверить. Если что – добить.

Выполз на берег. И в изнеможении сразу лег, закрыв глаза. Нет, гад, не возьмешь! А ну, вперед! Встать! На полусогнутых, поминутно поскальзываясь, подошел к горе окровавленных трупов. Ну? Где же карусели зеленых искр?... А... Световое представление уже, наверное, закончились. Чересчур долго плелся.

Теперь надо искать трупы оборотней. Чтобы на сто процентов... Слава богу, они все рядом. Панды не успели их подмять мохнатыми тушами. Все. Все шесть. Молодцы. С характерными отверстиями во лбу. Какая полезная вещь эта шаровая молния! Здорово светит. Что бы я без нее делал? Теперь медведи. Считать их глупо и невозможно. Если молчат, значит – дохлые. Таковы уж наши мишки. Настоящие воины. Я окинул взглядом всю картину. Да, никто не шевелится. Подошел к ближайшей панде. Ничего себе мощность заряда! Медвежий череп насквозь прошит пулей. Вроде все. Овражье побоище закончено.

Я обессилено прилег на косматый труп медведя. Погладил его по спине. Прости, друг... Ты оказался в плохое время в плохом месте. Не то что я. Я ж ведь Фехтовальщик. Всегда в нужное время. В нужном месте.

Дышать с каждой секундой тяжелее. В груди раскаленный гвоздь. Интересно, это смерть? Небо вспыхнуло, шаровая молния с треском взорвалась.

И мир исчез.

Жажда и голод. Это первое, что я почувствовал. Потом услышал чужое дыхание.

– Привет, Фехтовальщик.

Я открыл глаза. Надо мной, широко расставив ноги, стоял мужчина лет сорока. В дорогом, идеально пригнанном камуфляже. Фигура тяжелоатлета. В руках АКМС-2020. На предохранителе. Огромная грива седых волнистых волос, глубоко посаженные угольки черных глаз. Орлиный нос. Густые, сросшиеся над переносицей брови. Высокий лоб. Тонкие губы. Широкие скулы. Волевой подбородок. Даже чересчур волевой. Как у Муссолини на карикатурах. Голос спокойный, интонация немного ироническая.

– Привет, оборотень, – в тон ему ответил я и попробовал пошевелиться.

Увы, без особого успеха. Толково связали, черти. Умело и бережно. Руки где-то сзади, но суставы пока не ломит, вены нигде не пережимает. Щиколотки тоже перехвачены веревкой. Она вдоль спины соединена с узлами на запястьях. Из-за этого колени немного согнуты. Идиотская поза.

Боже, как хочется жрать! И пить!

Я лежу голый на мягком пористом полу. Голова – на скатанном матрасе. Довольно просторная и высокая палатка. Причем, кажется, не на открытом пространстве, не в лесу. Скорее всего, палатка стоит в пещере. Под брезентовым сводом – электрический фонарь. Он какого-то странного и смутно знакомого спектра. Не могу вспомнить, что этот приятный свет мне напоминает...

– Называй меня Акелла, – после небольшой паузы сказал оборотень и сел напротив, на раскладной стульчик. Автомат он положил на колени.

– Называй меня Бонифаций, – пробурчал я.

– Я знаю, кто ты, – нахмурился Акелла. – Ты сначала Фехтовальщик. А уже потом Бонифаций. Ты убил много моих товарищей, детей, внуков, братьев и сестер.

Пауза. Долгая пауза. Не люблю таких пауз. Поэтому зевнул и сказал:

– Не так уж и много. Всего двенадцать. Больше почему-то не подвернулось. Наверное, в лесу заплутали, бестолочи.

Акелла посмотрел на меня исподлобья.

– Это палатка второго отделения. Они все мертвы. Рядом палатка пятого отделения. Они тоже мертвы. За одну ночь из-за тебя, Фехтовальщик, я потерял почти треть своих воинов.

– Работа у меня такая, что поделаешь? Интересно, а милая самочка Барбара обитала в этой палатке или в другой?

Лицо Акеллы дернулось. Он удивленно посмотрел на меня.

– Да, в этой. Она была моей дочерью. Ты ее что, допрашивал?

– Немножко. Когда я спросил о ее планах на вечер, строптивая барышня чуть не откусила мне голову. А откуда ты знаешь, кто я?

– Фехтовальщика после битвы не так трудно вычислить. Тем более после такой битвы. Ты дрых, как сурок, в обнимку с дохлой пандой. Видать, опыта совсем у тебя нет. Хотя способности выдающиеся. Прятаться надо, а уж потом отрубаться... Впрочем, тебя трудно винить. Сил потеряно было, конечно, немало. Весь выложился. Хорошо повоевал. Когда под утро, часа в четыре, мы к оврагу подошли, такое увидели – в жутком сне не приснится. Думали, помрешь, не донесем. А где, кстати, твое оружие?

– Обронил. В воду.

– Ясно. Там сейчас весь овраг затопило. Видать, речка где-то из берегов вышла.