Раны кровоточили, а змея продолжала жалить. Риши молчали. Он плакал, потом умолял, ползая в грязи, угрожал, рыча…

Белая птица заставляла его пить еще. Горьким пламенем жидкость входила в горло, а раны лишь болели сильнее.

Но когда змея попыталась ужалить снова… он шагнул.

И в тот же миг к нему вернулась ясность. Ворон был здесь и он показал ему, что делать.

Риши смотрели на человека, появившегося в десятке метров от того места, где он был только что.

Огромные волки вырывались из ниоткуда, со всех сторон набрасываясь на лагерь. Опрокидывали бегущих ришей, рвали упавших на части. Но те не умирали сразу, продолжая истошно визжать.

Только шаман стоял неподвижно. Один из волков бросился на него… и исчез. Шаман приказывал собраться и стая повиновалась. Но пусть даже воины и понимали теперь, что волки — всего лишь морок и не было ран на упавших.

Однако те, кто под них попали, испытывали настоящую боль. Сила внушения была такова, что мозг «верил» укусам хорхи и иллюзорные раны ныли как настоящие, а конечности, якобы сломанные или порванные, отнимались на самом деле. Но… Воля шамана, голоса стаи — закон. Риши, даже испуганные, собирались ровными рядами вокруг шамана. Им предстояло найти человека, ускользнувшего из-под носа.

Саша вытащил Клыка из клетки. Клетка стояла в палатке, полной разнообразных трав и склянок. Однако она не выделялась среди окружающих ни цветом, ни качеством ткани.

Пока Клык радостно верещал, устроившись на плече, Саша гладил его и слушал Ворона.

— Это палатка шамана племени, — говорил Ворон.

— Кого?

— Того кто опоил тебя наркотиком.

— Так вот что это было… Я почти ничего не помню.

— И не стоит… сейчас.

Саша чувствовал слабость, его тошнило, но больше всего остального его интересовало одно.

— Что… что за цель? — спросил он.

— Ты знаешь, сейчас.

Саша прислушался к ощущениям. Он вспомнил риша. Это был старый крысочеловек, почти седой, со сморщенной кожей. И он носил мантию из перьев белого каррана. Значит, это и был тот шаман, о котором говорил Ворон.

— Но… как? Я не понимаю, он знает лекарство? Почему он?

— Этот мир выбрал ты, Скиталец. Сейчас ты еще живешь среди иллюзий, природу которых не понимаешь. Поэтому, ты чуть не погиб. Уходи, сейчас.

— Нет. Я должен.

Ворон промолчал.

Саша вышел из палатки. И наткнулся на кольцо ришей. Плечом к плечу, с обнаженными мечами. А за их спинами стояли арбалетчики. Прежде, чем он успел что-то подумать или среагировать, они спустили курки. Десятки стрел мелькнули в воздухе.

И Скиталец шагнул. Но, как и во всех случаях, он не выбирал, это произошло неосознанно. Только в этот раз он не контролировал чувства. И короткая вспышка испуга закинула его несколько дальше.

Первое, что Саша увидел, это была неровная деревянная стена из грубо сколоченных досок. Он оглянулся — металлические шесты, голубая ткань легких стен, тянувшихся за деревянными загонами. И свет из-под купола. Он был в шатре Небесных владык.

Саша тут же подумал о возвращении, но понял, что, как и раньше, не может шагать по желанию. Он почувствовал себя опустошенным. Он устал настолько, что первым мгновением запечатлел окружающее, а в следующий момент уже опустился на землю.

— Почему так?.. Почему я не контролировал? Мне нужно вернуться.

— Об этом я говорил. Слишком рано… Ты мыслишь так же, как и при нашей первой встрече. Да, прогресс есть, но ты все еще слишком многое делаешь неосознанно. Даже мыслишь… Больше, чем ты думаешь.

— Но как это связано? Зачем мне это, если нужно только лекарство? — у Саши не было сил даже на то, чтобы злиться.

— Затем, что я привел тебя на край пропасти, Скиталец. Ты принял мое предложение, но это не просто путешествие в другой мир… Это игра твоего разума.

— Это всё не настоящее?!

— Настоящее… Здесь и сейчас. Вот это ты и должен понимать — почему так. Но для этого ты должен мыслить по-другому. Я учу тебя.

— Но время? Время настоящее?!

— Да. Здесь и сейчас.

— Тогда как я могу тратить его на учебу, когда мне нужно лекарство?!

— Ты поймешь.

— А может, ты просто обманул меня? Может, это совсем не тот риш?

— Я действительно обманул тебя… когда сказал что указываю цель. На самом деле цель ты знаешь сам. И направление знаешь сам. Я лишь передавал тебе твои же ощущения. Наблюдай.

И Саша, прекратив спор и прислушавшись к себе, вынужден был признать, что Ворон прав. Казалось, что он знал это всегда. И тогда возник другой вопрос.

— Почему было не сказать сразу?

— Почему было не з н а т ь сразу? Бессмысленный вопрос. Пока ты не увидел риша, ты не мог этого знать. Ты загадка для самого себя. Как и любой человек… Но у тебя есть возможность постичь эту тайну.

— И что теперь делать? Как я доберусь до риша снова?

— Твои мысли мешают тебе перемещаться по желанию. И не только. Но ты поймешь.

— Зачем все эти загадки?

Ворон только усмехнулся. А Саша устало продолжил:

— Даже если я доберусь до риша… Как я узнаю? Хотя… образы. Ты ведь можешь?

— Нет. Не получиться. И ты еще поймешь, почему.

— Но как тогда?

— Разве я не сказал с самого начала? — усмехнулся Ворон. — Я покажу, Скиталец.

Собравшись с силами, Саша поднялся на ноги. У него возникло невыносимое желание добраться до центра шатра и встать под отверстие в куполе, в самое насыщенное серебрившейся пылью место. Вдохнуть этот свет в себя.

Едва он поверну за угол загона, как увидел, что площадка уже занята. Странно, что в этот момент, в центре, освещенный спокойствием оранжевой звезды, стоял Родам. Когда мальчик подошел ближе, старший наездник обернулся. Его брови взлетели вверх, в неподдельном удивлении, сменившимся беспокойством.

— Что с тобой случилось? — спросил Родам.

Саша оглядел себя — гол, с грязной шкурой на плечах… Но в ответ он сказал совсем о другом.

— На Севере высадились риши.

Родам нахмурился.

— Ты их видел?

— Да.

— Пойдем, — властно сказал он, — тебе нужно одеться. А потом расскажешь.

Пока Саша одевался, наездник задал несколько вопросов о виденных мальчиком ришах. Затем он отправил в княжеский терем стражника с вестью. Оказалось, что Родам уже знает об их появлении. Но до возвращения мальчика вести приносили только гонцы с северных застав. Они не сходились в своих предположениях о количестве ришей. Многие заставы были атакованы одновременно. Понять общее количество было сложно. Ясно было только одно — сейчас ришей больше, чем бывало за последние двадцать лет. А мальчик видел всех.

Однако по-настоящему им удалось поговорить только тогда, когда Саша сходил к реке и помылся. Родам за это время накрыл свой походный столик.

Мальчик даже и не думал, что он настолько проголодался. Он накинулся на вяленое мясо и простой солдатский хлеб с жадностью. Родам ждал, пока он поест, чтобы задать вопросы, но первым внезапно начал Саша.

— Это я украл Острама — сказал он.

— Я знаю, — просто ответил наездник.

— Его убили риши. Из-за меня. Я, правда, не смог справиться, — говоря это, Саша чувствовал себя виноватым, но не отводил и не прятал глаз, глядя на Родама. Он ведь знал, что делал это не просто так. Также как и то, что Родаму он причины сказать не может.

Старик совсем не разозлился. Наоборот, он заговорил негромко и несколько устало, в его словах сквозили доброта и понимание.

— Знаешь, карран и всадник учатся летать друг с другом всю свою жизнь. Карраны крайне умные создания. Даже домашние кошки привыкают к хозяевам настолько, что скорбят при долгих расставаниях. А карраны… Отношение всадника и птицы — больше, чем отношение животного и человека. Благодаря уму обоих и огромному сроку, в течение которого они учатся чувствовать партнера.

Но это и больше, чем отношения человека с человеком — потому что и карран, и наездник не боятся показывать свои чувства друг к другу. Птицы не лгут… Старые всадники говорят, что не наездник учит каррана, а карран наездника. И в этом есть своя истина.