Чиви отделилась от окружающей Томаса Нау группы и прошаркала к ним по дороге.

– Видела. – Фам заметил, что Эзр Винж попятился и отошел прочь к другой группе. – Дзау не верил, что причал настоящий, и я предложила ему пойти посмотреть.

– А он настоящий? И лодка тоже?

– А как же! Пошли, я тебе покажу.

Все пятеро пошли по тропе вниз, Силипан махнул своими шелковыми лохмотьями, призывая остальных:

– Пошли посмотрим, что мы там сделали!

Фам послал внутренний взгляд вперед, разглядывая скалы возле причала, кусты, которые склонялись к воде. Балакрейская растительность была красива аскетической красотой, подходящей к прохладе воздуха. Вход в служебный тоннель был скрыт в обрыве за сине-зелеными кронами. Лучшего шанса у меня не будет. Фам шел рядом с Чиви, задавая вопросы, которые, как он надеялся, отметят его присутствие и позже.

– И на ней в самом деле можно плавать?

Чиви улыбнулась:

– Сами увидите.

Рита Ляо преувеличенно затряслась.

– Настолько холодно, что может быть и настоящим. Северная Лапа – это прекрасно, но ты не можешь переделать это на что-нибудь тропическое?

– Нет, – ответил Силпан. Он выступил вперед и сказал наставительным тоном. – Слишком здесь для этого реально. Вся цель Али Лина состояла в реализме и деталях.

Теперь, в присутствии Чиви, он отзывался о зипхедах как о людях.

Тропа петляла – как настоящий серпантин – и привела их к каменной стене гавани. Почти все гости шли следом, заинтересованные, из чего же в самом деле сделана стенка.

– Вода чертовски плоско выглядит, – сказал кто-то.

– Ага, – согласилась Чиви. – Правдоподобные волны – это самая трудная часть. Кое-кто из друзей моего отца еще над этим работает. Если удастся формировать поверхность воды в малых масштабах и времени, и…

Раздался чей-то нервный смех – троица котят пролетела над головами низким и быстрым зигзагом. Они пронеслись низко над водой и стали набирать высоту, как взлетающий самолет.

– Ну уж этого в настоящей Северной Лапе точно нет!

– Верно, – засмеялась Чиви. – Это была моя цена! – Она улыбнулась Фаму: – Помните котят, которые были у нас на той базе, перед полетом? Когда я была маленькой… – Она оглянулась, высматривая кого-то в толпе. – Когда я была маленькой, мне одного такого подарили.

В душе она все еще была маленькой девочкой, которая помнит другие времена. Фам сделал вид, что не заметил в ее голосе сожаления и ответил тоном надутым и покровительственным:

– Летающие котята на самом деле ерунда. Если уж ты хотела иметь хороший символ, надо было вырастить летающих свиней.

– Свиней? – Траг споткнулся, чуть не сбившись с шага. – Ах да, «благородная крылатая свинья».

– Именно; дух программирования. На самых больших базах есть крылатые свиньи.

– Ага, только тогда дайте мне зонтик!

Траг покрутил головой, и кое-кто позади засмеялся. Миф о летающих свиньях до Балакреи не доходил.

Чиви улыбнулась на эту интермедию.

– Может, и придется – котят мне никогда не уговорить собирать летающий мусор.

Не прошло и двухсот секунд, как толпа выстроилась у края воды. Фам отодвинулся от Чиви, Трага и Риты, будто искал, где встать получше. При этом он отошел ближе к закрытому сине-зеленой кроной туннелю. Если повезет, сейчас внимание толпы что-то отвлечет. Наверняка какой-нибудь дурак оторвется от земли. Он стал последний раз проглядывать систему безопасности по сети локализаторов…

Рита Ляо дурой не была ни в каком смысле, но когда увидела, где Дзау Цинь, слегка потеряла осторожность.

– Дзау, Чума тебя побери, что ты там…

Она сунула тарелку и стакан кому-то сзади и бросилась на пирс. Лодка скользила по нему, мягко сходя в фиорд. Как дом и пирс, она была сделана из темного дерева. Только это дерево было просмолено до ватерлинии, отлакировано и покрашено у планшира и носа. На единственной мачте поднимался балакрейский парус. Со средней банки публике улыбался Дзау Цинь.

– Дзау Цинь, немедленно вернись! Это лодка предводителя! Ты…

Рита побежала к пирсу, осознала свою ошибку и попыталась остановиться. Когда нога ее оставила почву, она двигалась со скоростью всего несколько сантиметров в секунду. Рита взмыла с платформы, недоуменно вертясь и громко выражая вслух свое недовольство. Если ее никто не перехватит, она проплывает над головой блудного мужа и через несколько сот секунд опустится в озеро.

Время действовать.

Программы сообщили ему, что никто из толпы не смотрит. Зондирование системы безопасности Нау показало, что прямо сейчас никто за ним не наблюдает, и мелькнула еще раз Рейнольт, работающая над чем-то в дальней комнате. Он на миг ослепил локализаторы и шагнул под кроны. Чуть подкорректированные цифровые записи покажут, что он все это время был здесь. Он сможет сделать то, что необходимо, и вернуться незамеченным. Все равно это адски опасно, даже если шпионы Брюгеля не насторожены.

Но убрать Рейнольт необходимо.

Фам прошел на пальцах по обрыву, притормаживаемый необходимостью двигаться незаметно. Даже здесь было очевидно искусство Али Лина. Скала была простым необработанным алмазом, но Али принес камни из свалки минералов с поверхности груды скал лагеря L1. Они были обесцвечены, будто тысячелетним выветриванием. Скала была таким же произведением искусства, как нарисованная на бумаге или в компьютере. Али Лин был гениальным строителем парков еще до экспедиции к Мигающей. Сэмми Парк за это и взял его в экипаж. Но за годы под Фокусом он стал еще более великим – каким только может стать человек, если ум его одержим единственной страстью. То, что сделал он и его коллеги, было тонко и глубоко… и не меньше всего прочего показывало, какую мощь дает Фокус культуре, им владеющей. Пользоваться Фокусом – это хорошо.

Вход туннеля был на несколько метров выше. Фам почувствовал с полдюжины плавающих локализаторов, обозначающих контуры двери.

Какая-то часть его внимания все еще следила за толпой у причала. Ни одна пара глаз в его сторону не глядела. Находчивые люди забрались на пирс и устроили живую цепь, протянувшуюся в воздух на шесть-семь метров, как в акробатическом этюде. Люди в цепи клонились в самые разные стороны – в обычных позах при подобной операции в невесомости. Иллюзия верха и низа разрушилась, и некоторые эмергенты со стоном отвернулись. Одно дело – представить себе, что плоская водная поверхность лежит внизу. Совсем другое – увидеть перед собой отвесный водяной обрыв или водяной потолок. От этого может и замутить.

Но конечный элемент цепи вытянул руку и поймал Риту за лодыжку. Цепь сжалась, притягивая ее обратно к земле. Фам постучал себя по ладони, и звуки этой сцены стали громче. Дзау Цинь несколько смутился и стал извиняться перед женой.

– Но Чиви сказала, что можно. И не забывай, я же космический пилот!

– Начальник пилотов, Дзау! Это не то же самое.

– Достаточно близко. И кое-что я умею делать без зипхедов.

Дзау опять сел возле мачты и чуть дернул парус. Лодка пошла вокруг пирса, ровно держась на воде. Может быть, прилипание не давало ей оторваться. Зато кильватерный след поднялся в воздух на полметра, извиваясь и сплетаясь в косы, как делает свободная вода под действием поверхностного натяжения. Толпа зааплодировала – даже Рита, и Дзау развернул лодку, пытаясь поставить ее снова к причалу.

Фам подтянулся на уровень входа туннеля. Локализаторы уже занялись люком. Слава создателю, все в этом парке было совместимо с ними. Дверь бесшумно открылась. И когда он вплыл внутрь, закрыть ее за собой было нетрудно.

У него было, быть может, две сотни секунд.

Фам быстро стал проталкиваться по туннелю. Здесь иллюзий не было. Стены были необработанными, кристаллическими, истинное вещество Алмаза-1. Фам прибавил скорости. Разворачивающиеся перед ним карты показывали то, что он уже раньше видел. Томас Нау хотел, чтобы Озерный Парк стал его главной резиденцией: после этого праздника доступ посторонним будет строго ограничен. Последние тепловые копатели Нау использовал на прокладку этих туннелей. Они давали ему прямой доступ ко всем главным ресурсам Хаммерфеста.