— Режьте! Я рожу этого ребёнка!

Доктор замешкался, а она заорала:

— Я сказала — режьте!!! Немедленно! Это моё решение! Он родится здоровым!

Пульс на экране монитора почти замер. Ребёнок вот-вот должен был умереть. У врача дрогнула рука — он колебался, но взглянув в умоляющие глаза женщины, сделал надрез. Очень маленькие синие ножки, синее пузико с толстым канатом пуповины. Малыш зацепился за что-то внутри ручкой, но вокруг были профессионалы, ему помогли и вот он уже родился, весь в маминой крови. Арина, стоявшая за спиной доктора, сразу поняла, что всё не так как нужно — кровь буквально хлестала. Женщина побледнела и всё спрашивала: "Ну, как? Родился? Родился?". Ребёночка отнесли на специальный стол. Он был слишком слабый, слишком синий. Арине хватило взгляда, чтобы понять — не жилец. Но его мам не верила, слабея на глазах, только и знала, что повторять: "С ним всё должно быть хорошо, он выкарабкается! Помогите ему! Прошу! Оставьте меня — помогайте ему. Помогите".

Слёзы текли сам. Их нельзя было остановить. Но разве от Арины что-то зависело? Ребёнок умирал. Умирала мать. Врач и акушеры старались, как могли. Тщетно.

Комнату озарил свет. То ли слёзы не давали увидеть всё его великолепие, то ли действительно явление души не было столь же радостным и ярким как в прошлые разы. Душа спустилась быстро. Кокон замер над кроваткой с бездыханным младенцем, над которым никто больше не суетился — малыш умер, так и не сделав первого вздоха.

— Соболезную, ваш ребёнок родился мёртвым, — констатировал доктор.

— Нет, не может быть! Попытайтесь ещё! — в последний раз промелькнуло что-то живое в глазах женщины и вышло наружу слезами.

Доктор отрицательно покачал головой, и Арина поняла, что в этот момент несчастливая мать тоже отказалась цепляться за жизнь, отказалась надеяться на чудо. Женщина как-то неуловимо посерела, словно процесс перехода в призрачное состояние уже пошёл. Она почти перестала дышать, а взгляд застыл на столике, где лежало тельце её сына.

Из-под кровати показалась мохнатая лапа, вторая, третья — в комнату вылез Ткач, самый маленький из всех, что ей довелось видеть за сегодня. Он забрался на стол с малышом, замер над ним, прикоснувшись к щеке, раздумывая над чем-то известным лишь ему, прикоснулся к кокону души, который засветился изнутри. Ткач печально склонил голову и как врач минуту назад, грустно покачал головой.

— Нет! — крикнула Арина, — нет! Слышишь ты меня или нет, но вложи в него душу! Дай шанс! Ты можешь, я знаю! Так сделай это! Ну, же, давай!!!

Она понимала, что орёт как истеричка, но не могла остановиться. Схватила Ткача за тонкую руку, подсунула душу:

— Давай! Что тебе стоит?!!

Существо видимо только что заметившее её, странно посмотрело, не издавая ни звука, осторожно переступило с лапы на лапу, попятилось, намереваясь уползти под кровать.

Арина разозлилась:

— Да, что с вами всеми такое?!! Вы можете творить чудеса, но упорно отказываетесь произвести хотя бы маленькое чудо!!! — схватила Ткача за руку и изо всех сил подтащила обратно к столику с ребёнком, — Ты пришёл, чтобы вложить в него душу, так сделай это!!!

Ткач угрожающе пошевелил волосатым брюшком и с неожиданной силой толкнул её. Арина пролетела сквозь стены четырёх кабинетов. Но нет, её этим не возьмёшь! Уже через секунду, она вытягивала за лапу Ткача, практически скрывшегося под кроватью.

— Нет, ты оживишь этого малыша! Чего бы мне это ни стоило!

Подстёгивало ещё и то, что у мамаши, над которой орудовало уже три хирурга, вот-вот должен был исчезнуть пульс. Арина всё же вытянула Ткача наружу. Он явно был обескуражен и разозлён: седая шерсть встала дыбом, лапы и руки хаотично двигались, ногти-иголки свистели у её ушей.

— Я приказываю тебе! Слышишь? Приказываю тебе оживить этого ребёнка! Подчинись!!! Немедленно!!! Сделай это!!!

Всё, что Арина успела узнать о потустороннем мире, подсказывало — старания напрасны, такое существо не поддаётся человеческим приказам. Но внезапно Ткач замер, удивлённо, как в первый раз увидел, посмотрел на неё сетчатыми глазами в полголовы, осторожно не торопясь освободился, вернулся к малышу, обернулся, будто спросил: "ты уверена?".

— Уверена! — ответила Арина, — Давай! Пусть они живут!!!

И блестящая нить засверкала в воздухе.

Вот настоящее чудо. Вот ради чего стоило жить. Это было даже лучше явления души. Туманный светящийся кокон опустился на круглый животик младенца и ребёнок наполнился его светом, вмиг порозовел, пошевелил пальчиками, открыл глаза и долго (ей показалось, что с благодарностью, словно всё понимая) смотрел не на ткача, а через его плечо на неё.

В палате тишина, нарушаемая лишь лязгом хирургических инструментов. Хирурги еле слышно переговариваются. Их комментарии не внушают надежд. Поверх повязок нахмуренные бровь, на лбу выступили капли пота. Врачи сосредоточены и мрачны. И вдруг, аж все вздрогнули, тихий, а потом громче, увереннее, сильнее — детский плач.

Арина без сил съехала по стене на пол. Ей чудилось, что это она только что родила ребёнка. Её затопили слёзы, поэтому осталось незамеченным, как очнулась роженица, которая отныне, где бы ни была, будет просыпаться, от этого самого любимого плача; как закончил работу Ткач и прежде чем скрыться в своём подкроватном гнезде, странно посмотрел на неё, вернее сквозь неё на кого-то в дверях.

Зазвенел мобильный.

Вытирая слёзы, Арина ответила:

— Алло.

Звонила Гита:

— Ариш — это я, как там у тебя?

— Никак, — всхлипывая, проговорила она, — Великая мать не появилась.

— У нас пока тоже, а почему ты плачешь?

— Я не плачу, так что-то в глаз попало, — Арина улыбнулась, — видишь, вот уже всё в порядке! А сколько у нас осталось? Я что-то совсем заблудилась во времени…

Гита вздохнула:

— Семь минут, но ты ведь знаешь, что надежда умирает последней! У нашей мамаши прямо сейчас принимают дитя, Великая мать проявится — иначе и быть не может!

— Олег Борисович, — отвлекла одного из хирургов, вошедшая акушерка, — у нас Семёнова в тринадцатой родила, но небольшое кровотечение, посмотрите?

— Подожди, — оторопела Арина, не может быть — неужели она пропустила ещё одни роды! — Гита, я перезвоню!

Путь до тринадцатой палаты занял целую вечность. Она ворвалась в светлое тихое помещение, чтобы успеть заметить как по-настоящему огромный Ткач, величиной со слона выходит в окно. Создание обернулось и, хоть она никогда раньше не встречалась с Великой матерью, узнала её. У неё было три пары нежных женских рук, вполне человеческое лицо и восхитительная золотая корона поверх шикарной копны седых кудрявых волос.

— Постойте!!! — закричала Арина в пустоту.

Великая мать растаяла в лучах заходящего солнца, а в глазах так и остался стоять её улыбающийся образ.

— Охренеть! Охренеть! Я упустила её!!! Охренеть! — она не верила в случившееся, — этого просто не может быть, чтобы вот так глупо потерять последний шанс на спасение!!!

Зазвонил телефон:

— Арина, кажется, начинает! Я думаю к нам идёт великая мать! Приготовься, сейчас Прад тебя перенесёт…

— Гита, я…

Договорить она не успела. Мобильник упал на пол. Земля ушла из-под ног, словно она стояла на крутом берегу, который обрушился в пропасть. Всё вокруг завертелось, как на аттракционе "центрифуга". Падение продолжалось не больше секунды, но было на редкость стремительным. В глазах всё продолжало вращаться, когда тёплые руки Гиты схватили её за плечи:

— Дорогая, ты вовремя! Не удивляйся, Прад вызвал тебя! То есть, это вроде спиритического сеанса, ведь мы же призраки — нас можно вызвать куда угодно!

Они стояли в просторной, хорошо обставленной комнате: шторы завешены, на твёрдой кровати стерильная простынь, на простыне рожающая женщина, её руку держит немолодой мужчина — муж, рядом суетится акушерка, у кровати два столика — один с инструментами, другой для малыша. Арина ошиблась — малыш уже родился — дёргал ножкой. И тут, будто кто-то раздёрнул шторы. Комнату залил ослепительный свет. Если только что она видела Гиту, то теперь не могла разглядеть и собственных пальцев. Никого не осталось кроме малыша, лучившегося золотом, как драгоценный подарок. Ей почудилось, что в отдалении запели ангелы, возвещая мир о приходе избранного. Арина почувствовала себя малозначительной пылинкой на пути многомиллионного войска. Но вместе с тем счастье заполнило её до краёв, хотелось петь, радоваться, взлететь и раствориться в этой идеальной красоте, спустившейся на землю. Наверное, Арина лишилась чувств, так как когда вновь открыла глаза, лежала на полу рядом с такой же ошарашенной Гитой. На столике с младенцем орудовал большой мясистый Ткач. Просто Ткач. Рядом, нахмурившись, стоял Прад.