Но у Хранка из всех приездов сюда этот вызывал наиболее необычные чувства. Первый День Тьмы. Эта граница пролегала больше в уме, чем в реальном мире – и, может быть, оттого была еще более важной.

Аннерби прилетел коммерческим рейсом из Верхней Экватории, но рейс был никак не туристский. Пусть расстояние до Верхней Экватории было всего пятьсот миль, но это как раз столько, сколько можно отлететь от изобилия бухты Калорика в Первый День Тьмы. Аннерби и двое его ассистентов – фактически телохранителей – подождали, пока остальные пассажиры вылезли вдоль канатов прохода. Потом натянули парки и штаны с подогревом и две переметных сумки, в которых и был смысл всего полета. Чуть не доходя до выхода, Хранкнер выпустил одну из сумок у самых ног стюарда. Всепогодный футляр раскрылся, показав свое содержимое: сланцевого цвета пыль, тщательно упакованная в пластиковые пакеты.

Хранкнер спрыгнул с каната и застегнул сумку. Стюард озадаченно засмеялся:

– Я слыхал, что в Экватории главный предмет экспорта – земля гор, но никогда не думал, что кто-то примет эту поговорку всерьез.

Аннерби пожал плечами, скрывая замешательство. Иногда это лучшее прикрытие. Закинув снова сумку на плечи, он застегнул парку.

– Э, гм… – стюард было собрался еще что-то сказать, но отступил и поклонился, выпуская их из самолета. Все трое сбежали по лестнице на бетон полосы, и вдруг стало очевидно, что именно хотел сказать стюард. Всего час назад, когда они вылетали из Верхней Экватории, температура воздуха была на восемьдесят ниже точки замерзания, а ветер более двадцати миль в час. Без дыхательных аппаратов с подогревом было не дойти даже от терминала до самолета.

Здесь…

– Черт побери, тут же печка!

Брун Саулак, младшая из агентов, поставила сумку на землю и сбросила парку.

Старшая из агентов засмеялась, хотя и сама сотворила ту же глупость.

– А что ты хотела, Брун? Это же бухта Калорика!

– Да, но ведь Первый День Тьмы!

Некоторые из пассажиров оказалась столь же непредусмотрительны. Они шли гротескным парадом, подпрыгивая и сбрасывая на ходу парки, дыхательные аппараты и штаны. И даже при этом Аннерби заметил, что пока руки и ноги Брун были заняты сбрасыванием снаряжения для холодной погоды, Арла Андергейт оставляла руки свободными и обзор круговым. Брун проявила такую же бдительность, пока раздевалась Арла. Каким-то чудом служебные пистолеты их были невидимы во время всего процесса. Они могли притворяться идиотками, но под этой маской Арла и Брун были не хуже любых солдат, которых Аннерби знал в годы Великой Войны.

Пусть задание, на которое они летали в Верхнюю Экваторию, не требовало высокой техники и вообще было малозаметным, но сотрудники разведки в аэропорту действовали достаточно эффективно. Мешки с каменной пылью погрузили в броневики, и, что произвело еще большее впечатление, командовавший майор даже не скрипел насчет абсурдности всей операции.

Через тридцать минут Хранк и его теперь уже не столь важные телохранители оказались на улице.

– Что значит «уже не столь важные?» – Арла махнула руками с преувеличенным удивлением. – Не важным было сопровождение этого… барахла через весь континент! – Ни одна из них не знала всей важности этой каменной пыли, и они не стеснялись выразить свое презрение. Они были хорошими агентами, но у них не было того отношения к делу, к которому Хранк привык. – Теперь у нас есть что-то важное, что надо охранять. – Она дернула рукой в сторону Аннерби, и в ее насмешке слышалось что-то серьезное. – Почему ты не уехал с ребятами майора и не облегчил нам жизнь?

Хранкнер улыбнулся в ответ.

– До встречи с шефом у меня еще больше часа. Достаточно, чтобы пройтись туда пешком. Арла, разве тебе не любопытно? Многим ли выпадает случай посмотреть Калорику в Первый День Тьмы?

Арла и Брун полыхнули взглядами – реакция унтер-офицеров на глупости, которые не в их силах исправить. Аннерби сам неоднократно такое в жизни испытывал, хотя обычно не выражал своего неодобрения столь явно. Братство неоднократно демонстрировало готовность использовать насилие в землях других народов. Но я прожил семьдесят пять лет, и есть слишком много такого, чего надо бы бояться. Он уже уходил в сторону огней у берега. Обычные телохранители Аннерби, которые сопровождали его при поездках за границу, его бы не пустили физически. Арла и Брун были назначены со стороны и не очень хорошо проинструктированы. После секундной заминки они понеслись ему вдогонку. Но Арла уже что-то говорила в телефон. Аннерби усмехнулся про себя. Нет, эти двое – не дуры. Интересно, замечу ли я агентов, которых она вызывает.

Бухта Калорика была чудом света с незапамятных времен. Это была одна из трех вулканических зон – и две другие были подо льдом или океаном. Сама бухта была разбитой котловиной вулкана, и воды океана затопили почти всю ее центральную часть.

В ранние дни Нового Солнца здесь был адский ад, хотя непосредственно его никто не наблюдал. Крутые склоны котловины фокусировали солнечные лучи, и температура поднималась выше точки плавления свинца. Это, очевидно, провоцировало – или допускало – быстрое просачивание лавы и непрерывную серию взрывов, оставлявших новые кратеры к тому времени, когда солнце тускнело до средней яркости. И даже в эти годы только смелые до безрассудства исследователи отваживались высунуться на плоскогорье за край вулкана.

Но когда солнце тускнело и наступали Годы Увядания, появлялись новые гости. Земли с юга и севера начинали страдать от все более суровых зим, и тогда самые края котловины становились местом теплым и приятным. Чем сильнее выстывала планета, тем ниже и ниже спускалась граница теплой зоны, рая. Уже для пяти последних поколений бухта Калорика служила самым эксклюзивным курортом Лет Увядания, где те, кому богатство позволяло не работать и не копить ради подготовки к Тьме, могли наслаждаться жизнью. На пике Великой Войны, когда Аннерби месил снег на Восточном Фронте, и позже, когда почти вся война ушла в туннели – даже тогда он видал тонированные гравюры, показывающие блаженную жизнь, как при Среднем Свете, которую вели богачи на самом дне котловины Калорики.

В своем роде Калорика в начале Тьмы была вроде того мира, который современная техника и атомная энергия позволят построить для всей расы Пауков на все годы Тьмы. Аннерби шел в сторону музыки и света, гадая, что там увидит.

Повсюду клубились толпы. Слышался смех, музыка волынок и случайные перебранки. Весь попадавшийся навстречу народ был настолько необычен, что Аннерби не сразу заметил самое важное.

Он позволил движению толпы мотать их туда-сюда, как частицы в потоке суспензии. Можно было себе представить, как нервничают Арла и Брун в этой толпе не проверенных чужаков. Но они справились, сливаясь с беспорядочным движением и совершенно случайно оставаясь от Аннерби на расстоянии вытянутой руки. Через несколько минут все трое оказались внизу, у края воды. В толпе многие махали благовонными палочками, но здесь, на дне кратера, был аромат намного сильнее – запах серы, плывущий в теплом бризе. За полосой воды, в середине бухты, светилась красным, желтым и околокрасным расплавленная скала. Призраком поднимался вокруг нее пар. В этом водном пространстве можно было не волноваться насчет донного льда и левиафанов – хотя вулканический взрыв убьет еще вернее.

– Черт! – Брун вышла из роли, оттолкнув Аннерби назад от края площади. – Посмотри туда, на воду! Они тонут!

Аннерби секунду посмотрел туда, куда она показывала.

– Нет, не тонут. Они… Тьма их побери, они играют в воде!

Полупогруженные фигуры были одеты во что-то вроде понтонов, не дававших им утонуть. Аннерби со своей охраной только смотрели, и заметили, что не одних только их поразило это зрелище, хотя почти все зрители старались свое ошеломление скрыть. Зачем кому-то играть, будто он тонет? Может, для военных целей. В теплые времена и у Аккорда, и у Братства были военные корабли.