— А полагаете, я должна была устроить ему сцену с битьем посуды? Хорошего же вы мнения обо мне!

Я, быть может несколько двусмысленно, хмыкнул:

— Но извините… ведь вы же, гм… насколько я понимаю, уже и в то время, гм… в некотором смысле постоянно проживали в Волчьем замке.

Каролина опять помрачнела.

— Это была воля отца. — И добавила: — Его последняя воля, сударь.

— Простите, — в который уже раз пробормотал я. — Значит, граф являлся и вашим опекуном?

— Формально нет, — покачала головой девушка. — А фактически… Что ж, можно сказать и так. После смерти отца я переехала в замок, а потом… В общем, господин граф сделал мне предложение…

— На которое вы, конечно же, ответили согласием, — подхватил я.

— Да, на которое я, конечно же, ответила согласием! — почти вызывающе отрезала Каролина. — Но которому, увы, не суждено было исполниться.

— Однако вы продолжаете жить здесь, — заметил я и поспешно добавил: — Это не упрек, просто констатирую факт.

Она сухо кивнула:

— Я понимаю. Да только где же прикажете мне жить, если теперь… если теперь я являюсь законной владелицей Волчьего замка.

Глаза мои округлились:

— Вот как?!

— Да — так! Показать заверенное нотариусом завещание?

Я энергично замахал руками:

— Что вы, что вы! Слушайте, но это… Но это же означает, что граф заранее предполагал самое худшее — то, что в конечном итоге и произошло. Скажите, а вы знали о завещании?

Она снова покачала головой:

— Нет. Для меня это было полной неожиданностью. — И глаза Каролины вновь увлажнились.

— Ну хорошо, — нахмурился я. — То есть, разумеется, не хорошо, чего тут хорошего, но давайте все же на минутку вернемся назад. Вы помните, что произошло после того ночного разговора в кабинете графа?

Она вздохнула:

— После того разговора мне было категорически запрещено куда-либо выходить одной. Ну а потом… потом был убит садовник, и тоже безумно жестоко. А еще через неделю граф приказал гайдукам… Не знаю, что он им приказал, да только все трое куда-то уехали и… не вернулись.

— Но вы, неужели же вы не потребовали от графа никаких объяснений? — не выдержал я. — Завидная выдержка — люди гибли один за другим, а вы даже не поинтересовались, что происходит!

Щеки Каролины вспыхнули.

— Почему же — я поинтересовалась… Я поинтересовалась, что происходит, сударь, — почти зло произнесла она. — Да только не получила никакого ответа. Вы же не знали графа?

Я пожал плечами:

— Не знал.

— Он был человек непростой, если не хотел о чем-нибудь говорить, то просто умолкал, и всё. Или поворачивался и уходил к себе.

— Однако вы сказали — Черный Зверь…

Девушка уронила голову:

— Не я. Это были последние слова графа, когда его, окровавленного и растерзанного, принесли в замок. А еще он успел прошептать — "месть" и "они снова пришли"…

— Где было найдено тело?

— На берегу пруда. Там, где по какому-то чудному местному поверью из воды время от времени поднимается бронзовая женская статуя.

— А сами вы ее видели?

— Нет, по-моему, все это просто сказки. — Она посмотрела почти умоляющим взглядом: — Послушайте, я бы хотела закончить этот разговор. Вы должны понимать, насколько он мне неприятен!

— Да понимаю, — кивнул я. — Последний вопрос — вернее, все-таки два. Знаком ли вам человек по имени Ян? Он очень высокого роста, мощного телосложения, с длинными черными волосами и густой бородой.

Ответ был отрицательным:

— Нет. Имя, правда, я слышала — граф как-то мельком обронил его в разговоре с одним из гайдуков, но, увидев меня, тотчас замолчал. Нет, сударь, при мне этот человек почти наверняка в замке не появлялся.

— Хорошо. А не навещал ли часом господина графа кто-либо из столицы? Я имею в виду одного его университетского товарища, имя и фамилия которого мне самому, к сожалению, не известны.

Каролина не задумалась ни на секунду.

— Да, — сказала она. — Да-да, где-то через неделю после исчезновения гайдуков приезжал человек, которого граф представил как друга юности и однокашника. Имени своего он не назвал, а на следующий день его в замке уже не было.

Я поднялся.

— Ну что ж, большое спасибо… — И вдруг взгляд мой упал на книгу, которую я недавно листал. — Позвольте… — довольно растерянно пробормотал я. — Вы же сказали, что ничего не знаете, что от вас все держали в тайне, — но вы — вы! — даете мне эту книгу, указываете, где и что читать…

Каролина тоже встала и резким движением отбросила прядь волос со лба.

— Книга лежала на столе и была заложена на этом самом месте в день смерти графа. Видимо, это не было случайностью. И раз вы прочли то, что сам граф отметил закладкой, значит, вам известно теперь об этом ужасном деле не меньше, чем мне. — И, пристально посмотрев прямо в глаза, негромко добавила: — А возможно даже и больше…

Я не стал отрицать.

Каролина была права.

Я лежал и, закинув руки за голову, внимательно смотрел в потолок, хотя потолка не видел, как не видел вообще ничего — в спальне царила кромешная тьма.

Да, днем все ж таки состоялся обед, а вечером — еще и ужин, до и после которого мы с Каролиной сидели сначала в библиотеке, а затем в графском кабинете, пытаясь привести хоть в какую-то более-менее четкую систему всю имеющуюся на данный момент информацию, — для того, чтобы выработать если уж не стратегический план дальнейших действий (это было бы, пожалуй, чересчур громко сказано), то хотя бы основные и самые элементарные правила поведения в сложившейся, очень неприятной и очень рискованной ситуации.

(Мысленно сравнивая сейчас уже прочитанное вами с начальными главами "Луны…", я, естественно, прекрасно понимаю, что сравнение это отнюдь не в мою пользу. Не говоря даже о чисто литературных достоинствах или недостатках того и другого опусов, между ними имеется весьма существенная разница в следующем: если М. ехал неизвестно куда и неизвестно зачем и, будучи вовлечен, против своей воли, в описанные его несчастным приятелем события, постигал суть происходящего постепенно, даже с определенным сопротивлением очевидным вроде бы уже фактам, и соответственно излагал все это перед возможной будущей широкой аудиторией (что невольно обеспечило его рассказу адекватность общепринятой канонической схеме: завязка — основное действие — развязка, — и адекватное же читательское восприятие), то в моем случае все было иначе: игра почти сразу пошла в открытую, и, отправляясь в Волчий замок, я уже практически точно знал, куда и зачем (ну, зачем, быть может, менее точно) еду. А потому — знаете это уже и вы, хотя, повторяю, урон вашим литературным привычкам тем нанесен, и немалый.)

Итак, события, по нашему с Каролиной мнению, к которому мы пришли в результате жарких порой дебатов и споров, складывались следующим образом. Приблизительно год назад ведьма Эрцебет Батори, бывшая некогда владелицей Волчьего замка, казненная за свои злодеяния в семнадцатом веке и воскрешенная темным гением потомка продавшего тело и душу дьяволу католического священника Иоахима Моргенштерна, попыталась с помощью последнего вновь утвердить в замке свое господство.

И попытка эта едва не увенчалась успехом: будучи очень опасным оборотнем, потомок Черного Монаха Карл за несколько лет смог превратить в вервольфов значительную часть населения расположенной возле Волчьего замка деревни и подготовить таким образом благодатную почву для возвращения ведьмы и установления в округе собственного владычества.

Но этим дьявольским замыслам, к счастью, не суждено было сбыться. Люди, которые узнали о планах оборотней, сумели помешать им. Более того: в руках этих людей оказалось т о с а м о е, посланное Черным Монахом Карлу из своего жуткого мира магическое кольцо — так называемое Кольцо Изокарона, которое должно было помочь управляющему и Эрцебет воцариться в замке. Но не стану утруждать себя и вас пересказом известных уже событий — если читаете сейчас эти строки, предыстория вам знакома. Итог же таков: нечисть уничтожена, Кольцо Изокарона кануло в ночь, все вернулось на круги своя…