Жасмин Алвентин. Загадочная женщина, оставшаяся в живых после не менее загадочного «несчастного случая», которому нет никаких свидетелей и который невозможно ни подтвердить, ни опровергнуть. И что ещё подозрительнее – как ловко выбран её момент появления в Милике, совпадающий по времени с той бурной деятельностью, что развила в последние недели семейка Йитра с её лесозаготовками и новыми заказами на поставку металла для проекта «Мангус». Если судить по её манере говорить, то девушка походит на какого-нибудь торгового посредника из числа предпринимателей-горожан, но в целом её манеры, вернее, полное их отсутствие, скорее пристали бы неотесанному чурбану, не знакомому с правилами хорошего тона. Боже, а какие чудовищные вещи она говорила своим правильным, хорошо поставленным голоском.

Даже погрузившись в гипнотическую умиротворенность, обволакивавшую его наподобие кокона, Дауло, тем не менее, дал выход накопившимся чувствам.

«Я хочу пойти с тобой», – помнится, сказала она. Можно подумать, что полуночные вылазки, да ещё с охотой на меченога, самое что ни на есть типичное женское занятие. «Я бы могла тебе помочь». А это уже вообще курам на смех, тем более, что сие предложение исходит из уст женщины без роду и племени. Складывается впечатление, будто она существует в каком-то своем, выдуманном мире. В мире, где действуют её собственные, придуманные ею правила.

И, тем не менее, Дауло не мог просто так сбросить её со счетов как некое обделенное рассудком и посему обиженное Богом создание. Всякий раз, когда он пытался это сделать, она выкидывала нечто такое, что рисовало совершенно противоположную картину. Дауло моментально пришли на ум с полдюжины примеров, и самый яркий среди них – с какой легкостью она сделала вывод, что его семья держит под контролем весь запас питьевой воды в Милике. И, что ещё более подозрительно, эта Жасмин Алвентин обладала редким талантом ловко уходить от ответов на неудобные для неё вопросы – таланта, который требует хороших умственных способностей.

Так кто же она такая? Невинная жертва, как она сама утверждает? Или же шпион, подосланный кем-то, чтобы мутить здесь воду?

Перед мысленным взором Дауло факты выстраивались в стройную картину… но ему от этого вовсе не становилось легче. Узел затягивался ещё туже. И единственное умозаключение, к которому смог прийти Дауло, состояло в том, что вопреки собственному желанию и здравому смыслу, он проникался к ней все большей симпатией.

Но это же просто смех! Дауло фыркнул, и эта небольшая заминка в дыхании заставила его закашляться. Нет, это действительно смех – с какой стороны ни посмотреть. Лишившись семьи, она занимала самую низкую ступеньку в обществе, гораздо ниже его. И в худшем случае, могла коварно плести сети, чтобы навлечь гибель на все то, что было для него дорого.

И все же, рассматривая все доводы против, Дауло пришлось признать, что было в этой девушке нечто обезоруживающее и притягательное.

– Только этого мне и надо, – проворчал он про себя-. Что ещё в этой Жасмин Алвентин не поддается разгадке? Что же это может быть? Нет, только не черты её лица и не телосложение. Она довольно миловидна и хорошо сложена, однако Дауло достаточно умен, чтобы видеть во внешней привлекательности угрозу своему душевному спокойствию. И конечно же не её воспитание: она даже толком не могла изобразить обычный знак уважения.

– Добрый вечер, Дауло.

От неожиданности Дауло подскочил с подушек и растерянно замигал – сквозь застилающую его взор пелену он увидел, как отец тихо шагнул к нему из-за плотного завеса.

– А, отец, – и он почтительно встал. Круин жестом остановил сына.

– Тебя сегодня не было за ужином, – сказал он, подтягивая к Дауло одну из подушек, и, скрестив ноги, уселся на нее. – Я пришел проведать, все ли у тебя в порядке, – Круин втянул носом воздух. – Неужели гипнотическое средство, а, сын? Я бы предположил, что после напряженного дня уместнее было бы снотворное.

Дауло резко взглянул на отца – последние остатки наркотика постепенно улетучивались из его сознания. Он надеялся, что сумеет выбросить из головы Жасмин Алвентин, прежде чем кто-либо заметит эту слабость.

– Сегодня я был слишком… погружен в дела, – осторожно начал он. – И у меня не было настроения встречаться с семьей за общим столом.

– Возможно, завтра тебе станет ещё хуже, – предостерег его Круин. Он поводил пальцем сквозь последние колечко дыма, наблюдая, как оно тает буквально на глазах, расплываясь нитями-паутинками. – Даже эти легкие наркотики могут иметь неприятный эффект. – Круин перевел взгляд от струйки дыма на сына. – Жасмин Алвентин спрашивала о тебе.

Лицо Дауло исказила легкая гримаса, прежде чем он успел овладеть собой.

– Как я понимаю, её выздоровление идет полным ходом?

– Похоже на то. Странная она женщина, однако. Надеюсь, ты со мной согласишься.

Дауло вздохнул, молча признавая свое поражение.

– Я не знаю, что и думать о ней, отец, – признался он. – Мне лишь известно… что мне грозит утрата объективности в моих суждениях, – Дауло помахал в сторону курильницы с благовониями. – Я пытался привести в порядок мои мысли.

– И каков результат?

– Я еще… не уверен…

Несколько мгновений Круин хранил молчание.

– Тебе известно, мой сын, почему ты живешь в этом доме? Купаешься в роскоши и наслаждаешься почтением окружающих?

«Вот мы и приехали, – подумал Дауло и внутренне весь сжался. – Опять суровое напоминание о том, откуда у семьи все это богатство, и что мой долг – беречь его».

– Благодаря тебе, твоему отцу и отцу твоего отца, которые потом и кровью заработали вес это, трудясь в руднике, – отвечал он.

К удивлению Дауло, Глава семьи Сэммон покачал головой.

– Нет, вовсе не поэтому. Не спорю, рудник во многом облегчает наше существование, но наше могущество заключается вовсе не в нем. Оно – вот здесь, – и Круин указал на глаза, – и вот здесь, – он поднес палец ко лбу. – Ведь как бы ни были приятны материальные блага, никому ещё не удавалось сохранить свое состояние, если он не умел читать в душах окружающих его людей. Чтобы точно знать, кто ему друг, а кто враг, и чтобы правильно уловить момент, когда друг и враг могут поменяться ролями. Надеюсь, тебе это понятно.

Дауло сглотнул комок.

– По-моему да.

– Прекрасно. Итак, скажи мне, в чем конкретно выражается эта потеря объективности?

Дауло беспомощно всплеснул руками-.

– Не знаю. Просто она… не такая как все. То есть в ней… есть некая внутренняя сила, нечто такое, чего я ни разу не встречал в женщинах.

Круин задумчиво кивнул.

– Словно бы она была не женщиной, а мужчиной.

– Именно. То есть… – Дауло внезапно осекся, ему на ум пришла ужасная мысль, – ты хочешь сказать…

– Нет-нет, разумеется нет, – поспешно успокоил его отец. – Лекарь осмотрел её, когда девушку принесли к нам в дом. Неужели ты это забыл? Нет, можешь не волноваться. Она женщина. Но не исключено, что происходит откуда-то, где незнакомы с традиционной квазаманской культурой.

Дауло задумался. Что ж, это объясняет многие странности, замеченные им в её поведении.

– Но мне казалось, что все на Квазаме живут в пределах Великой Дуги. И к тому же незнакомка утверждает, что родом она из Солласа.

– Но ведь, по правде говоря, мы с тобой живем вне пределов Великой Дуги, – Круин пожал плечами, – конечно, лишь на небольшом расстоянии, но тем не менее, И кто возьмется утверждать, что и дальше нет каких-либо поселений. Что же касается Солласа, то вполне возможно, девушка просто побоялась признаться, откуда она родом. Причины этого мне, разумеется, неизвестны, – добавил Круин, заметив, что Дауло открыл рот, чтобы задать вопрос.

– Интересная теория, – согласился тот, – правда, я не совсем уверен, выдержит ли она критику при подробном рассмотрении.

– Что ж, возможно, крупица какой-нибудь дополнительной информации не помешала бы ей для придания правдоподобности, – заметил Круин. – Я долго размышлял над этим несчастным случаем, якобы имевшим место, и поэтому обратил внимание, что произойди он возле Табриса, кто-нибудь наверняка бы услышал грохот, вызванный аварией, или бы обнаружил её спутников.