— И вам здрасссьте, Кирилл Константиныч! Привет вам из весенней Москвы! Столицы нашей Родины, как известно! Ну, что вы на меня кричите, что сердце надрываете, а? Мало вы меня знаете? Не было бы нужды – я бы к вам с такой просьбой и не обратился бы.

Майор только хмыкнул.

— А тут – дело государственное, можно сказать. Необходимость – прямо "Аллюр три креста!"

— Какой еще аллюр, ты же авиатор, а не лошадник!

— Как знать, как знать, Кирилл Константиныч! Вот, обидели вы меня словами своими злыми, подозрениями разными… Почитай – смертельно обидели. А подам-ка я рапорт товарищу Буденному, попрошусь у него в нашу славную кавалерию! Все лучше мне служить будет в казаках – на коне, на свежем-то воздушке, в поле, вокруг – сплошные ромашки! А не в кабине истребителя – жарко, тесно, пахнет бензином и гарью из моторного отсека, трясет. А ну, как помочиться приспичит? Что – с парашютом сигать надо? Не-е-т, не по мне это! Щас прям и напишу рапорт Будён Михалычу!

На другом конце телефонного провода ржали уже, по-моему, несколько человек. Вот, наверное, "кровавая гэбня", подслушивающая мой телефон от Москвы до самых до окраин, смеется на всем протяжении провода. Смеется и записывает, пишет – и смеется.

— Все-все, Виктор, кончай! Некогда мне тут с тобой ржать! Я что тебя приказал разыскать? Отправили мы твоего Толю Рощина к тебе, с попутным бортом сегодня днем и отправили. Встречай. Уже, наверное, сели они в Москве.

— А где сели-то, товарищ майор? Как я их искать буду?

— А я откуда знаю, куда они сели? Ты его в Москву выдернул, ты его и ищи! Все! Не грузи меня больше. У меня и без вас, оглоедов, дел выше крыши! Пока.

Так, что же делать? Нужно искать палочку-выручалочку. Как хорошо, что я придумал этот телефон подключить! Опять набираю номер Штаба.

— Штаб? Приемная? Здравия желаю, капитан Туровцев… Как бы мне старшего лейтенанта Сидоренко найти? Я только что с ним говорил. Ну, да, – Николая! Хорошо, жду… Коля, тебе снова привет! Это опять я – да Виктор же! Нужна твоя помощь… Слушай…

…Шебутной какой день! Мысли лениво, нехотя, катались в голове. Думал я так, сидя за разграбленным столом, заставленным бутылками и тарелками с закусью. Коля Сидоренко уже ушел, благостный, пьяненький и довольный. С его помощью мне быстро удалось определить, где мог сесть бомбардировщик с юга, вызвонить дежурного по этому аэродрому, убедиться, что найденный им сержант действительно Рощин, и смотаться за ним на штабной машине, любезно предоставленной порученцем Колей.

В общем, Николай это застолье полностью заслужил. Да и мне не вредно было оттянуться, а про Толю я уже и не говорю – он за дорогу сильно оголодал и изнервничался. Сейчас сытый, пьяный и помытый нагретой на керосинке горячей водой, сержант Рощин продолжал тянуть службу Родине в горизонтальном положении. Ничего – пусть спит. Его работа еще впереди, успеет.

— Так, мон шер Анатоль! Тебя сегодня я не трогаю – твое дело все свои дела решить. Так ты точно – в отпуск, а не в командировку? Понял, понял! В отпуск, поскольку командировать тебя с фронта некуда, да и незачем. Значит – мотай в комендатуру, вставай на учет. Вот, возьми деньги, пробегись по магазинам и рынкам. Купи что пожрать, а то я тебя не прокормлю. Тощий как глист, а лопаешь, как слон… или нет – как баклан! Тот целый день есть может. Все понял? Тогда – вперед! На винные подвалы! Да, не забудь к управдому заглянуть, пофорсить сержантскими лычками.

А мой путь уже известен: остановка – автобус – Контора. Но сегодня день начнем иначе – начнем знакомиться с ведущим конструктором проекта.

— Вот, Константин Владимирович! Я вам рассказывал – капитан Туровцев, Виктор Михайлович! Прошу, так сказать, любить и жаловать! Да и не забывайте, заодно, и делами его загружать. Да поплотнее так, поплотнее! Ничего, он фронтовик, он выдержит!

— Здравствуйте, Виктор Михайлович, — протянул мне руку моложавый, подтянутый человек, — я – Синельщиков!

— Здравствуйте, Константин Владимирович! Да уж наслышан. Очень рад! Ну, приказывайте, с чего начинать будем? Да, кстати, кому я могу сдать допуск на полеты? Кто у вас выпускает летчиков? А заключение медкомиссии кому? Санчасть у вас своя должна быть?

— Погодите, погодите, товарищ Туровцев! — засмеялся ведущий конструктор. — Дойдет время и до полетов. А сегодня мы просто поговорим. Вы мне, кстати, объясните, что вы нашим мастерам в цеху наговорили. А то они талдычат что-то, а мне не понять. Так мы пойдем, Александр Сергеевич?

— Да-да, идите! Проведите товарища Туровцева по всем службам, завершите все формальности, и можете работать, хорошо? Ну – пока.

Так мы и поступили. Вместе с ведущим конструктором проекта я прошел через кадры, первый отдел, медсанчасть. Посетили секретчиков, где на меня завели формуляр и выдали тетрадь для секретных записей. Потом Синельщиков бегло познакомил меня с несколькими руководителями рабочих групп и утащил в свой кабинет.

— Ну, Виктор Михайлович, рассказывайте!

— Что рассказывать, Константин Владимирович?

— А все и рассказывайте! С того момента, как вам в голову стали приходить идеи по параметрам "истребителя завоевания господства в воздухе". Ваша, кстати, формулировочка?

— Моя… — вздохнул я, немного задумался, и начал свое повествование.

— Вот, в общем и целом, так оно и получилось! — плавно завершил я свою сагу.

— Интересно, интересно… Как вы говорите? Истребитель должен на любом маневре догнать и поразить противника! Да-а… на любом. И на вертикали? Даже если "Мессершмитт" со скоростью на нее уходит?

— А без скорости месс на вертикаль не пойдет, Константин Владимирович! Зависнет он, есть у месса такая интересная особенность – зависает худой в высшей точке – ни скорости, ни маневра! Бери его, как снулую курицу, — голыми руками! Они это дело знают и здорово боятся. Если не будет скорости – он в пике, и поминай, как звали!

— А вот если он на скорости вверх уходит, то новый Як должен его взять! Просто обязан! Знаете, как мне осточертело вот так вот их глазоньками провожать? Он, сволочь, — фьють! — и вверх! Я за ним – чах-чах, а не вытягиваю. Не хватает мотору мощности догнать месса на вертикали! Пора дать нашим летчикам такой истребитель, чтобы фрицы боялись даже рядом пролететь! Даже на горизонте его увидеть! А уж за фронтовыми летчиками задержки не будет – вмиг порвут гадов!

— И еще… Конечно, это при возможности… Дело вот в чем – оружие Яка. Нет-нет! Кто стреляет метров со ста – тот немца возьмет, конечно. Но вот бомбардировщик – тут уже сложнее. Бывает – дашь ему очередь, есть попадание! А он летит, зараза! Дашь вторую, третью – летит! Обшивка кусками с него сыпется, дымит, как кочегарка, а летит! Не ошибусь, если выскажу пожелание за всех летчиков – хорошо бы дать новому истребителю пушку покрупнее калибром! Это было бы здорово! Это, я думаю, все наши летуны горячо поддержат.

— Что еще? Ну, что… Про счетчик боеприпасов я уже говорил… А, вот! Вы знаете, Константин Владимирович, у нас в полку один техник выступает в художественной самодеятельности. Он на губной гармошке пародирует или, правильнее сказать, копирует человеческую речь. Здорово у него получается, очень похоже, и смешно! Я вот о чем подумал. Иногда, в горячке боя, некогда смотреть ни на приборы, ни на что другое… А информация летчику ежесекундно должна поступать в мозг – температура головок цилиндров, там, критический угол атаки, БК к концу подошел, еще что… Да, шасси вот у меня один раз не вышло.

Так вот, их – этих параметров, — не так уж и много. Скажем, критических – штук пять-шесть. Я и подумал, а что если мы их летчику будем озвучивать громким сигналом, ревуном – не ревуном, но что-то вроде. Пропоет динамик три ноты – "По-лун-дра!", а я знаю – осталось тридцать снарядов, или, там, угроза срыва потока! Вот было бы здорово! Подумайте, а? А я попрошу ребят, чтобы они ноты для сигналов подобрали. Что, свои музыканты есть? Ну, это тогда просто здорово! Принимается? Отлично!