– Это будет мальчик по имени Дзётаро. Он еще маленький. Растолкуйте ему все получше.

Мусаси зашагал прежней дорогой через рощу.

– Меня действительно побили! – пробормотал он. – Я даже забыл предупредить в храме о Дзётаро. Меня сокрушил старый настоятель.

Разочарование в себе нарастало. Мусаси одолел Агона, но сознанием владела мысль о собственной незрелости, которая со всей очевидностью проявлялась в присутствии Никкана. Разве из такого получится великий мастер меча? Мусаси и прежде терзал этот вопрос, но события сегодняшнего дня повергли его в отчаяние.

В последние лет двадцать пространство между прудом Сарусава и низовьями реки Сай быстро застраивалось. Здесь выросло множество новых домов, постоялых дворов и лавок. Окубо Нагаясу, наместник правительства Токугавы, недавно прибывший в город, расположил присутственные места по соседству. В центре нового квартала находилось заведение китайца, про которого говорили, что он потомок Лин Хоцина. Китаец слыл непревзойденным мастером пельменей, и дело его процветало так, что к лавке со стороны пруда пришлось соорудить пристройку.

Мусаси в нерешительности остановился среди суеты торгового квартала, сияющего огнями. Кругом было много постоялых дворов, но Мусаси не намеревался тратить лишние деньги, ему не хотелось забираться далеко от главной улицы, иначе Дзётаро не найдет его.

Мусаси недавно поел в храме, но от вкусного запаха пельменей почувствовал голод. Он зашел в лавку и заказал большую миску. Каждый пельмень был украшен иероглифом «Лин». Кушанье было гораздо приятнее, чем рис с соленьями, залитыми чаем, которым его потчевали в храме Ходзоин.

Девушка, наливавшая чай Мусаси, вежливо спросила: – Где вы собираетесь остановиться на ночлег? Мусаси, не знакомый с этими местами, обрадовался возможности посоветоваться с девушкой. Она сообщила, что один из родственников хозяина лавки пускает путников на постой. Гостю должен понравиться дом. Не дожидаясь ответа Мусаси, девушка ушла. Вскоре она вернулась с моложавой женщиной, бритые брови которой указывали на ее замужнее положение. Вероятно, это была жена хозяина пельменной.

Дом находился поблизости в тихом переулке. Обыкновенный дом, в котором иногда принимали постояльцев. Безбровая женщина, провожавшая Мусаси, легонько постучала в дверь и, повернувшись к гостю, приветливо сказала:

– Здесь живет моя старшая сестра, так что не беспокойтесь о чаевых и прочем.

Женщина пошепталась с вышедшей из дома служанкой, и та, приветливо улыбаясь, повела гостя на второй этаж.

Убранство комнаты не походило на обстановку тех, которые сдают внаем. Мусаси чувствовал себя неловко. Он спросил служанку, почему в такой благополучный дом пускают постояльцев, но та не ответила, по-прежнему улыбаясь. Мусаси не стал ужинать. Он вымылся и лег спать, но загадочность дома не давала ему покоя.

Утром Мусаси сказал служанке:

– Я жду одного человека. Можно ли мне остаться у вас еще дня на два, пока он не придет?

– Живите сколько угодно! – ответила служанка, даже не спросив разрешения у хозяйки. Она вскоре появилась и сама, чтобы поздороваться с гостем.

Это была привлекательная женщина лет тридцати с нежной кожей. Мусаси спросил о постояльцах, и хозяйка дома рассмеялась:

– По правде, я – вдова. Мой муж Кандзэ был актером в театре Но. Но я боюсь оставаться в доме без мужчины, кругом бродят шайки ронинов.

Вдова рассказала, что нищие самураи не довольствовались только продажными женщинами и винными лавками. Они расспрашивали мальчишек о домах, где не было мужчин, а потом нападали на них. У них это называлось «навестить вдову».

– Выходит, – уточнил Мусаси, – вы пускаете постояльцев вроде меня, чтобы они охраняли вас?

– Я уже сказала, в доме нет мужчин, – улыбнулась вдова. – Живите у нас сколько вам нужно.

– Понятно. Пока я здесь, вы в полной безопасности. Я хотел бы попросить об одном одолжении. Я жду посетителя. Нельзя ли наклеить на ваши ворота листок с моим именем?

Вдова была рада оповестить окружающих о том, что в ее доме есть мужчина, поэтому полоска бумаги с надписью «Миямото Мусаси» тут же появилась на воротах.

В тот день Дзётаро не пришел, но к Мусаси явились три самурая. Не обращая внимания на протесты служанки, они протопали в комнату постояльца. Мусаси их сразу узнал – они были среди зрителей в храме Ходзоин, когда он убил Агона. Бесцеремонно усевшись вокруг Мусаси, словно старинные приятели, незваные гости начали наперебой расточать похвалы.

– Никогда не видел ничего подобного! – начал один. – Небывалое происшествие в Ходзоине. Подумать только! Никому не известный посетитель и махом сносит один из «Семи столпов». Да еще грозного Агона. Короткий взмах, и тот плюется кровью. Такое редко увидишь.

Второй самурай продолжил:

– Разговоры только об этом! Все ронины спрашивают, кто такой Миямото Мусаси. Это был несчастливый день для репутации Ходзоина.

– Ты наверняка самый великий мастер меча в стране!

– И такой молодой!

– Верно! Со временем станешь еще лучше.

– Можно спросить? Почему при таких способностях ты всего лишь ронин? Попросту растрачиваешь талант, не находясь на службе у даймё.

Самураи приутихли на несколько минут, чтобы выпить чай и проглотить печенье, обсыпав колени и татами крошками.

Опешивший от похвал Мусаси оглядывал самураев. Некоторое время он продолжал бесстрастно слушать их, надеясь, что в конце концов поток красноречия иссякнет. Поняв, что они не собираются менять тему разговора, Мусаси спросил, как их зовут.

– Прошу прощения! Я Ямадзоэ Дампати. Прежде я служил у даймё Гамо, – сказал первый.

– Отомо Банрю, – произнес второй. – Я овладел стилем Бокудэн и имею большие планы на будущее.

– Ясукава Ясубэй, – ухмыльнулся третий. – Ронин всю жизнь, как, впрочем, и мой отец.

Мусаси гадал, куда они клонят. Он решил без обиняков задать вопрос гостям. Воспользовавшись паузой, Мусаси сказал:

– Полагаю, у вас есть дело ко мне.

Самураи изобразили на лицах удивление, но потом признались, что у них и правда есть интересное предложение. Ясубэй напрямую сказал:

– Мы к тебе по делу пришли. Собираемся устроить «развлечение» для людей у подножия горы Касуга и хотели бы потолковать с тобой. Это не театральные представления. Думаем провести несколько поединков, чтобы дать людям представление о боевых искусствах, а заодно и заработать на ставках зрителей.

Ясубэй добавил, что уже приготовлены места для публики, что поединки будут иметь успех. Троице приятелей требовался еще один напарник, потому что случайный сильный самурай может побить их, и тогда плакали их денежки. Они решили, что самым подходящим человеком был бы Мусаси. Если он составит им компанию, они не только поделятся с ним прибылью, но и будут содержать его до окончания поединков. Мусаси быстро заработает на дальнейшее путешествие.

Мусаси слушал болтовню с нескрываемым изумлением. Утомившись от потока слов, он прервал гостей:

– Если вы пришли только за этим, нам не о чем говорить. Меня это не интересует.

– Почему же? – спросил Дампати. – Почему тебе не интересно?

По-юношески порывистый Мусаси вышел из себя.

– Я не игрок и не шут! – негодующе заявил он. – И ем палочками, а не мечом.

– Почему такой тон? – возмутились гости, задетые намеком. – Как прикажешь понимать твои слова?

– Вы, глупцы, не понимаете? Я – самурай и останусь им! Даже если мне придется голодать. А теперь убирайтесь вон!

Один из гостей пренебрежительно скривил губы, другой, красный от гнева, крикнул:

– Ты еще пожалеешь!

Они понимали, что и втроем ничего не стоят против Мусаси, но нарочито громко топали, угрожающе ухмылялись, намекая, что еще отплатят за обиду.

Наступившая ночь, как и предыдущая, была лунной. Луну окутывала легкая молочная дымка. Хозяйка дома, успокоенная присутствием Мусаси, готовила ему изысканную еду и угощала отменным сакэ.

Мусаси ужинал внизу вместе с хозяевами и слегка охмелел. Поднявшись к себе, он растянулся на полу. Мысли его вернулись к Никкану.