— В общем, так, ребята! Вы как-нибудь вечерочком, те, кто хочет, конечно, сядьте рядом с "Дедушкой", покурите, помолчите… И поговорите со стариком, душой поговорите. Не ждите немедленных ответов, а прислушивайтесь… В том числе – и к своей душе прислушивайтесь. А вдруг что новое проявится? А? Мужество, спокойствие в бою… Ну, не знаю я, как он вам ответит! Но если заслуживаете – ответит обязательно.

Для меня этот разговор был еще не окончен. Должен был подойти еще один человек. Он уже должен был знать, что что-то во второй эскадрилье произошло, и что это что-то требует полного разъяснения. Так оно и вышло.

— Здорово, Туровцев! Что-то мы с тобой давненько не виделись! — на меня ласковым и ясным, опытным чекистским взором смотрел капитан "Смерша" Сережа Иванецкий.

— Здравия желаю, товарищ капитан! — радостно гаркнул я, поедая начальство глазами.

— Все тебе шуточки, Виктор, а я действительно соскучился по тебе. Особенно – по нашим разговорам. Нет-нет, да и что-нибудь интересненькое от тебя и почерпнешь. Нестандартно ты мыслишь, Витя, интересно с тобой поговорить…

Я всмотрелся в глаза Сергея. А ведь ты, Серега, почти и не врешь… Но вот сейчас тебя интересует совсем не это… Дедушка тебя интересует, капитан Иванецкий, точнее – непонятная суета вокруг него, отмеченная твоими информаторами. Да еще и непонятная активность среди молодых пилотов эскадрильи. Уж не заговор ли? Не намерение совершить групповой перелет к противнику? Нет, ты, конечно, не такой дурак, но эти непонятки тебе ох как не по сердцу! Тебе нужна ясность. Ну, что ж, ясность нужна и мне!

— …Интересно, так давай поговорим. Пойдем вон в тенек – сядем за "Дедушкой".

Иванецкий на мое предложение прореагировал абсолютно спокойно. Либо он еще не связал весь этот сыр-бор с Дедом, либо – просто и в мыслях не допускал такого. Скорее – последнее. Капитан – тертый калач, убежденный материалист, да и мировоззрение у него поставлено на должную высоту.

— Что ты хотел узнать, Сергей? — я откинулся на еще теплый капот истребителя, вытянул ноги и блаженно вздохнул. Хорошо! Набегался я сегодня – аж ноги гудят.

Сергей вокруг да около вилять не стал, а сразу взял быка за вымя.

— А расскажи мне для начала, Витя, что за рисунок у тебя на самолете… Уж больно необычный старик… — со слишком безразличной миной начал допрос Иванецкий.

— Заколебали вы меня, любопытные… Вот если бы я попросил голую бабу нарисовать, то такого ажиотажа не было бы…

Капитан коротко хохотнул. Приглашающе так… мол, давай-давай, рассказывай…

— Если бы голую бабу – это тебя бы замполит сейчас бы плющил… за аморалку и непонимание момента… А мне просто интересно – почему это старик? А не орел, например? Или не тигр?

— У меня тигров в родне нет, Сергей… Дед это мой…

— Ага, ага – "красный партизан и герой революции" – слышал уже где-то…

— Не герой революции, а участник гражданской войны, если уж быть точным. Ты меня проверяешь, что ли, Сергей? Или ловишь на чем?

— Да нет, упаси бог, Виктор! Просто интересно!

— А интересно – тогда слушай…

И я выдал Иванецкому гладенькую версию о деде, его любви к народному творчеству, особенно – к сказкам и легендам. Упомянул и о Перуне, сказал, что у нас, на Смоленщине, еще очень хорошо помнят бога грозы и Отца воинов. А тут дед – ну, просто копия Перуна! Что тут поделать! Вот оно как-то само на ум и пришло – пусть Дед летает на моем истребителе, все ближе к внуку.

Иванецкий добросовестно слушал, кивал, в нужных местах даже одобрительно хекал, улыбался и в восхищении бил ладонью по коленке. Но не верил мне ни на грош. Ишь ты, упертый какой…

— А, собственно, Сергей, что тебе не нравится в моем рассказе?

— А то и не нравится, что врешь ты, Витя, как сивый мерин! Ни словечка правды я от тебя не услышал.

— А зачем тебе, капитан, моя правда? — я на полном серьезе заглянул в глаза контрразведчику. — Что ты тут ищешь? Что хочешь узнать?

— Вот правду и хочу…

— Правду, ну слушай правду… Только скажи, Сергей, ты сейчас кто – воин или сотрудник органов?

— Как это? Как ты можешь так разделять?

— Ты мне ответь, Сергей, ответь. От твоего ответа и наш разговор зависит.

Капитан Иванецкий так обиделся, что вскочил на ноги.

— Я в органы не с базара пришел! Я пять лет в погранвойсках оттрубил! Ты еще в своем училище какаву с "ворошиловской" булочкой жрал, а я на финской границе в ледяном болоте банду из семи человек в течение трех часов держал! Я один из наряда выжил, четверых гадов положил, а ты!

— Н кипятись, Сергей, мне надо точно знать, кем ты себя считаешь.

— Я – на службе своей стране, я командир! Тьфу ты – офицер я! И этим все сказано, Туровцев.

— Ну ладно, офицер, не ответил ты прямо на мой вопрос, но – поверю я тебе… Слушай…

Пришлось рассказать. А что тут сделаешь? Тайное общество я устраивать не буду. Не карбонарий, чай…

Естественно, Серега не поверил. Ох уж мне эти наследники железного Феликса…

— Ну, пошли, Сергей, пройдемся. Убеждать тебя буду. — Я прихватил пустой снарядный ящик и повел капитана к небольшому ложку, примерно в километре от стоянки самолетов. Когда мы немного в него спустились, и с аэродрома нас уже не было видно, я поставил ящик торцом на землю, отсчитал шагов тридцать и обернулся к капитану.

— А помнишь, Сергей, ты меня в тир водил? Теперь мой черед. А ну-ка, пальни по ящику пару раз. Давай-давай, не трусь!

Пожав плечами, Сергей сделал шаг вперед, впрочем, контролируя меня краем глаза, — у-у, контрик неверующий! — достал свой ТТшник, передернул затвор и быстро выстрелил три раза. Ящик зашатался, но устоял.

— Проверять не будем, и так видно, что попал. Да вон и щепа белеется. А теперь, дай-ка мне магазин… Вот, смотри – я оставлю в магазине три патрона. Один – со слабым… так, один – со средним зарядом, и один – так, более-менее сильненький.

Я защелкнул патроны в магазин, вставил его в рукоятку пистолета, и протянул его Сергею.

— Стреляй, только теперь уж не пугайся на самом деле. И не ори, если что. Сам напросился.

Капитан Иванецкий с большим сомнением посмотрел на меня, как бы взвешивая, выиграет или проиграет 2-я эскадрилья, если ее командира упакуют в смирительную рубашеночку, криво ухмыльнулся и, повернувшись к ящику, быстро трижды нажал на спусковой крючок.

Какой я дурак, я понял только тогда, когда сумел привести Серегу в сознание. Потому, что его дуплет… триплет? — в общем, его стрельба выглядела примерно так: бах, бах, бах – я ящик исчез во вспышке пламени, которая всего на двенадцать… двенадцать!!! шагов не дошла до нас. Я потом специально посчитал, прошелся по черному горелому пятну.

Тут раздался звук мотора и испуганные крики. К нам подкатила дежурка с вооруженными солдатами, но мне удалось отбиться, сказав, что мы с Иванецким нашли и подорвали оставленную немцами мину.

После долгого молчания и перекатывания желваков, Сергей поднял на меня посерьезневший взгляд и спросил: "Так это что, все правда?"

— А ты Сергей, пройди как-нибудь вечером по стоянке, проверь, как часовые службу тянут, да и поговори с Дедушкой-то. Поговори душевно и по душам… Может, и поймешь чего, может – и договоришься…