Нелегко доставались нам победы. В боях до западной границы Советского Союза сбито около 700 самолетов противника, уничтожено немало живой силы и техники врага. Многих боевых друзей потеряли мы на дорогах войны, но их ратные подвиги приумножили славу 4-го истребительного, славу нашей Родины, советского народа. 15 Героев Советского Союза дал наш полк. Большинство моих товарищей награждены несколькими орденами и медалями.

Начальник штаба полка майор С. И. Донин подает команду «смирно». Духовой оркестр играет Гимн Советского Союза и авиационный марш «Все выше и выше». Знамя плывет вдоль строя, впереди широким шагом идут командир полка Герой Советского Союза подполковник A. М. Марков, его заместитель по политчасти майор B. Н. Егорьичев. Святыню уносим в расположение штаба.

На следующий день на фюзеляжах наших истребителей с левой стороны моторов заалел почетный боевой орден — высокая награда Родины. Теперь 4-й истребительный — Краснознаменный Рижский. Это новый важный стимул в нашей боевой работе. Что ни говори, а награда обязывает ко многому. Вскоре мы сами в этом убедились.

И опять упорные тренировки, полеты в зону и по кругу, выполнение фигур высшего пилотажа. Генерал Данилов провел в масштабе корпуса теоретическую конференцию для летного состава на тему: «Как меньшими силами уничтожить противника в Курляндском мешке». Обсуждались способы борьбы с немецкими асами, новые методы прикрытия наших войск и авиации, совершенствование приемов боя над территорией, захваченной противником.

Фронт вновь готовится к наступлению. Командованию нужны разведданные. На разведку по маршруту Салдус, Скрунда, Либава вылетает командир звена капитан Никонов. Его задача: определить места скопления войск, систему обороны и наличие самолетов на Либавском аэродроме.

Летчик шел по заданному направлению на малой высоте. Вот и Скрунда. В небе висел аэростат наблюдения: корректировщик огня артиллерии. Последняя не раз накрыла нас мощным валом, особенно досаждала на площадке подскока.

Капитан не раздумывал. С ходу бросился на аэростат и поджег его. Объятый пламенем корректировщик закувыркался к земле, из него посыпались на парашютах фашистские наблюдатели. Но уже выходя из атаки, Никонов вдруг заметил, что сам попал в западню, очутившись в кольце четырёх «фоккеров». Их пушки держали на прицеле советский самолет.

Поняв безвыходность своего положения (любой маневр в сторону на малой высоте или увеличение скорости приведут к гибели), Никонов решил перехитрить врага. Он сделал вид, что подчиняется воле гитлеровцев, собираясь улучить подходящий момент и скрыться.

В предчувствии успеха фашисты сопровождали командира звена к Либавскому аэродрому, сами изготовились к посадке и вынуждали к этому Андрея. Никонов уже выпустил шасси и продемонстрировал заход на посадку. Зенитки молчали. Внизу, видимо, тоже предвкушали легкую победу над советским летчиком. «Фоккеры» успокоились и на какой-то миг ослабили бдительность, но тут же, опомнившись, стали барражировать. Тогда Никонов продемонстрировал заход на посадку вторично, и гитлеровцы решили: никуда он не уйдет, приземлится. Начали садиться сами.

Этим и воспользовался Андрей. Убрав шасси, он тут же ударил из пушки и пулеметов по самолетным стоянкам и на бреющем полете ушел.

Фашисты почему-то его не преследовали — то ли кончилось горючее, то ли потеряли надежду на успех.

Андрей был незаурядным разведчиком, знал все тонкости этой профессии. Большая выдержка, военная хитрость, умение воспользоваться ситуацией позволили ему благополучно выйти из весьма критической ситуации.

В полку долго обсуждали этот случай. Одни хвалили капитана, другие ставили под сомнение целесообразность первоначальных действий. Не следовало, дескать, ему ввязываться в бой, обстреливать аэростат, в результате чего и была потеряна осмотрительность. Но не зря говорят: все хорошо, что хорошо кончается. Смелость и находчивость летчика не позволили врагу осуществить свой замысел.

Декабрь был отмечен морозами и сильными ветрами. Повсюду выпало много снега. Если смотреть с воздуха, линия фронта все же приметна. Выдают свежие пятна воронок, чернеющие по обе стороны передовой и свидетельствующие о работе артиллерии и минометов, бомбардировщиков и штурмовиков. Пехота все глубже зарывается в землю. На первый взгляд, изменений никаких, хотя на самом деле они есть. Фронт не дремлет, он настороже, живет, сопротивляется.

В ходе последних боев ищем более совершенные способы взаимодействия с наземными войсками и авиацией. И это понятно. Многое из того, что применяли ранее, уже не удовлетворяет нас: ведь мы теперь достигли, можно сказать, более высокой степени выучки. Особенно это касается способов прикрытия, которые нуждались в совершенствовании. Сопровождая штурмовики или бомбардировщики, истребители ограничены в маневре и скорости, они не могут в полной мере использовать тактико-технические данные своих машин. Противник же, пользуясь этим обстоятельством, нередко добивается перевеса в высоте и скорости, атакует внезапно, свободно маневрируя на разных высотах и скоростях.

Теперь нам надлежало проверить новый способ прикрытия своих «подопечных», предложенный на семинаре опытными летчиками. Тут как раз и случай подвернулся. 26 декабря полк получил задачу: в течение нескольких дней, пока наземные части ведут наступление, обеспечивать штурмовикам и бомбардировщикам свободу действий в районе Салдус — Добеле.

Мы тщательно готовились к выполнению задания. В частности, проиграли различные варианты предварительной «расчистки» воздушного пространства до прихода штурмовиков и бомбардировщиков. Новое заключалось в том, что незадолго до появления «илов» и «петляковых» мы прочесывали воздушное пространство, как бы окаймляя район предстоящих действий. Через наброшенный нами «колпак» не должен был проникнуть ни один вражеский истребитель. Этот способ давал возможность заранее обеспечить себе преимущество не только в скорости, но и в высоте, а это, как известно, главное для успеха истребителей в любом бою.

За несколько минут до появления штурмовиков и бомбардировщиков взлетаем всем полком — эскадрилья за эскадрильей. Первую возглавил командир полка подполковник Марков, вторую повел майор Шмелев, третью — я. В назначенный квадрат прибыли без опозданий, на большой скорости прочесали воздушное пространство. Барражируем. Прибывают и наши ударные группы — эшелоны штурмовиков и бомбардировщиков. Картина произведенного удара как по своим масштабам, так и по организации — поистине величественна. В течение 15–20 минут взрывы бомб и снарядов густо засевают под нами поле сражения. В небе, неожиданно возникнув, плотнеет стена разрывов. Она неотвратимо приближается к нам. Над Добеле дым, копоть смешиваются со снегом и отдаленно напоминают извергаемую вулканом лаву. Наши самолеты идут волна за волной. Внизу — штурмовики, над ними — бомбардировщики. Истребители как бы окаймляют их.

Вот «илы» прижались к земле, нырнули под облако, образовавшееся от взрывов бомб. В просветах между тучами видны орудия, танки, траншеи. Все это охвачено огнем. Атака штурмовиков повторяется. Увлеченные музыкой боя, мы носимся над прикрываемым районом на высоте полторы тысячи метров.

В моей группе пары Степаненко — Куликов, Масленников — Андреев, Погорелов — Барышников, Шкворунец — Усиков, Куницын — Богомолов, Петроченков — Поночевный. На большой скорости подворачиваем на север.

— Слева «фоккеры»! — неожиданно звучит в наушниках голос Барышникова.

Эти два слова действуют, как вылитый на голову ушат холодной воды. Теперь мозг, воля летчика подчинены одному: встретить противника в наивысшей готовности. Внимание концентрируется на главном — не упустить врага.

Гитлеровцы прибыли с опозданием и решили наверстать упущенное, отомстить за поражение наземных войск. Четверка «Фокке-Вульф-190а» сваливается на нас со стороны солнца, пикирует. В ответ — наш излюбленный маневр «разворот на 180 градусов все вдруг». Противник не выдерживает лобовой атаки, шарахается в стороны и исчезает в дыму. Не ожидая, что их встретит второй или третий ярус наших истребителей, «фоккеры» вновь выскакивают из-за облаков. Мы с полупереворота сближаемся с ними. В моем прицеле возникает лобастый ФВ-190а. Длинная очередь!..