– Ты знаешь, что дом Симмэн прекратил существование после битвы при Сэкигахаре. Став ронинами, мы бежали на остров Кюсю. Зарабатывали на жизнь плетением соломенных башмаков для лошадей. Потом нам повезло, и мы зажили получше.

– Кто бы мог подумать, что я встречу друзей отца в Кокуре!

– Для нас это тоже большая радость. Ты стал настоящим самураем, Мусаси. Жаль, что отец не дожил до этого дня. Хотим пригласить тебя провести с нами вечер. Мы договорились с Садо.

– Невежливо уйти, не встретившись с Садо, – вмешался Хандаю. – Не пристало такое сыну Симмэна Мунисая. Вернись с нами в дом.

Хандаю, видимо, считал, что дружба с покойным отцом Мусаси позволяла ему говорить в назидательном тоне. Хандаю направился к дому, уверенный, что Мусаси идет следом.

– Простите, – проговорил Мусаси. – Прошу прощения за неучтивость, но присоединиться к вам не могу.

Самураи остановились. Магобэйнодзё сказал:

– Почему же? Мы хотим оказать тебе должный прием, мы ведь земляки. Садо с тобой хочет встретиться. Зачем обижать его?

– Я бы с удовольствием пошел, но у меня есть веские причины не делать этого, – вежливо, но твердо сказал Мусаси. – Я слышал, что мой поединок осложнил отношения между двумя старейшими вассалами дома Хосокавы – Нагаокой Садо и Ивамой Какубэем. Иваму поддерживает Тадатоси, Нагаока пытается укрепить свое положение, делая ставку против Кодзиро.

Самураи переглянулись.

– Возможно, это пустые сплетни, – продолжал Мусаси, – но сплетни – коварная вещь. Кому интересен ронин вроде меня, но я не хотел бы давать лишний повод для пересудов о соперничестве Садо и Какубэя. Они бесценные для этого удела люди.

– Ясно, – протянул Магобэйнодзё.

– А теперь позвольте откланяться, – улыбнулся Мусаси. – По правде сказать, я остался прежним деревенским жителем, которому в тягость светские беседы за столом. Хочу отдохнуть.

Самураи зашептались.

– Сегодня одиннадцатый день четвертого месяца, – сказал Хандаю. – Вот уже десять лет мы собираемся вместе с этот день. Мы никогда не приглашаем посторонних на наше собрание, но мы земляки, ты сын Мунисая, поэтому можешь присоединиться к нам. Предупреждаю, мы не выставим богатого угощения, но обстановка будет непринужденной и тебя никто не увидит.

– В таком случае я принимаю приглашение, – ответил Мусаси. Старые самураи обрадовались. Они договорились, что часа через два один из них, Кипами Кагасиро, встретит Мусаси у чайной.

Мусаси встретил Кагасиро в назначенный час, и они направились к мосту Итацу. Пройдя полтора километра, они оказались в тихом месте, где не было ничего, кроме винной лавки да дешевого постоялого двора. Мусаси насторожился. На первый взгляд в старых самураях он не заметил ничего подозрительного. По возрасту они могли быть друзьями его отца, они говорили на наречии Мимасаки. Почему они выбрали пустынное место?

Кагасиро оставил Мусаси одного, а сам прошел вперед к реке.

– Все в порядке, пойдем, – сказал он, вернувшись с берега. По узкой тропинке они зашагали к дамбе.

«Может, они затеяли вечеринку на лодке?» – подумал Мусаси, в душе подсмеиваясь над излишней бдительностью. У берега лодки не оказалось. Самураи сидели в кружок в официальных позах.

– Здесь мы собираемся, – объяснил Магобэйнодзё. – Тебя к нам привела судьба. Садись!

Мусаси пододвинули циновку. Почему собрание устраивается в столь странном месте? Мусаси как гостю приходилось следовать привычкам хозяев. Он сел и тоже принял строгую позу.

– Устраивайся поудобнее, – сказал Магобэйнодзё. – Мы сначала проведем торжественную церемонию, а потом выпьем и поболтаем.

Шестеро самураев положили около себя пучки соломы и принялись плести конские башмаки. Выражение их лиц было сосредоточенным, даже благоговейным. Самураи плели ловко, поплевывая на ладони.

– Достаточно, – сказал Хандаю, положив готовый башмак на маленький столик.

Остальные сделали то же, выпрямив спины и поправив кимоно. Магобэйнодзё, старший по возрасту, заговорил первым.

– Сегодня двенадцатая годовщина битвы при Сэкигахаре, двенадцатая годовщина нашего поражения, – начал он. – Мы намного пережили наших друзей. Жизнью мы обязаны милосердию даймё Хосокавы. Наши дети и внуки не должны забывать об оказанной нам милости.

Самураи почтительно опустили глаза.

– Мы должны помнить щедрость дома Симмэн, хотя его больше не существует. Мы не забудем той нищеты, в которую впали, пока добрались до этих мест. Мы собираемся здесь, чтобы сохранить в душе эту память. Помолимся за здоровье и благополучие друг друга.

Самураи хором подхватили:

– Мы никогда не забудем милосердие даймё Хосокавы, щедрость дома Симмэн, милость неба, избавившего нас от бедности и отчаяния.

– А теперь – знак нашего почтения, – сказал Магобэйнодзё. Самураи обратились лицом к белеющим стенам замка Кокура и склонились до земли, затем повернулись в сторону, где находится провинция Мимасака и тоже поклонились. Третий поклон они отдали соломенным башмакам.

Магобэйнодзё обратился к Мусаси:

– Мы сейчас поднимемся в храм, чтобы сделать приношение сплетенными башмаками. Жди нас здесь.

Старики потянулись цепочкой за самураем, который нес в приподнятых руках столик с конскими башмаками. Они привязали к храмовому дереву свои поделки. Выстроившись перед божеством, они хлопнули в ладоши, взывая к небесам.

Угощение состояло из простой еды – тушеные овощи, побеги бамбука с бобовой пастой, сушеная рыба. Такую пищу едят в крестьянских домах, но было вдоволь сакэ, веселья и смеха.

– Для меня большая честь присутствовать на вашем празднике, но объясните смысл торжественной церемонии, – попросил Мусаси.

– Когда мы прибыли сюда после поражения, вокруг были одни чужие люди. Воровать мы не могли – лучше умереть. Кто-то из нас задумал открыть лавку у моста и торговать конскими башмаками. Когда мы взялись за плетение, загрубевшие от тренировок с копьями руки поначалу плохо слушались, потом дело пошло легче. Мы уже три года продавали свой товар, когда про нас прослышал господин Хосокава Сансай. Узнав, что мы бывшие вассалы дома Симмэн, он предложил поступить к нему на службу.

Магобэйнодзё рассказал, как они отказались от общего жалованья в тысячу коку риса на всех, поскольку вассал должен служить сюзерену на основе личной преданности. Сансай, согласившись, выделил жалованье каждому в отдельности. Кто-то из приближенных Хосокавы предложил дать новичкам деньги на одежду, но даймё не согласился, поскольку эта подачка могла быть воспринята как унижение. Он оказался прав. Как ни бедствовали самураи, но они нашли возможность купить одежду и явиться на церемонию вступления в должность в накрахмаленных кимоно.

В завершение рассказа Магобэйнодзё, подняв чарку сакэ, произнес:

– Прости мою пространную речь, но я хочу, чтобы ты поверил в нашу честность и порядочность. Пусть наша еда скудна, а сакэ дешево, дело не в этом. Желаем тебе сражаться завтра смело и решительно, а если ты падешь в бою, мы похороним твои останки.

– Вы оказали мне большую честь, пригласив к себе, – ответил Мусаси. – Это приятнее, чем пить отборное сакэ в самом богатом доме. Я бы желал себе такой же судьбы, как и ваша.

– Не горячись, Мусаси! А то придется учиться плетению! – сказал кто-то под дружный смех.

Самураи веселились от души, но Мусаси собрался уходить. Ему не хотелось подводить земляков. Он распрощался и с легким сердцем отправился к себе. Или только со стороны казалось, что у него прекрасное настроение?

Нагаока гневался на слуг и домочадцев за то, что они не смогли удержать Мусаси. Утром он отправил людей на поиски Мусаси, но те вернулись ни с чем. Садо хмурился: «Что же произошло? – думал он. – Неужели…». Садо не решался завершить мысль.

В двенадцатый день Кодзиро посетил замок, где его тепло принял сам Тадатоси. Они выпили по чарке сакэ, и Кодзиро окрыленный вернулся домой.

К вечеру город гудел от слухов.

– Мусаси, видимо, испугался и бежал…