– Нечего задирать нос! Я трижды предупреждал. Ты сам слышал. Если тебе не понравился мой тон, мог бы держаться уважительнее с людьми, которым досаждает твоя обезьяна.

– Кто эти люди? Неужели торговцы, играющие за занавеской?

– Не заносись! Они заплатили втрое больше других.

– И все равно остаются тем, кто они есть от рождения, – низким сословием, бесстыдными торгашами, выставляющими напоказ свое золото, пьющими сакэ. Они ведут себя так, будто корабль принадлежит им. Я давно наблюдаю за ними. Они мне совсем не нравятся. Подумаешь, обезьяна утащила их карты. Я ее не заставлял. Она лишь подражала игрокам. Не вижу повода для извинений.

Молодой человек, пристально оглядев богачей купцов, презрительно и громко рассмеялся им в лицо.

Вечером корабль вошел в гавань Кидзугава, пропахшую рыбой. На берегу переливались красные огоньки, шумел прибой. Корабль медленно приближался к берегу, голоса встречающих слышались все отчетливее и вскоре слились с голосами людей на палубе. С грохотом выбросили якорь, отдали концы, перекинули сходни.

Громкие крики огласили пристань.

– Есть ли на корабле сын настоятеля храма Сумиёси?

– Нет ли посыльного поблизости?

– Хозяин, мы здесь!

Бумажные фонарики с названиями постоялых дворов захлестнули корабль, как волна, посредники усиленно навязывали свои услуги.

– Кому на постоялый двор «Касивая»?

Молодой человек с обезьянкой на плече пробирался сквозь толпу.

– К нам, господин! Обезьяне бесплатный постой!

– Наше заведение напротив храма Сумиёси. Все паломники посещают храм. У вас будет прекрасная комната с великолепным видом.

Молодого человека никто не встречал. Он быстро уходил с пристани, не обращая внимания на зазывал.

– Кем себя воображает? – проворчал один из пассажиров. – Подумаешь, научился размахивать мечом.

– Не будь я простым горожанином, он бы не ушел так просто.

– Успокойся! Пусть воины считают, что они лучше других. Они счастливы, расхаживая с надутыми щеками. Пусть они наслаждаются цветами, а мы, горожане, будем пожинать плоды. Сегодняшнее происшествие – сущий пустяк!

Купцы за разговором не забывали следить, как выгружают их огромный багаж. На пристани их поджидало множество людей с повязками и фонарями. Каждого купца мгновенно брали в кольцо назойливые женщины.

Последним на берег сошел Гион Тодзи. Лицо его выдавало удрученность. Никогда в жизни ему не выпадал столь неприятный день. Он предусмотрительно покрыл голову платком, чтобы скрыть позорное отсутствие пучка на макушке, но кислого выражения лица и оскорбленно поджатых губ под платком не спрячешь.

– Тодзи! Я здесь! – раздался голос Око. Она тоже была в платке. Лицо ее, однако, застыло от холодного ветра. Морщины проступили сквозь толстый слой белил.

– Око! Ты здесь!

– Ты ведь хотел этого. Не ты ли послал письмо, прося встретить тебя на пристани.

– Да, но я не ожидал, что письмо успеет в срок.

– Что-то случилось? Ты выглядишь расстроенным.

– Пустяки! Укачало немного. Пойдем поскорее в Сумиёси и найдем приличный постоялый двор.

– Иди за мной. Я наняла паланкин.

– Спасибо. Комнату сняла?

– Да. Все ждут нас там.

Тодзи мгновенно помрачнел.

– Все? О ком ты? Я хотел побыть с тобой в спокойном месте. Если там полно народу, я не пойду!

Отказавшись от паланкина, Тодзи рассерженно зашагал прочь. Око пыталась объясниться, но он обозвал ее дурой. Досада, скопившаяся в Тодзи за время плавания, выплеснулась наружу.

– Сам найду, где остановиться! – кричал он. – Мне не нужен паланкин. Как можно быть такой безмозглой? Совсем не понимаешь меня!

Тодзи, вырвав руку из ладони Око, зашагал еще быстрее. Они дошли до рыбного рынка. Лавки уже закрылись, чешуя, покрывавшая землю, блестела, как маленькие серебряные раковины. Кругом никого не было, и Око обняла Тодзи, пытаясь смягчить его гнев.

– Отойди! – кричал он.

– Если ты не придешь в гостиницу со мной, все подумают, что произошло недоброе.

– Пускай.

– Пожалуйста, не говори так, – умоляла Око.

Ее холодная щека прижалась к его лицу. Он ощутил сладковатый аромат ее белил, запах волос, и злоба отпустила его.

– Умоляю! – повторяла Око.

– Ты огорчила меня.

– Знаю, но у нас будет возможность побыть наедине.

– Я так мечтал о двух-трех днях с тобой.

– Знаю.

– Зачем тогда притащила за собой эту ораву? Ты совсем не любишь меня.

– Опять за свое! – укоризненно произнесла Око. Отвернувшись, она притворилась, будто вот-вот заплачет, но, видимо передумав, попыталась еще раз урезонить Тодзи.

Око, получив письмо, собралась в Осаку одна, но, как на зло, в тот вечер к ним заявился Сэйдзюро с полудюжиной учеников, и Акэми проболталась о возвращении Тодзи. Компания тут же порешила поехать с Око в Осаку, прихватив и Акэми. Так набралось десять человек, которые поджидали Тодзи в Сумиёси.

Тодзи понимал, что Око ни в чем не виновата, но веселее ему не стало. Ему не везло сегодня, и он верил, что худшее ждет впереди. Первым делом, конечно, его спросят, сколько денег он собрал, а ответ его будет неутешительным. Еще страшнее обнажить голову. Как объяснить отсутствие пучка? Тодзи решил покориться судьбе.

– Хорошо, поедем, – вздохнул он. – Зови паланкин.

– Как я рада! – ворковала Око, уводя его назад к пристани.

Сэйдзюро и его компания вымылись в бане постоялого двора и уселись поджидать Тодзи с Око, закутавшись в теплые кимоно, которые выдавались постояльцам. Прошло некоторое время, но никто не появлялся.

– Какой толк торчать здесь? Они все равно рано или поздно придут, – сказал кто-то.

Естественным следствием этого замечания было распоряжение подать сакэ. Сначала пили, дабы убить время, но вскоре разгорячились, и чашечки с сакэ опустошались все быстрее. О Тодзи и Око вскоре забыли.

– А есть ли певички в Сумиёси?

– Вот это мысль! Почему бы не позвать пару-другую красоток? Сэйдзюро колебался, пока кто-то не предложил ему уединиться с Акэми в соседней комнате, где ему будет спокойнее. Неуклюжая попытка избавиться от учителя вызвала у Сэйдзюро понимающую улыбку, но он обрадовался случаю. Куда приятнее побыть с Акэми в комнате, согретой жаровней-котацу, чем оставаться с бандой дебоширов.

Он ушел, а гулянка продолжалась. В саду появились певицы, известные здесь под именем «гордость Тосамагавы». Их флейты и сямисэн были старыми, разбитыми и расстроены.

– Почему такой шум? – строго обратилась к самураям одна из женщин. – Собрались напиться и затеять драку?

– Не задавай глупых вопросов! Никто не платит денег за драку. Мы вас позвали, чтобы выпить и поразвлечься, – ответил заводила компании.

– Хорошо, – сдержанно ответила гостья. – Очень приятно, я бы попросила вас вести себя потише.

– Будь по-вашему! Споем вместе.

В присутствии женщин весельчаки упрятали волосатые ноги под кимоно, а лежавшие на татами сели в приличную позу. Под музыку настроение у всех улучшилось, и воцарилось веселье. В самый разгар гулянья появилась служанка и объявила, что человек, прибывший на корабле с Сикоку, уже в гостинице.

– О чем она? Кто еще приехал?

– Говорит, какой-то Тодзи.

– Прекрасно! Великолепно! Вернулся старина Тодзи… А кто такой Тодзи?

Появление Тодзи и Око не помешало веселью, вернее, их просто не заметили. Тодзи возмутился таким безразличием, считая, что друзья собрались для его встречи. Позвав служанку, он попросил проводить его к Сэйдзюро. Они были в коридоре, когда заводила, нетвердо держась на ногах, нагнал их и, обдавая Тодзи перегаром, повис у него на шее.

– Тодзи! – воскликнул он. – Вернулся! Верно, недурно провел время с Око, пока мы тебя ждали. Нехорошо!

Тодзи безуспешно стряхивал с себя пьяного. Подгулявший самурай втащил его в комнату, наступив при этом на два подноса и опрокинув несколько кувшинчиков сакэ, и в конце концов повалился на пол, увлекая за собой Тодзи.