— И вы считаете, что в наше время возможно появление нового… Ганталианта? — с трепетом спросила Арина, тут же почувствовавшая себя невозможно глупо, так как Гита и Вадим ничего не спрашивали, а лишь слушали.

— Я, думаю, — это не только возможно, но и уже произошло. Предводитель нежити появился и сейчас он входит в силу. Плохо, что мы ничего не знаем… Но сегодня нам предстоит получить ответы…

— Но как? Спиритический сеанс? — оживилась Гита, проявлявшая к теме взаимоотношений с духами особый интерес.

Прад ухмыльнулся, почему-то глянув на Вадима:

— В этом нет необходимости, о духах нам известно всё. Нет. Мы возьмём пленника!

— Что?! — хором воскликнули девушки.

— Зачем гадать, если можно спросить напрямую? Идёмте! Времени мало! — уже у выхода Капитан, не оборачиваясь, отдал распоряжения, — Вадим, за мной. Гита, подготовь заговорённый кнут. Ара, не мешайся им под ногами.

— Гита, а зачем на кнут? — спустя минуту спросила Арина.

— Честно — не знаю. Его используют в разных обрядах, но ты же понимаешь — мы узнаем, что задумал Прад тогда, когда он сам этого захочет.

— Слушай, я немного не поняла, а какого пленника мы должны взять и зачем?

— Хм, кого именно — не знаю. — Гита картинно закатила глаза, — надеюсь, не слишком сильного и не слишком мерзкого… Кого именно брать в плен — не имеет особенного значения. Они же все связаны… Все аномалии имеют крепкую связь с потусторонним миром, они как бы живут и тут и там одновременно. Поэтому всплеск активности, который обязательно должен произойти, если Ганталиант действительно появился, почувствовали все аномалии без исключения. Соответственно — спроси любого, любой должен знать, но вот захочет ли отвечать — другой вопрос.

— С ума сойти… — Арина облокотилась на стол, доверительно понизив голос, — Знаешь, я просыпаюсь, каждое утро и не знаю, чего ждать. Каждый раз прихожу на работу и всё то, что я знала, во что верила, переворачивается с ног на голову. Единого Бога — нет. Полтергейст — обыденное явление. Кикиморы, призраки и чёрт знает, что ещё. Я разучилась удивляться, но и будто перестала чувствовать землю под ногами. Не знаю, чему верить…

Гита понимающе погладила её по волосам:

— Понимаю тебя. Мне-то было проще, я этим с детства увлекалась, а вот вам с Вадиком приходится тяжко…

— Нам с Вадиком?

— Ну да, он же как ты — обычный: ничего не знал, не интересовался, не верил — это Прад его всему научил…

— Никогда бы не подумала. Он такой уверенный в себе…

— Ещё бы! За столько лет и тебя Капитан вымуштрует, — Гита улыбнулась, — кстати, подруга, тебе ещё кое-чему стоило бы обучиться…

— Чему?

— Не краснеть всякий раз, когда мужчина, который тебе нравится, берёт тебя за руку или ненароком задевает…

— Я?!! Да, никогда!!! — воскликнула Арина, но внутренне уже понимала — Гита права.

— Ну-ну… "Никогда"… А сегодня на лестнице, когда ты чуть не упала, а тебя кое-кто поддержал? Я давно заметила, что Вадик тебе понравился! И понимаю, он реально классный. Наверное, неподражаемые любовные записки пишет… И вообще, разве так важно, что он не говорит? Главное, со всем остальным всё в порядке! В этом даже есть своя изюминка!

— Ладно, хватит! — Арина чувствовала — ещё слово и провалится от стыда сквозь землю.

Гита не слушала:

— В наше время мужики совсем измельчали. Вот если мне парень нравится, я его всегда первая на свидание приглашаю и тебе советую! Если уж Вадик настолько тебе приглянулся — не жди случая! Бери быка за рога!

— Гита, хватит!

— Оу, Вадик, что нам уже пора?

Арина чуть не лишилась чувств, когда обернулась и заметила в дверях у себя за спиной Вадима, который с удивлением смотрел на неё — наверняка слышал всё или почти всё. В этот момент она бы предпочла сгореть заживо здесь и сейчас, но не видеть этого удивления в его глазах, менявшегося на любопытство. Так мужчины смотрят на женщин в клубах и барах: выбирают, оценивают девушку, возможно, раздевают её взглядом. "Господи, неужели он меня мысленно раздевает?!!" — испугалась Арина, вспомнив, что надела с утра совершенно неприглядное, но жутко удобное бельё.

Чтобы развеять все сомнения Вадима, подлая Гита звонко захохотала, неоднозначно сказав: "Я вас оставлю, не задерживайтесь", — выскользнула из комнаты.

Кровь шумела в ушах, как телевизор, настроенный на несуществующий канал. Как во сне, не поднимая глаз, Арина приосанилась, собрала волю в кулак, чтобы не перейти на бег, неторопливо с достоинством проплыла мимо опешившего коллеги, скрылась в коридоре.

Вадим ей нравился безумно.

Их минивэн ловко лавировал по МКАДу. Летняя Москва заглядывала в окна, улыбалась, звала отдохнуть, уехать куда-нибудь, сделать всё что угодно, но только не думать о работе. Эти непродолжительные путешествия-вызовы, особенно нравились Арине. Именно из-за них она начинала любить свою работу. Раньше, столица представлялась ей огромной книгой, в которой она прочитала одну-две страницы и поняла, что никогда не дочитает до конца. Бесчисленные улицы, районы и округа — не хватит всей жизни, чтобы побывать во всех уголках Москвы! Теперь, благодаря вызовам, она уже неплохо разбиралась в структуре города, узнала кучу новых улиц, а сегодня, когда Прад сказал, что им нужна развязка на восемьдесят втором километре МКАДа, Арина с гордостью отметила, что знает это место, недалеко от Химок. Благодаря сегодняшнему выезду она узнала три новых улицы: Вагоноремонтная, Карельский бульвар и собственно Долгопрудная, где они и остановились в поисках дома номер семь.

Арина вышла и обомлела.

Несмотря на обеденное время на улице не было ни одного прохожего: ни играющих детей, ни мамаш с колясками. Сквозь растрескавшийся асфальт проглядывала трава, а в особенно крупных ямах зеленели водорослями застоявшиеся лужи. Дома времён хрущёвской оттепели катастрофически обветшали. В прошлом пятиэтажки покрывал толстый слой жёлтой штукатурки, о которой говорили отвалившиеся куски у подъездов. Краска давно поблекла, местами облупилась. В выбоинах на стенах виднелись потемневшие кирпичи и чёрная гнилая древесина. Многие балконы ощерились железными прутьями арматуры, из-под обветренного бетона; некоторые наклонились к земле, угрожая вот-вот рухнуть вниз. Неужели здесь живут люди? Единственным украшением микрорайона служила зелень. Высоченные тополя через пару дней покроют дорогу плотным слоем снежного пуха. Разросшиеся кусты сирени щедро делятся пьянящим ароматом. Нестриженая трава пестрит жёлтыми цыплятами-одуванчиками.

Вокруг покой, разруха, тишина.

— Как после ядерной войны, — отметила Гита.

— Ага, я тоже так подумала, — поддержала Арина, — я видела фотографии Чернобыля — там в точности как здесь.

— Идём, — прервал их Прад.

Они прошли несколько домов, углубившись внутрь массива. Здесь постапокалипсическое ощущение действительности усилилось. Ржавые горки для детей, перевёрнутые "радуги", висящие на одной цепи качели, сгнившие остовы лавочек, старинные урны, клумбы из покрышек от Камаза и зелень, зелень, зелень. Огороженный от внешнего мира, в квадрате из пятиэтажных хрущёвок притаился ещё более старый двухэтажный дом. Одного взгляда на него хватало, чтобы по спине побежали мурашки. В шифере конусообразной крыши зияла огромная дыра, обнажая деревянные рёбра чердачных перекрытий. Из окон хулиганы выбили все стёкла и теперь в тени тополя они черными дырами озлоблено глядели на обжитых соседей. Дом расселили. Бросили. Стены покрывали надписи, самой пристойной из которых была извечная: "Вася — лох". Дом вселял страх. Арина почти физически почувствовала, как из чёрных дыр исходит холод. Дом был мёртв. Он лишился своей души — жильцов, превратившись в зомби. Видимо, его расселили ещё осенью, так как тропинка к подъездам успела зарасти.

Как она и ожидала, Капитан свернул именно на эту тропинку. Так происходило постоянно. Стоило ей подумать: "нет, пожалуйста, только не это!", как Капитан, будто читая мысли, делал то, чего ей больше всего не хотелось. Приблизившись к оставленному дому, она разглядела в окнах языки оборванных обоев на стенах пустующих квартир — старые, таких уже не найдёшь в магазинах; сломанную мебель, которую раньше хозяевам было жаль выкинуть, но и брать с собой в новую квартиру не имело смысла; плотный слой мусора на полу и снова нецензурные надписи.