Лодка была полна, но Мусаси удалось отыскать местечко. В Оминато он пересел на большой корабль, шедший в Овари. Паруса наполнились ветром, и корабль заскользил по водам залива Исэ. Мусаси сидел в левой стороне палубы и с удовольствием смотрел на берег – на старый рынок, Ямаду, дорогу в Мацудзаку. «Если направиться в Мацудзаку, – думал Мусаси, – то можно повидаться с выдающимся мастером меча Микогами Тэндзэном». Но для такой встречи время пока не пришло, и Мусаси сошел на берег в Цу.

Едва ступив на землю, Мусаси заметил прохожего с короткой железной палкой, заткнутой за пояс. На палку была намотана цепь, а на ее конце болтался железный шар. На боку мужчины висел короткий палаш в кожаных ножнах. На вид ему было года сорок три, рябое лицо покрыто таким же черным загаром, как и у Мусаси, отдававшие рыжиной волосы стянуты узлом на затылке. Он сошел бы за разбойника с большой дороги, не следуй за ним закопченный сажей мальчик с молотом. Ясно было, что он – подмастерье, а его хозяин – кузнец.

– Подождите, хозяин!

– Пошевеливайся! Что так медленно идешь?

– Забыл молот на корабле.

– Забыл то, чем зарабатываешь на жизнь?

– Пришлось вернуться.

– Хорош! Добро, что спохватился, иначе башку бы тебе раскроил.

– Хозяин… – жалобно заскулил мальчик.

– Молчи!

– Ночевать будем в Цу?

– У нас полно времени. Доберемся до дома к ночи.

– Разве нельзя где-нибудь остановиться? Хорошо бы развлечься в путешествии.

– Не болтай ерунды!

На въезде в город вдоль дороги выстроились мелочные лавки, зазывалы приглашали путников в гостиницы. Обычный портовый город. Подмастерье, вдруг потеряв хозяина из виду, выискивал его в толпе, пока тот не вышел из лавки игрушек с яркой игрушечной ветряной мельницей в руках.

– Ива, – позвал кузнец мальчика.

– Да, хозяин.

– Возьми игрушку. Да поосторожнее, не сломай! Прикрепи ее к воротнику.

– Для малыша?

– Хм, – буркнул кузнец.

Кузнец не был дома несколько дней и теперь с нетерпением ждал момента, когда отдаст игрушку сыну.

Кузнец с подмастерьем, похоже, шли туда же, куда и Мусаси. Мусаси подумал, не Сисидо Байкэн ли это, но не был уверен и поэтому прибег к незамысловатой хитрости, чтобы проверить свое предположение. Он то обгонял кузнеца с подмастерьем, то отставал, вмешиваясь в их разговор. Миновав городские укрепления, они повернули на городскую дорогу, ведущую в Судзуку. Эту дорогу должен был выбрать Байкэн, направляясь домой. Мусаси убедился, что мужчина и есть Байкэн.

Мусаси собирался идти прямо в Киото, но встреча с Байкэном изменила его планы. Мусаси подошел к кузнецу и дружеским тоном спросил:

– Возвращаетесь в Умэхату?

– Да, в Умэхату. А тебе какое дело? – сухо отозвался кузнец.

– Вы Сисидо Байкэн?

– Да. А ты?

– Меня зовут Миямото Мусаси. Я изучаю боевое искусство. Недавно я побывал у вас дома в Удзи и разговаривал с вашей женой. Верно, сама судьба свела нас.

– Неужели? – насмешливо вскинул брови Байкэн. На лице его вдруг появилась настороженность. – Это ты останавливался на постоялом дворе в Ямаде и хотел сразиться со мной? – поинтересовался Байкэн.

– Откуда вы знаете?

– Ты направлял посыльного в дом Аракиды, чтобы справиться обо мне?

– Да.

– Я делал кое-какую работу для Аракиды, но не жил у них. Снял деревенскую кузницу. Такую работу мог выполнить только я.

– Вот как! Говорят, вы мастер по цепному шестоперу с серпом.

– Ха-ха-ха! Значит, ты встречался с моей женой?

– Да, она показала мне один из приемов стиля Яэгаки.

– С тебя достаточно. Нет нужды идти за мной. Конечно, я бы мог показать тебе еще кое-что, но пока до тебя дойдет суть приема, ты уже будешь на полпути в мир иной.

Жена кузнеца показалась Мусаси женщиной самоуверенной, но ее муж оказался высокомерным. Мусаси, безошибочно оценив возможности и характер кузнеца, все же не торопился с выводами. Один из уроков Такуана, усвоенных Мусаси, гласил, что на свете множество людей, более достойных, чем ты сам. Увиденное в храме Ходзоин и замке Коягю подтвердило эту истину. Мусаси старался всесторонне изучить врага, чтобы избежать недооценки противника под влиянием гордыни и самоуверенности. Во время разведки надлежало держаться просто и дружелюбно, порой проявлять угодливость или нарочитую трусоватость.

На презрительное замечание Байкэна Мусаси ответил уважительно, как и подобало человеку его возраста:

– Действительно, я мало что узнал из разговора с вашей женой, но мне выпало счастье встретить вас. Буду признателен, если вы подробнее расскажете про ваше оружие.

– Если только рассказать, согласен. Ночевать в гостинице у заставы собираешься?

– Если вы не хотите приютить меня на ночь, то заночую там.

– Можешь остаться у меня, если согласен спать в кузнице вместе с подмастерьем. У меня не постоялый двор и нет лишней постели.

Путники добрались до подножия горы Судзука на закате. Под красноватыми облаками деревенька выглядела безмятежной, как озеро. Ива побежал вперед, чтобы оповестить хозяйку о прибытии, и, когда путники подходили к дому Байкэна, жена поджидала их с младенцем на руках. Ребенок держал игрушечную ветряную мельницу.

– Вот и папа! Папа уезжал далеко, теперь вернулся! Посмотри на папу! – ворковала жена Байкэна.

В мгновение ока Байкэн, сбросив высокомерие, расплылся в ласковой отцовской улыбке.

– Это твой папочка, малыш! – сюсюкал он, вертя пальцами перед носом младенца.

Муж и жена вошли в дом и заговорили о хозяйственных делах, занялись малышом, не обращая внимания на Мусаси.

Байкэн вспомнил про гостя, когда стали подавать обед.

– Дай этому малому что-нибудь поесть, – приказал он жене. Мусаси сидел на земляном полу кузницы, греясь у горна. Он даже не снял сандалий.

– Он уже ночевал у нас, – неприязненно произнесла жена Байкэна, ставя кувшин с сакэ в очаг, перед которым сидел хозяин дома.

– Эй, парень! – позвал Байкэн. – Сакэ пьешь?

– Не откажусь.

– Выпей чарочку!

– Спасибо.

Войдя в комнату с очагом, Мусаси принял от хозяина чашечку местного сакэ и поднес ее к губам. Оно показалось ему кисловатым. Возвращая чашечку кузнецу, Мусаси сказал:

– Позвольте я налью вам.

– Не беспокойся, пока есть. Сколько тебе лет? – спросил Байкэн, окинув взглядом Мусаси.

– Двадцать два.

– Откуда ты родом?

– Из Мимасаки.

Байкэн изучающе всматривался в Мусаси.

– Напомни-ка твое имя! Из головы вылетело.

– Миямото Мусаси.

– Как ты пишешь Мусаси?

– Теми же иероглифами, что и Такэдзо.

Вошла хозяйка и поставила на циновку перед Мусаси суп-мисо, соленья, чашку риса и положила палочки.

– Ешь! – бесцеремонно приказала она.

– Благодарю вас, – ответил Мусаси.

Байкэн, на мгновение задержав дыхание, произнес:

– Что-то крепкое сакэ нынче! Тебя, значит, в детстве звали Такэдзо? – спросил он небрежным тоном, наливая Мусаси.

– Да.

– Лет до семнадцати?

– Да.

– В этом возрасте ты участвовал в битве при Сэкигахаре? С тобой был еще один парень – ровесник? Матахати?

Теперь удивился Мусаси.

– Откуда вы знаете? – медленно произнес он.

– Я много кое-чего знаю. Я тоже там был.

Мусаси почувствовал расположение к Байкэну, тон которого стал более дружеским.

– Где-то я тебя видел, – продолжал кузнец. – На поле боя, верно.

– Вы были в лагере клана Укиты?

– Я тогда жил в Ясугаве и отправился на войну с группой тамошних самураев. Мы были на передовой линии, впереди всех.

– Правда? Значит, мы там и виделись.

– А что стало с твоим другом?

– Не видел его с тех пор.

– Со времени битвы?

– Почти. Мы некоторое время прожили в одном доме в Ибуки, а когда зажили мои раны, мы с ним расстались. Больше я его не встречал.

Байкэн крикнул жене, что сакэ кончилось. Она с ребенком уже легла.

– Больше нет ни капли, – ответила хозяйка дома.