Хорошее настроение не испортили вечерние пробки — стоять в пробке, но при этом не висеть на грязном поручне в автобусе, давясь завистью к тем, кто успел застолбить местечко не с солнечной стороны — для неё вообще было в новинку!

Лишь два часа спустя она въехала в знакомый район, но тут выяснилось, что расстаться с машиной на ночь — отнюдь не просто. Машина умоляла позволить ей ещё немного покатать хозяйку, просила нажать на газ, чтобы почувствовать табун лошадей под капотом, мгновенно отзывавшихся приятным низким рокотом. Арина умышленно пропустила нужный поворот. Они катались до десяти вечера, заезжая в маленькие кафешки, где Арина красиво выплывала из авто, демонстрируя шикарные ноги, небрежно нажимала на кнопочку брелка, покупала какую-нибудь чепуху, капризно морща бровки, мол — фи! А потом снова жала кнопку и красиво вплывала обратно в светлый кожаный салон. Окружающие мужчины пускали слюни, а их спутницы завистливо шептали им: "Вот если бы я вышла не за тебя, а за Мишку, он бы мне тоже такую купил!". Она упивалась восторгом от столь наивной демонстрации своего превосходства, понимала, что это жутко глупо, но всё равно чувствовала себя невозможно счастливой.

Вконец пресытившись положительными эмоциями, Арина уснула ангельским сном, только прикоснувшись к подушке. Не слышала, когда пришёл брат, как он лёг. Ей снилась бабушка. Старушка хмурилась, глядя на неё — сердилась, что-то ворчала — не разберёшь, грозила пальцем. Часа в три ночи Арина встала в туалет, пока шла по тёмной квартире перепугалась похлеще, чем в бункере. В каждом углу мерещились неясные тени, тянущие к ней эфемерные узловатые пальцы, и хоть ничего конкретного о них она сказать не могла, не проснувшийся мозг будоражил страх. Ночные звуки дома добавляли свою лепту. В вентиляционных дырах заунывно пел ветер, у соседей сверху, что-то громко бухнуло на пол, заработал холодильник на кухне. Свет включать не хотелось, чтобы не вызвать резь в глазах. Побежали мурашки по коже. Закончив свои дела, Арина буквально летела к кровати, захлопнула за собой дверь, прыгнула на мягкий матрац, с головой укуталась в одеяло и как бы это ни было глупо — почувствовала себя полностью неуязвимой.

Вернулся тягучий, болезненный сон. Наверное, ближе к рассвету она вновь проснулась. Сверху вниз на Арину смотрел тёмный дух, даже в сумраке комнаты он выделялся своей чернотой. Жутко контрастно на фоне серого потолка горели красные глаза. Красные глаза приблизились. Дух мигнул, прикоснулся к её щеке — почти не осязаемый, как пёрышко. Не лишённый приятности низкий голос прошептал: "Прости…". Она не дышала. Дух резко отстранился, замахнулся. В воздухе промелькнула молния — чёрная, как сама мгла. Свист от лезвия, которого она так и не увидела, долго звучал в ушах. Красные глаза печально посмотрели на неё, он ещё раз прикоснулся — по-отечески поправил волосы на подушке, растаял в ночи. Сколько Арина после этого лежала не дыша? Час или несколько секунд? Неважно, всё в ней замерло, будто парализовало: ни мыслей, ни страха, ни биения сердца. Чувства вернулись бурлящим водопадом через час или несколько минут. Арина, испуганная как никогда прежде, подскочила на кровати, заорала: "АААаааааа!!!!!".

Давно наступило утро. Сквозняк равнодушно шевелил шторы, проникая в приоткрытую форточку. Её крик растворился в вековом спокойствии спальни. Комната выглядела точно так же как вчера утром или позавчера. Стальной советский будильник не торопясь тикал, отсчитывая последние минуты до звонка. Вспотевшая Арина тяжело дышала, медленно возвращаясь в реальность.

Сон.

Значит, это был сон — кошмар.

Уф!

"Давненько мне не снились такие кошмары!" — сказала она и окончательно успокоилась, услышав собственный голос. Ещё немного посидела, спустив ноги на любимый мягкий прикроватный коврик. Зазвенел будильник. Пора.

Кто-то орудовал на кухне. Странно. Брат должен был давно уйти на работу — заболел? Ей захотелось немного позлить его. Памятуя о набожном ужасе, в который брата приводит любой вид голого тела, начала действовать: расстегнула верхние пуговицы ночнушки старинного кроя, чтобы обнажить (в пределах разумного) спелую грудь, протёрла глаза, вышла в коридор.

Заходя на кухню, Арина потянулась, зная, что лучи солнца пройдут сквозь лёгкую ткань, сделав её практически голой:

— Арсен, а почему ты ещё не на рабо…

Договорить Арина не смогла. Застыла полностью деморализованная, встретив похабную улыбочку на лице Капитана Прада. Рядом с ним у холодильника застыла Гита.

Капитан присвистнул:

— Аааааара! Вау! Ты превзошла мои ожидания! — подмигнул, изучил её с ног до головы, — Вот это наряд! Почему ты ни разу не приходила в нём на работу? Ты у нас живое лекарство от импотенции!

Оторопь прошла. Она взвизгнула, как смогла, прикрыла грудь, живот, но чёртова ткань просвечивала везде! Арина поняла, что чувствует дёргающийся карась, брошенный на раскалённую сковородку. Кинулась обратно, запоздало поняла по хохоту Прада, что ткань просвечивает не только спереди, но и сзади, сделалась пунцовой от стыда, заперлась в спальни и лишь здесь, прислонившись спиной к двери, смогла чуток отдышаться.

В дверь постучали:

— Ариша — это Гита, мне можно войти? Я одна.

— Да, да, конечно! — она поднялась и поспешила к шкафу с одеждой.

Гита осторожно вошла:

— У тебя мило… Ариш, ты извини нас, но понимаешь, тут такое дело…

— Угу, я понимаю — что-то срочное, — Арина схватила первую попавшуюся блузку, просунула руку в рукав, накинула, — сейчас я оденусь, мы всё обсудим и решим, как действовать! — Блузка упала на пол.

— Ариш, произошло кое-что невообразимое, я не знаю как объяснить… Никогда ничего такого не слышала, не понимаю, как это возможно…

Арина слушала в полуха — спешно одевалась. Подняла блузку, пристально на неё посмотрела, опять просунула руку в рукав, накинула на спину, автоматически хотела поправить воротник, но блузка опять оказалась на полу:

— Что за чёрт? Неужели порвалась?

— … я тоже сначала ничего не поняла, но позвонил Прад — объяснил, и вот мы здесь.

При упоминании этого имени она вздрогнула. Шестое чувство подсказывало — вот-вот в комнату вломится Капитан, Арина никогда ничего так сильно не хотела, как сейчас хотела одеться. Что ж — с блузкой не получилось, значит, сойдёт и вчерашнее платье, не беда, что оно чуток помялось. Она поспешно просунула голову сквозь юбку, приготовилась натянуть и поправить ткань, но платье, словно жило своей жизнью — непонятным образом оказалось у неё под ногами:

— Блин, ну что сегодня за день?!! — в сердцах вскрикнула Арина.

— Мы превратились в привидения… — тихо проговорила Гита.

— Что? — не поняла она.

Вместо ответа Гита подошла к её кровати, где горой лежало скомканное одеяло, откинула его край, отошла в сторону. Сначала Арина не поняла, что там лежало. Поняла через секунду. Её словно с размаха ударили дубиной. Дабы не закричать, она прикрыла рот рукой, попятилась, пошатнулась, наверное, споткнулась о табурет и завалилась на пол.

На кровати, сложив руки как в гробу, не дыша, лежала Арпеник Ослонян.

— Гита?

Гита всё поняла. Подбежала, присела рядом, обняла испуганную подругу:

— Пожалуйста, не бойся, мы обязательно что-нибудь придумаем! Обязательно!

Осознать подобное отнюдь не просто. Принять жуткую правду, что привычная жизнь по каким-то причинам, причём, совсем неважно по каким именно, закончилась, а ты не успела почти ничего из давно намеченного, непросто. Гита продолжала утешать. Она её не слушала, не чувствовала дружеское поглаживание по спине. Как в забытьи встала, ничего не видя вокруг, кроме бледного умиротворённого лица на кровати, подошла к собственному телу. В голове не укладывалось: она здесь и на белой простыне одновременно, какая же из двух настоящая? Странно, но было вовсе не страшно. Хм… Зеркало оказывается врёт. Забавно, но в эту минуту Арина ни с того ни с сего больше озаботилась своей внешностью, а не трагизмом произошедшего. С удивлением обнаружила, что со стороны смотрится гораздо более полной, чем ей хотелось бы, чем ей представлялось. Волосы не блестели как перед хорошо освещённым трельяжём. Внимательный взгляд отметил все мелкие недостатки кожи, а ведь она всегда гордилась своей идеальной кожей. У глаз откуда-то появились морщинки, горбинка на носу была гораздо больше, чем утверждали зеркала. Арина пришла к безрадостному выводу: она далеко не так хороша, как ей казалось. Рассматривая еле заметную складку, наметившегося второго подбородка, она внутренне торжественно поклялась сесть на самую строгую в мире диету.