В 07.30 над заснеженной степью, набирая громкость, покатился грохот артиллерийской подготовки Юго-Западного фронта. Операция "Уран" началась. Наступил перелом в Великой Отечественной войне, наша Армия, наш народ сделали еще один шаг к Победе…

К середине дня танкисты 5-й танковой армии завершили прорыв тактической обороны противника, и ушли вперед, прокладывая путь пехоте. В образовавшуюся 16-ти километровую горловину прорыва устремился 8-й кавалерийский корпус. Румыны и немцы ожесточенно сопротивлялись, но гибли под огнем и гусеницами танков, и были вынуждены откатываться назад, сдавать позиции, бежать… бежать… драпать!

20 ноября перешли в наступление войска Сталинградского фронта. В 10 часов утра загрохотали сотни орудий, в низкое, набитое тучами небо уходили и мгновенно исчезали огненные стрелы "Катюш". Мы приплясывали на стоянке от нетерпения подняться в воздух, но… Еще утром усилился туман, и видимость резко ухудшилась. Начался снегопад… Авиация сидела на земле, придавленная погодой. Черт, черт, черт!

От Советского Информбюро:

УСПЕШНОЕ НАСТУПЛЕНИЕ НАШИХ ВОЙСК В РАЙОНЕ гор. СТАЛИНГРАДА!

На днях наши войска, расположенные на подступах Сталинграда, перешли в наступление против немецко-фашистских войск. Наступление началось в двух направлениях: с северо-запада и с юга от Сталинграда. Прорвав оборонительную линию противника протяжением 30 километров на северо-западе (в районе Серафимович), а на юге от Сталинграда – протяжением 20 километров, наши войска за три дня напряжённых боёв, преодолевая сопротивление противника, продвинулись на 60–70 километров. Нашими войсками заняты гор. КАЛАЧ на восточном берегу Дона, станция КРИВОМУЗГИНСКАЯ (Советск), станция и город АБГАНЕРОВО. Таким образом, обе железные дороги, снабжающие войска противника, расположенные восточнее Дона, оказались прерванными.

В ходе наступления наших войск полностью разгромлены шесть пехотных и одна танковая дивизии противника. Нанесены большие потери семи пехотным, двум танковым и двум моторизованным дивизиям противника. Захвачено за три дня боёв 13.000 пленных и 360 орудий. Захвачено также много пулемётов, миномётов, винтовок, автомашин, большое количество складов с боеприпасами, вооружением и продовольствием. Трофеи подсчитываются. Противник оставил на поле боя более 14.000 трупов солдат и офицеров.

В боях отличились войска генерал-лейтенанта т. РОМАНЕНКО, генерал-майора т. ЧИСТЯКОВА, генерал-майора т. ТОЛБУХИНА, генерал-майора т. ТРУФАНОВА, генерал-лейтенанта т. БАТОВА. Наступление наших войск продолжается.

В течение 21 ноября наши войска вели бои с противником в районе Сталинграда, юго-восточнее Нальчика и северо-восточное Туапсе…

Лишь 23-го, после обеда, погода стала намекать, что, может быть, не сегодня – так завтра можно будет и полететь. Но осторожненько и низехонько. Но потребовалось лететь уже сегодня…

В штаб позвонили из дивизии. Там все, безусловно, понимали… Но есть такое слово – надо! Наши танкисты, кавалеристы и пехота уперлись в сильный узел обороны румын, поддержанных немецкой танковой частью. Нужен был удар штурмовиков, мы были нужны в прикрытие.

Ил-2 – бронированный штурмовик, при необходимости он может лететь метрах на 25-ти. Это очень тяжело, сложно и опасно, но – можно. Истребителям труднее – скорость у нас выше, брони нет, любая пуля для нас смертельна. Нам нужна хоть какая-то высота. А ее метеоусловия не давали. Кому лететь?

Два комэска морщили лбы. Наконец, было принято решение. Так как немецких истребителей мы в воздухе, в общем-то, не ожидали, в сопровождение штурмовиков пойдут лучшие пилотажники из двух эскадрилий. Пойдет звено прикрытия и ударная пара. Сборное звено поведет опытный старший летчик Хромов, ударная пара – я и Блондинчик.

Хлопнула ракета – "Взлет!" Звено взлетело, построилось, и Хромов повел его в точку встречи со штурмовиками. Мы с Блондином поднялись метров на двести выше сборного звена и стали плавно скользить с фланга на фланг. Предельная высота – метров четыреста, кое-где тучи прижимали нас на триста метров. Не сахар, но что поделаешь… Летим.

Вот и илюши. Горбатые, как дразнили их на фронте.

— "Ил, а Ил! Ты что такой горбатый?"

— "Это потому, что я на своем горбу всю войну вывез…" – И это не анекдот. Это правда, абсолютная правда.

Пары звена Хромова разошлись и стали по флангам строя из восьми горбатых. Мы с Блондинчиком начали бегать вперед-назад над строем самолетов, держа скорость где-то 430–440 километров.

Так прошло долгих двенадцать минут. Тяжело, низко… Нужно смотреть за воздухом, да еще этих броненосцев боишься потерять. Немцев, скорее всего не будет, не отмечены их самолеты в последнее время в воздухе. Сидят по своим аэродромам, как приклеенные. Но – все равно, смотреть нужно в оба…

Вдруг по илюшам стеганули зенитки. Наши ястребки заполошно кинулись вверх и в стороны. Вот и цель… Горбатые, растягиваясь для атаки, полезли в высоту. Им нужно метров пятьсот, сброс бомб с 400 метров, а то на взрывах своих бомб и подорваться можно. Осколки точно побьют… Ведущий Ил завершил вираж и опустил острый нос на цель, остальные выстраивались за ним, в готовности работать по земле с круга. По немцам и румынам ударили первые "сотки". Поднялись черные султаны, что-то сверкнуло на земле, по белому снегу пополз черный дым.

— Еще заход… бьем РСами… — прохрипело в наушниках, — маленькие, убейте зенитку, жить не дает…

Где же эта зенитка? Не видно ее, все белое, вспышки теряются… А-а, вот она, видны повисшие в воздухе трассы… Во дворе дома прячется, зараза…

— Блонди, слева зенитный автомат, иди за мной. Бей по моим трассам, выход влево… Пошли!

Метров с пятисот я левым виражем перешел в пологое снижение. Убрать тягу… скорость не нужна, а то трудно удержать такую точечную цель в прицеле. Вот он, "Эрликон"… еще, еще ближе… пора! Ударила пушечно-пулеметная очередь, Толя засек, где блеснули разрывы моих снарядов, и добавил туда своих. Есть! Попали!

Два истребителя взмыли вверх над деревенским двором, в котором чадно разгорался "Эрликон".

— Маленькие – спасибо! Еще заход… огонь из пушек и пулеметов. Пошли!

Штурмовики с круга спокойно и действенно работали по наземным целям. Снег и какие-то грязные пятна на снегу полосовали пушечно-пулеметные очереди горбатых, там что-то взрывалось и дымилось.

— Все, работу заканчиваем – там наши уже подошли, можно зацепить… Всем, всем – сбор, сбор!

Командир штурмовиков полез в высоту, выполняя "змейку" и неспешно покачивая крыльями, обозначая себя. К нему стали пристраиваться другие илюши. Лишь один штурмовик, видимо увлекшись атакой, проскочил на дальнюю окраину села и полосовал там что-то из пушек.

— Дед, а Дед! Сбегай, приведи этого героя. А то он всю Европу победит, а нам уходить пора… — раздался в наушниках голос Хромова.

— Блонди, за мной! — Я развернулся, сунул газку, и со снижением рванул к одинокому штурмовику. Вот когда я к нему подошел, по нам и ударили пулеметы с земли. Горбатому-то что! От него и двадцатимиллиметровые снаряды отскакивают, а мне и пули хватит. Вот! По самолету защелкали пули. Попали, гады!

— Дед, ты дымишь! Уходим, быстро!

— Блонди, загоняй этого горбатого в стойло, я побежал к себе!

Быстрей, быстрей – на свою территорию, за спину наших танкистов, а то, если загорюсь, — куда прыгать? К немцам на голову? Так, высота… пятьсот… для прыжка хватит. Обороты прибрать, радиатор открыть, фонарь – тоже открыть. Так надежнее будет, ничего, что холодно. Температура двигателя не растет, но дымок есть, что это значит? Не знаю, но Як пока летит. Раз летит, то полетели… Домой.

— Дед – 22-ому. Меня задымили, разрешите выйти из строя и бежать домой…

— Дед, ты дымишь, вижу. Иди домой. Блондина возьмешь?

— Нет, пусть будет с вами… Я один, на пузе, напрямки. Так быстрее дойду.