Нищий был калекой и с точки зрения Тандзаэмона жил роскошно.

– Не знаешь, что случилось с девушкой, которую я привел прошлой ночью?

– Славная девчонка! Будь я здоров, не упустил бы ее. Вскоре после твоего ухода появился молодой самурай с длинным чубом и здоровенным мечом за спиной. Он забрал девчонку вместе с обезьяной. Первую понес на правом плече, вторую посадил на левое.

– Самурай с чубом?

– Ага… До чего хорош собой! Куда красивее нас с тобой.

Нищий закатился смехом от собственной шутки.

Сэйдзюро вернулся в школу в скверном настроении. Сунув сокола одному из учеников, он приказал посадить птицу в клетку.

– Кодзиро не пришел? – спросил Сэйдзюро у ученика.

– Будет с минуты на минуту, полагаю.

Сэйдзюро, переодевшись, прошел в комнату для гостей. Напротив, по другую сторону двора, находился большой додзё, закрытый для тренировок с двадцать пятого числа. В течение года в додзё тренировалось более тысячи учеников. Додзё откроется только с началом занятий в Новом году. Дом, обычно наполненный стуком деревянных мечей, сейчас казался пустынным и заброшенным.

Кодзиро был нужен Сэйдзюро как партнер для тренировки, поэтому Сэйдзюро настойчиво интересовался, вернулся ли гость. Кодзиро не пришел ни в этот, ни на другой день.

Зато докучали посетители другого рода, которые явились в последний день старого года получить по счетам. К полудню приемная была заполнена торговцами и ростовщиками. Если деловой человек не получит долг сейчас, то ему придется ждать до летнего праздника поминовения Бон. Обычно эта публика держалась услужливо с самураями, но сейчас, когда ее терпению пришел конец, она не церемонилась со знатным должником.

– Можете заплатить хотя бы часть?

– Целый месяц твердите про отсутствие то управляющего, то хозяина. До каких пор собираетесь за нос водить?

– Сколько времени потеряли из-за вас!

– Старый хозяин был добросовестным человеком. Я бы не настаивал, коли речь шла бы только о долге за вторую половину года, но вы не рассчитались и за первую. Есть неоплаченные счета и за прошлый год.

Одни нетерпеливо барабанили пальцами по расчетным книгам, другие совали их под нос ученикам. В приемную набились столяры, маляры, торговцы рисом, сакэ, мануфактурой и прочими товарами. Подоспели хозяева чайных, где Сэйдзюро ел и пил в долг. Все было мелочью по сравнению с векселями, которые Дэнситиро тайно от брата выдал ростовщикам под одолженные деньги. Человек шесть ростовщиков сидели с твердым намерением не уходить, пока с ними не рассчитаются.

– Мы хотим поговорить с учителем Сэйдзюро. Нечего терять время на разговоры с учениками.

Сэйдзюро отсиживался на задней половине дома и на все вопли отвечал: «Скажите, что меня нет». Дэнситиро в такие дни близко не подходил к собственному дому. Самым неприятным оказалось отсутствие еще одного лица. Гион Тодзи, который ведал хозяйством и казной школы, несколько дней назад исчез вместе с Око, прихватив деньги, собранные во время его поездки в западные провинции.

Семеро молодых людей под предводительством Уэды Рёхэя вразвалку вошли в приемную. Унизительная для школы картина не сбила спеси с Рёхэя. Его, по обыкновению, распирало от сознания собственной значительности, поскольку он принадлежал к «Десяти меченосцам школы Ёсиоки». Окинув собравшихся грозным взглядом, он спросил:

– Что здесь происходит?

Ученик, занимавшийся кредиторами, вкратце изложил суть дела, хотя и без слов все было ясно.

– И только? – скорчил презрительную мину Рёхэй. – Кучка живоглотов? Какая разница, когда им заплатят? Они в конце концов получат свои деньги. Кто не желает ждать, пусть пройдет в додзё. Я поговорю с ними на своем языке.

Лица кредиторов вытянулись. Ёсиока Кэмпо был щепетильным в денежных делах да к тому же служил военным наставником сёгунов Асикаги. По этой причине поставщики беспрекословно выполняли все заказы дома Ёсиоки, принимая его условия, угождали, давали в долг что угодно и сколько угодно, являлись по вызову в любое время дня и ночи, соглашались со всем, что им говорили. Рано или поздно их покорной услужливости должен был прийти конец. Торговцы разорятся, если позволят себя запугать. Что тогда делать самураям? Неужели они воображают, что сами смогут вести дела?

Кредиторы в приемной возмущались. Рёхэй выражал безграничное к ним презрение.

– Быстро по домам! Нечего здесь торчать. Торговцы молчали и не двигались с места.

– Гоните их взашей! – приказал Рёхэй.

– Возмутительно, господин!

– Ничего подобного!

– Вы поступаете опрометчиво.

– Кто это сказал?

– Бессовестно приказывать вышвырнуть нас.

– Почему вам не уйти по-хорошему? Мы заняты, у нас дела.

– Мы не обивали бы ваши пороги, коли не последний день года. Нам необходимы деньги, чтобы до конца дня самим расплатиться по обязательствам.

– Да, плохи ваши дела! Хватит жаловаться, пошли вон!

– Не имеете права так обращаться с нами!

– Что-то я заговорился с вами!

В голосе Рёхэя вновь зазвучала угроза.

– Отдайте долги, и мы сразу же уйдем.

– А ну, подойдите сюда! – гаркнул Рёхэй.

– Кого вы зовете?

– Всех недовольных.

– Совсем с ума посходили!

– Это кто сказал?

– Я не о вас, господин. Я имел в виду суматоху вокруг.

– Заткнись!

Рёхэй, схватив торговца за волосы, вышвырнул его вон через боковую дверь.

– Есть еще жалобы? – спросил Рёхэй. – Мы не допустим, чтобы всякий сброд толпился у нас, требуя какие-то жалкие гроши. Смотрите у меня! Я запрещу платить вам, пусть даже молодой учитель распорядится вернуть вам деньги.

Увесистый кулак Рёхэя заставил просителей гурьбой кинуться к выходу. За воротами они дали волю своим чувствам.

– Вот уж посмеемся, когда на этих воротах появится вывеска «Продается!». Ждать недолго.

– Они ведь говорят, что не допустят такого позора.

– Каким способом?

Довольный, Рёхэй направился на заднюю половину дома. Его распирало от смеха. Вместе с другими учениками он вошел в комнату Сэйдзюро, который молча сидел, склонившись над жаровней.

– Ты чем-то опечален, молодой учитель? – спросил Рёхэй.

– Нет, нет! – поспешно отозвался Сэйдзюро, обрадованный приходом самых преданных учеников. – До назначенной встречи остается мало времени.

– Поэтому мы здесь, – ответил Рёхэй. – Давайте определим место и время и сообщим Мусаси.

– Да, пожалуй, – неуверенно согласился Сэйдзюро. – Место… Какое выберем место? Может, поле у храма Рэндайдзи к северу от города?

– По-моему, подходит. День?

– Когда в городе уберут новогодние украшения, пожалуй.

– Чем скорее, тем лучше. Нечего давать этому трусу лишнего времени, а то, чего доброго, улизнет.

– Восьмого?

– Восьмое – день смерти учителя Кэмпо.

– Действительно! Девятое? В семь утра? Подходит?

– Хорошо. Выставим объявление на мосту сегодня вечером.

– Прекрасно.

– Ты готов? – спросил Рёхэй.

– Давно, – ответил Сэйдзюро, у которого не было выбора в ответе. Сэйдзюро не принимал всерьез возможность поражения в поединке с Мусаси. Отец тренировал его с детства. Сэйдзюро ни разу в жизни не проигрывал, даже в поединках с опытными учениками школы, поэтому он даже не задумывался над тем, что молодой и деревенский выскочка может представлять серьезную угрозу.

В глубине души тем не менее его точил червь сомнения. Временами Сэйдзюро охватывала неуверенность, но он по привычке отмахивался от нее, приписывая минутную слабость неурядицам в личной жизни. Ему не хватало мужества признаться себе в неспособности строго следовать предписаниям «Бусидо». Особенно его тревожила история с Акэми. Со дня происшествия в Сумиёси он пребывал в постоянном волнении. После исчезновения Гиона Тодзи он узнал о безнадежном положении дома Ёсиоки.

Вернулся Рёхэй с товарищами, неся доску, на которой было написано извещение, адресованное Мусаси.