Ответ Скиннера заглушил звук закрываемой двери. Писатель оббежал машину, застегивая черную куртку — было холоднее, чем он думал — и стал подниматься по бетонным ступеням. Он присмотрелся к старомодной вывеске “Дом спокойной старости Homeward Angel”. Затем вздохнул, нажал ручку и вошел внутрь. Деревянная дверь с матовым стеклом закрылась неожиданно тихо. Натан почувствовал запах обеда из столовой, смешанный с ароматами чистящих средств. Он повернулся и увидел длинный коридор со старым ковровым покрытием, которое окутывало ноги. По обе стороны коридора, совсем как в старых отелях, тянулись ряды одинаковых дверей. В коридоре стояли несколько горшков с засохшими растениями, вид которых сейчас уже трудно было определить. Тишину нарушал только голос спортивного комментатора, доносившийся из невидимого из начала коридора телевизора.

Натан непроизвольно задержался у входа, расстегивая куртку. Затем обратил внимание на небольшую конторку, находившуюся справа от двери, от которой ее отделяли всего несколько шагов. Застекленная стенка, полукруглое окошко с прилавком наводили на мысль о дежурке, в которой сидели сторожа в английских школах в 60-е годы. Это были устрашающие, опасные места, темные задымленные ямы, из которых в любую секунду мог вылететь разъяренный мужчина в фартуке и поднять крик.

“Ну, только этого мне и не хватало”, - подумал Натан, подшучивая над своими страхами. — “Демонического сторожа”.

Мужчина, сидевший с другой стороны стекла, как нельзя лучше подходил под это определение. Невысокий и неприметный, с нездоровой кожей, с взлохмаченными волосами. Он носил заштопанный фартук. Как и все, что Натан успел увидеть “Homeward Angel”, мужчина будто бы жил на несколько десятков лет раньше.

Поначалу он сделал вид, что не замечает гостя, полностью поглощенный кормлением рыбок в аквариуме с мутной водой, подсвеченной желтой лампой. Затем отряхнул руки и посмотрел на писателя с неприязнью.

— Чем могу помочь? — нехотя буркнул он, как будто должен был выполнить работу, данную в наказание.

— Меня зовут Натаниэль Маккарниш, — нерешительно сказал писатель. — Я хотел бы поговорить с мистером О`Тулом.

— С мистером О`Тулом? — дежурный растягивал гласные, будто напоминая себе о власти, которой он облечен. — Это невозможно.

— Почему? — Натан оперся о парапет, покрытый шелушащейся краской.

— Потому, что фамилия Маккарниш не значится в списке гостей, которым мистер О`Тул разрешил его навещать. — Дежурный ощерился, показав зубы, такие же желтые, как вода в аквариуме. — “Homeward Angel” — небогатое заведение. Но оно уважает волю своих клиентов. Мистер О`Тул…

Грохнули двери. Раздалось эхо тяжелых шагов.

— Ну, так впиши его Козмински, — рявкнул Скиннер. Он уставился на мужика твердым и неодобрительным взглядом. — Допиши, советую тебе. Натан, я должен позвонить шефу, но мой мобильник сломался. Дашь мне свой?

Натан сразу понял, что Маттис О`Тул принадлежит к людям, с которыми непросто разговаривать. Он не производил впечатления разговорчивого всезнающего старичка, словоизвержение которого трудно прервать. Не выглядел он также брюзгливым или исходящего ненавистью расиста. О`Тул сидел и молчал. И это молчание содержало в себе холод ледника и мрак бездны. Он сидел и не отвечал. Только присматривался к посетителю с безбрежным равнодушием, с дистанции, выстроенной десятилетиями нелегкого опыта. Молчал, как молчит мраморная плита.

Натан смотрел на длинные руки старика, его мощные, мозолистые ладони, шелушащуюся кожу на шее, короткие седые волосы. Он посмотрел в рыбьи неприветливые глаза, и почувствовал неприязнь, будто бы воздух небольшой комнаты был насыщен тяжелой отвратительной вонью. О`Тул господствовал над Натаном не так, как скала над человеком, а как хищник над добычей. Старик сидел на табуретке, жилистый, сгорбленный, угрюмый, и не спускал с писателя глаз.

Натан еле справился с желанием проверить, сколько шагов отделяет его от двери.

— Прошу прощения, что побеспокоил вас, — сказал он, стараясь справиться с собой. — Мистер Козмински сказал, что вы не хотите принимать людей, которые не попали в список. Я тут вопреки его воле и…

— У тебя сигарета есть? — О`Тул прервал посетителя хриплым голосом.

— Что? Сигарету? Понятно, но… — Натан сунул руку в карман куртки и посмотрел на распылитель противопожарной системы.

— Не беспокойся. — Сухо и неприятно рассмеялся старик. — Курю в этой комнате с той поры, как попал сюда. Уже целых шесть лет.

Сильными пожелтевшими пальцами с длинными неухоженными ногтями вытащил сигарету из пачки. Через секунду его лицо скрыло облако дыма.

— Дрянь, а не сигарета. — Брови О`Тула сошлись над переносицей. — Солома в промокашке для невоспитанных девиц. Ну, достаточно этих маневров. Чего ты хочешь? На репортера, по-моему, ты не похож, на ловца сенсаций — тоже. Так в чем дело?

Натан достал сигарету из пачки, но затем засунул ее обратно. Комнатка казалась ему все более тесной и душной.

— Речь не о Вас, — выдавил он из себя. — Я хотел бы поговорить о старом Стьерне.

О`Тул глубоко затянулся. Дым выплывал из его неподвижных губ и синими ручейками омывал лицо. Прошло довольно много времени, прежде чем он снова заговорил.

— Зачем тебе знать о Стьерне? — процедил старик.

Натан мысленно задал себе вопрос, мигнул ли хоть раз его собеседник за все время их разговора. Ему бы было легче, если бы старик проявил что-то человеческое — чихнул, потер глаза, хоть почесал зад. Но старик даже не дрогнул.

— Вам это может показаться глупым, мистер О`Тул…

— Не сомневайся.

— … пытаюсь собрать побольше информации об определенного… определенного недомогания, поразившего этот город…

— Знаешь, что меня раздражает в англичанах? — вновь прервал его старик. — То, что они не умеют называть вещи своими именами. Недомогания, поразившего этот город, Боже мой. Не можешь просто сказать, что тут люди съезжают с катушек?

— Это слишком сильно сказано.

— Послушай, — О`Тул дернулся, будто бы хотел подняться. Натан не выдержал и посмотрел на двери. Это длилось долю секунды, но тем не менее, вызвало на лице пенсионера злую усмешку. — Здесь, в этой трупарне, людям совершенно нечего делать. Сидят, говорят, и можешь мне поверить, если правдой окажется только каждая десятая история, то мы живем в очень гнусном городке, хе, хе, хе.

Его сухой кашель прервался так же неожиданно, как и начался. О`Тул снова уставился на посетителя змеиным взглядом.

— Зачем это тебе? — прошипел старик. — Книги пишешь? Статью? Тебя какой-то таблоид прислал?

— Нет. — Натан выпрямился и вздохнул. Неожиданно он понял, как дальше вести беседу. — Ничего не пишу, а на таблоиды мне… Я пришел к Вам, потому что боюсь. “Отшельница” становится все сильнее.

- “Отшельница”? — фыркнул О`Тул, оплевав собеседника. — Если веришь в “Отшельницу”, то ты такой придурок, каким и кажешься. Хочешь знать, что убило старого Стьерна? Вы.

— Мы? — из вежливости удивился Натан. Ему это с трудом удалось, а выражение лица старика становилось все более враждебным. — Какие мы, мистер О`Тул?

— Вы, молодые! — процедил пенсионер сквозь пожелтевшие, но на удивление ровные зубы. — Скользкие сукины дети в костюмчиках, с полными ртами красивых слов и пустых обещаний! С гладкими ручками, которые никогда в жизни не прикасались к отвертке! Вы б…е специалисты по маркетингу, эксперты в психологии продаж, кудесники рекламы, чертовы угнетатели мыслей! Вы — те, кто научили нас жить так, как показано в рекламе. Вы, кто превратил человеческую жизнь в выискивание наибольших скидок!

Гнев старика был настоящим и страшным. Натан с трудом заставил себя не скукожиться на стуле. Ему даже в голову не пришло, что можно возражать. Он понимал, что старик ему бы ни за что не поверил, даже если бы он колотил себя кулаком в грудь, клянясь в своем пренебрежении к миру рекламы. Ненависть старика была неукротимой, как бурное море, и абсолютно равнодушной к любой аргументации.