Это был год выборов, и Nintendo стала теннисным мячом в игре между США и Японией. Представитель профсоюза профессиональных бейсболистов Фэй Винсент утверждал, что должно было сохраниться что-то святое, что нельзя было передавать японцам; и это несмотря на то, что представители мэрии Сиэтла приняли предложение Ямаути в отчаянной попытке спасти команду от переезда в другой город. Едва ли Nintendo нуждалась в таком внимании. Компания уже была мишенью для Капитолийского холма, государственных прокуроров и представителей прессы. Начавшиеся расследования могли как минимум стоить Nintendo денег. Но они также могли, по словам одного следователя, «обрушить репутацию Nintendo и всего с ней связанного».

Контрнаступление на Nintendo началось в 1989 году, когда руководители Atari Games отправились в Вашингтон, где были выслушаны председателем комиссии Конгресса по антимонопольному законодательству Деннисом Эккартом, демократом из штата Огайо. Дэн Ван Элдерен считал, что расследование по Nintendo началось еще до обращения Atari Games, что подтверждал Эккарт, говоря, что в комиссии решили отреагировать на многочисленные жалобы потребителей на высокие цены Nintendo и недостаток предложения, что подкреплялось его собственным видением рынка. Говард Линкольн возражал, говоря, что Atari Games обратилась к местному конгрессмену Тому Кэмпбеллу, который входил в комиссию Эккарта. Помощник Кэмпбелла подтвердил факт встречи Atari Games и Кэмпбелла. В любом случае, Эккарт решил запустить дело против Nintendo.

Ван Элдерен и Вуд из Atari Games стали звездными свидетелями в расследовании Конгресса. Эккарт также допрашивал десятки других свидетелей, многие из которых, опасаясь мер со стороны Nintendo, выступали конфиденциально. Если конгрессмена не убедила Atari, то итоги расследования убедили его, что Nintendo — это гигантский монополистический демон.

Эккарт вменил Nintendo антимонопольные действия, выражавшиеся в разработке системы защиты и лицензионного соглашения с создателями программного обеспечения; это в Atari Games называли «неконкурентным поведением на розничном рынке». Эккарт также обвинял Nintendo в незаконности (согласно прецеденту с IBM в 1969 году) ограничений разработки программных продуктов для устройства. Он считал недопустимой нинтендовскую практику продажи своих устройств вместе с эксклюзивными играми и программами; по его мнению, такая позиция работы с розничными сетями и конкурентами привела к росту цен на 20-30%, особенно в сезон Рождества. Из-за монополии Nintendo у людей не было выбора, и они платили чрезмерные цены.

Говард Линкольн узнал о расследовании Конгресса уже после его завершения. В октябре 1989 года он находился на коктейльной вечеринке в Торонто, когда глава Ассоциации издателей программных продуктов спросил, знает ли он о действиях Конгресса.

Две недели спустя Линкольн прилетел в Вашингтон на встречу с лоббистом Nintendo Доном Мэсси, старшим вице-президентом подразделения по связям с правительством в компании Hill & Knowton; Nintendo наняла лоббиста, чтобы провести через Сенат законопроект, запрещающий прокат видеоигр. Линкольн попросил Мэсси узнать, что произошло.

На следующей неделе Мэсси сообщил, что слушания еще не начинались, но собраны целые коробки свидетельств 65 опрошенных свидетелей. Настораживал тот факт, что с Nintendo никто не связывался; возможно, был запущен процесс линчевания.

Линкольн попросил Мэсси устроить так, чтобы Nintendo выслушали. Даты слушаний дважды переносились, и Линкольн публично заявил о том, что Nintendo не дают высказаться. В ответ Эккарт запланировал слушания на 4 декабря, но и они были отменены; спустя несколько дней Мэсси позвонил Линкольну и сообщил, что комитет подготовит отчет без слушаний и пресс-конференция запланирована на следующий день.

«Что?! — рявкнул Линкольн. — Как они могли закончить расследование, не услышав наше мнение?» Он сказал Мэсси, что лично позвонит юристу комитета.

Линкольн едва сдерживал ярость: «Послушайте, я не знаю, что здесь творится, но это несправедливо. По крайней мере, выслушайте нас, прежде чем заявлять что-либо».

Юрист комитета сказал ему, что расследование закончено и не нужно было ничего делать: позицию Nintendo выразил Мэсси. Линкольн вспылил: «Мой лоббист не разбирается в моем бизнесе! Никто не говорил со мной!» Он потребовал встречи с Эккартом.

По телефону конгрессмен хладнокровно повторил, что расследование закончено.

«Перестаньте, — сказал Линкольн, начиная выходить из себя. — Вы не услышали наше мнение. Вы не получали от нас никаких материалов». На возражение Эккарта Линкольн ответил: «Завтра состоится пресс-конференция, вы знаете, что это за дата, так же хорошо, как и я».

Эккарт ответил, что не знает.

«Завтра седьмое декабря, конгрессмен!» Эккарт попытался успокоить его: «Это будет небольшая пресс-конференция».

Линкольн перестал сдерживаться: «У меня все в порядке с головой, — кипятился он. — Вы пытаетесь поиметь нас».

«Я сожалею, что вы видите это так», — ответил Эккарт.

Линкольн не унимался: «Давайте не будем превращать все в фарс!»

«Но лагерь уже был собран», — писал в своей язвительной заметке в The Wall Street Journal Гордон Кровиц. Эккарт, как и было запланировано, созвал пресс-конференцию 7 декабря, в день нападения на Перл-Харбор.

«Совпадение?» — задавался вопросом Кровиц. Он цитировал Говарда Линкольна: «В Вашингтоне творится много странностей, но они хотя бы создают видимость справедливости». Далее, продолжал Кровиц: «[Линкольн] назвал Эккарта лжецом за его слова о том, что у Nintendo был шанс быть услышанной; Линкольн отверг обвинения в монополизации рынка как „показушные“».

В своей заметке Кровиц перечислил основные позиции дела Atari Games и Nintendo: «Примерно пятьдесят компаний-разработчиков, в том числе американских, сделали на этой системе состояния. Однако Atari Games и ее филиал Tengen, бывшие лицензиатами, остались недовольны этим соглашением». В заключение Кровиц подвел негативный для Atari итог: «Ситуация, когда конкуренты пытаются бороться нерыночными способами, неправильна; с системой, чьи законы позволяют это, что-то не так <…> Конкурентам Nintendo стоило бы разрабатывать игры, а не тратить время на юристов и конгрессменов».

До Рождества оставалась пара недель, Конгресс был на каникулах, и журналистам Вашингтона ничего не оставалось, кроме как прийти на пресс-конференцию Эккарта; там он заявил, что будет рекомендовать Министерству юстиции начать расследование деятельности Nintendo. Получив запись пресс-конференции, Линкольн взорвался: «Господи боже! Перед этим парнем больше микрофонов, чем перед Рузвельтом, когда тот объявлял войну Японии. Он рассказал обо всем начиная с нашей позиции по цене перепродажи до отношений с Tengen. Такую историю могла бы рассказать Tengen. Это катастрофа!»

Tengen же ликовала. «Nintendo настолько жестко ведет себя в США, что вмешательство Министерства юстиции было просто необходимо для возвращения свободной конкуренции, — писал в пресс-релизе Деннис Вуд. — С самого начала выпуска Tengen собственных картриджей для NES в декабре 1988 года Nintendo пыталась выжить нас с рынка любым способом <…> Мы приветствуем высказывание члена палаты общин Эккарта о том, что текущий судебный процесс о монополистских действиях Nintendo важен для всей отрасли, и полностью поддерживаем его рекомендацию расследовать все аспекты деятельности Nintendo на рынке США». На следующий день Atari Corp. также опубликовала заявление: «В Америке Nintendo продемонстрировала пренебрежение свободной и честной конкуренцией», — говорил президент корпорации Сэм Тремиел.

Спустя несколько дней Tengen попыталась объяснить суть проблем в своем итоговом докладе. «Монополия Nintendo, как и любая другая, нарушает законы спроса и предложения. Перекрывая конкуренцию и строго регулируя количество и каталог игр, Nintendo, а не потребитель решает, какие игры станут популярными. Более того, Nintendo, а не рынок посредством своей практики распределения регулирует прибыль лицензиатов и розничных продавцов. Таким образом, производство своей собственной продукции и подача иска были для Tengen и Atari единственным способом свободно предлагать свою продукцию на рынке и выжить».