Но ФТК еще не до конца разобралась с Nintendo. Продолжались расследования относительно политики лицензирования и блокирующего чипа. Знающие люди предполагали, что правительство ждало результатов антимонопольного иска Atari, чтобы определить виновность Nintendo. Если иск удовлетворят, ФТК начнет наступление на Nintendo. Если нет, то расследование свернут.

Несмотря на результаты расследований ФТК и судебных слушаний, некоторые важные вопросы оставались без ответа. Могла ли рыночная конкуренция регулироваться законодательно или судебно? Станут ли судебные преследования распространенным инструментом борьбы с успешными японскими компаниями? «Никто не жаловался, пока мы не стали крупными», — говорил Аракава. Питер Мэйн был убежден, что Nintendo стала жертвой торговой войны: «Будь Nintendo американской компанией, никто бы и слова не сказал». Грег Фишбах из Acclaim соглашался: «У всего этого был антияпонский подтекст». Компании не из Японии также становились объектами расследований ФТК (Microsoft, сосед Nintendo в Редмонде, также попала под расследование), но в регулировании цен обвинялись только японские компании, включая Panasonic, Mitsubishi и Minolta, и все были признаны виновными.

Писатель Майкл Крайтон эксплуатировал американо-японские торговые трения в своем бестселлере 1992 года — триллере «Восходящее солнце», имевшем привкус популистской пропаганды, но опиравшемся на реальные факты. Выдуманный Крайтоном конгломерат Nakamoto стал объектом журналистского расследования. «Мы готовим большой цикл публикаций о налогах, — говорит журналист, герой повествования. — Правительство начало замечать, что японские корпорации активны в Америке, но платят здесь мало налогов. Некоторые вообще их не платят, что просто смешно. Они поддерживают уровень своих доходов, завышая цены на японские компоненты, которые закупают их сборочные заводы в Штатах. Это возмутительно, но американское правительство и раньше никогда не реагировало быстро на подобные схемы японцев, которые тратят полмиллиарда долларов в год в Вашингтоне на сохранение спокойствия».

«И вы хотите сделать статью о налогах?» — спрашивает главный герой романа, спецагент-полицейский.

Журналист отвечает: «Да, и мы присматриваемся к Nakamoto. Мои источники настаивают, что Nakamoto скоро будет предъявлено обвинение в регулировании цен. Это любимая игра японских компаний. Я составил список тех, кто попадал под обвинения. Nintendo в 1991-м заморозила цены на игры. Mitsubishi в том же году заморозила цены на телевизоры. В 1989 году — Panasonic, в 1987-м — Minolta. Понятно, что это только верхушка айсберга».

Впоследствии полицейский сталкивается с другой точкой зрения, обсуждая эту проблему с партнером. «Ведь замораживание цен незаконно!» — говорит спецагент.

«Это верно для Америки, — отвечает его партнер. — Но в Японии это обычная процедура <…> Там все организуется через тайные соглашения. Американцы морализируют по поводу сговоров вместо того, чтобы воспринимать это просто как другой способ вести дела».

Анонимный разработчик игр, работавший с Nintendo, рассказывал: «Nintendo осуществляет монополистический контроль за разработкой, розничными продажами, производством <…> В отсутствие конкуренции они выходят сухими из воды. Будь рынок конкурентным, разработчики не согласились бы передать кому-то контроль над производством, поставками продукта, одним словом, над всем. Они не позволили бы Nintendo работать по предоплате».

Nintendo могла объяснить свое желание контролировать качество выпускаемых для своего устройства игр, но, что бы они ни говорили, подобные манипуляции находились вне закона. Одной из причин, по которым Nintendo ограничила количество игр, выпускаемых одним лицензиатом, было желание ограничить долю продукции разработчика в розничных продажах; примерно поэтому же организации препятствуют возникновению профсоюзов. Компания не хотела, чтобы формировались коалиции. Она принуждала разработчиков к выпуску эксклюзивных игр для NES, заставляя их делать выбор, а какая компания не выберет Nintendo? Безусловно, большинство разработчиков делали именно такой выбор, невзирая на непропорционально высокие роялти, повышавшие уровень цен.

Nintendo также привязывала к себе разработчиков при помощи юридической схемы Говарда Линкольна. «Как только ты подписывал соглашение, ты попадал под их власть, — рассказывал один игровой разработчик, — поскольку, подписываясь, ты подтверждал законность патентов Nintendo, равно как и получение конфиденциальной информации, необходимой для разработки игр». Nintendo запрещала лицензиатам выходить из соглашения после подписания контракта. Компания легко могла подать в суд (как это случилось с Atari Games), утверждая, что экс-партнер мог получить конкурентное преимущество только за счет использования информации от Nintendo.

На протяжении многих лет Nintendo пыталась остановить развитие процветающего рынка проката видеоигр. Они подали в суд на крупнейшую компанию по прокату видеоигр — Blockbuster и, прибегнув к услугам адвокатской конторы Hill & Knowlton, пытались убедить судью в незаконности проката. Одновременно с этим Nintendo предпринимала попытки остановить развитие рынка проката при помощи шантажа и угроз.

Поскольку Nintendo не продавала игры напрямую прокатчикам, те покупали их у розничных продавцов — как обычные покупатели, только в большем объеме. Дети могли пойти, например, в Blockbuster и взять за несколько долларов напрокат Super Mario Bros. 3 или Dr. Mario, вместо того чтобы платить 40 или 50 долларов за игру. Пытаясь помешать прокатчикам закупать игры в магазинах, некоторые из крупнейших дилеров разработали политику, запрещавшую продавать одновременно несколько экземпляров любой игры. Однако зафиксирован по меньшей мере один случай, когда угрозы шли от самой Nintendo. Американской фирме Try Soft принадлежали киоски, установленные в торговых центрах Сиэтла, где продавались только игры для NES. 15 июня 1989 года менеджерам компании Try Soft был выслан меморандум от Брета Уивера, старшего менеджера по продажам и маркетингу NOA: «Nintendo Of America очень озабочена наличием прокатных точек, которые, по сути, подрывают наш бизнес. Прокат игр снижает ценность игр для потребителя и уменьшает нашу выручку. Во время недавней встречи с руководством NOA Try Soft обещала следовать строгой политике ограничения продаж через все свои точки и почтовые рассылки. Мы решили ограничить продажу продукции NOA, включая программы и систему, количеством не более двух штук в одни руки. Для этого правила нет исключений, оно распространяется и на закупки в несколько заходов. Не продавайте более двух единиц любой продукции NOA любому клиенту или работнику видеомагазина. <…> Если к вам за покупкой придут два работника, не продавайте им четыре одинаковые единицы товара на двоих. В противном случае нам придется ограничить поставки вашим магазинам <…> Наша политика относительно продуктов лицензиатов менее строгая. Ваш магазин будет ежемесячно получать список продуктов, на которые распространяется ограничение. На прочие продукты будет действовать лимит 10 единиц за одну покупку».

«Nintendo начала более тщательно наблюдать за вашими продажами, — писал Уивер — и мы урежем свои поставки, если вы не будете следовать вышеописанной политике. Нарушение вашим магазином этой политики приведет к серьезным последствиям <…> Правила вступают в силу немедленно».

Хотя Говард Линкольн отрицал точность этой цитаты и на письмо Try Soft ответил, что случилось недоразумение, это было частью растущего вала доказательств того, что Nintendo зашла слишком далеко. Это выходило за рамки регулирования цен. Вопрос был в том, нарушала ли Nintendo законы. Записка от Try Soft показала, что, по крайней мере, некоторые люди в Nintendo стремились защитить собственные игры и менее беспокоились об играх лицензиатов. Кроме того, продажи игр лицензиатов контролировались не столь пристально; в списке отделялись игры, которые могли продаваться оптом. Заявление Atari Games о неравенстве лицензиатов (несмотря на заверения Говарда Линкольна, Минору Аракавы и Питера Мэйна) было подкреплено этой запиской.