А у нас — благодать. Двадцать минут до шлюза, еще двадцать — снять скафандр и двадцать — на душ комплексный. Выходишь — чистый и свежий. Отдыхай — не хочу! У многих с этим проблемы, кстати. Они ж на Земле привыкли, что времени совсем нет, а тут его много. Куда девать — не знают. Ну, адаптивность у тех, кого на станцию берут, большая. Так что приспосабливаются быстро. Всякие хобби тут в почете. Причем, специфические. Некоторые изобретения делают, другие — растения гено-модифицированные выращивают, третьи — любительской астрономией занимаются, а четвертые вовсе — на кухне помогают. Лишнего персонала нет, все делом заняты.

Бездельничают только те, кто заболел. Но и их быстро на ноги ставят. Да и сами больные к работе рвутся, не удержать. Потому что план давать надо, а зарплата — сдельная, по выработке. Одно препятствие — ограничение времени нахождения в открытом космосе. В скафандре, разумеется. Потому что никакой другой защиты от радиационного излучения звезды, кроме скафандра, нет. При всех ухищрениях и профилактике дозу всё равно получишь. Пусть небольшую за один выход, а всё ж существенную, потому что они складываются. Если по вине руководства лишние рентгены подцепишь, можно страховку с фирмы получить. С другой стороны, они всегда могут сослаться на несоблюдение техники безопасности. Вот и будете друг другу доказывать — кто прав. А время идет, за простой — не платят. Так что судиться себе дороже.

Станция не в пример лучше защищена. До года жить можно без превышения уровня облучения. Потом всё равно на Землю отправляют. Хотя если договоришься и определенные документы подпишешь — тебя оставят. Под твою ответственность. Но тогда претензий никому не предъявить, понятное дело. Сам, можно сказать, подписался на то, чтоб здоровье гробить. Да кто о здоровье думает, когда деньгу зашибает? Думать тогда начинают, когда всё заработанное на лечение уходит. Тут, главное, меру знать и равновесие соблюсти.

Но всё равно жаль время на отдых расходовать. Лучше чему-нибудь новому обучиться. Авось, не Земле пригодится. Кстати, занятия с Натальей тоже не просто так. Если я ей знания даю по выживанию в пространстве, то сам получаю навыки преподавательской деятельности. С ними на Земле куда угодно устроюсь. Впрочем, об этом думать еще рано. Нельзя же Наталью просто так бросить, на произвол судьбы. Потом же совесть замучает, если с ней что случится.

Хорошо хоть, она только на монтаже появлялась и в учебке. Там правила строгие — нарушений не прощают. Либо штраф в крупном размере, либо увольнение, либо вообще могут под суд отдать за "действия, влекущие за собой опасность для жизни". Конечно, есть минуты, когда правила уже не действуют, а женщина еще в пределах досягаемости. Хотя бы для речи. А слова в этой речи разными могут быть, в зависимости от фантазии. Вот какие фантазии могут быть у мужика по отношению к женщине, когда он уже почти год в чисто мужском обществе проживает? На самом деле, разные.

Например, перекинуться парой слов, услышать женский голос, почувствовать себя настоящим мужчиной. Выпендриться, в конце концов, чтоб тебя заметили и оценили, какой ты крутой. Почему-то многие уверены, что если крутой, то женщина тебя сразу полюбит. Ну, или будет хорошо относиться — лучше, чем к остальным потенциальным соперникам.

Я, кстати, сразу у Натальи спросил — как у нее семейное положение. Разумеется, она замужем оказалась. Такие женщины свободными не бывают. Им по статусу и психопрофилю как бы не положено. А я на замужних даже не смотрю. В смысле, не расцениваю их, как объект моего внимания по женской части. По работе — другое дело. Но не все разницу понимают. Поэтому — косятся на меня. Неуютно как-то. Я уж и объяснял, и по полочкам раскладывал — не верят, что у меня с Натальей вообще ничего нет. С перегретым воображением чего угодно придумать можно и, главное, в это поверить. Сами напридумывают, сами в эту чушь и верят, будто она руководство по монтажным работам.

Поэтому я старался от Натальи подальше держаться. Когда это возможно.

А она себя вела, будто не среди одних мужчин находится, а в пансионе благородных девиц, где мужчины, если и появляются, все сплошь офицеры и люди чести. Очень тяжело такое выдерживать. Не только мне, а и вообще всем. Поэтому ребята стали к ней постоянно с намеками подкатывать. А Наталья — не понимает. Будто не доходит до нее, что мужик он и в космосе мужик. Не все же биологию приглушили, когда на станцию отправлялись. Им же никто заранее не сказал, что там женщина окажется.

Сначала шлюзовые к Наталье клеились, потом — сетевики, монтажники, а под конец и до начальства дошло. Сам главный инженер к Наталье подкатил. Комбинезон почистил, погладил кое-где, причесался — любо дорого посмотреть, аж тошно. А мы как раз на смену шли. Некогда нам разговоры разводить — одного человека смена ждать не будет. Выйдут из шлюза, а тебя, если опоздал, только через час выпустят, потом не отработаешь.

Наталья в таком духе и ответила. Потапов ей возразил, что зарплату он начисляет. Сколько нужно, столько и начислит. Наталья его взглядом смерила пренебрежительно, скривилась и припечатала:

— Нам чужих денег не надо. Своих хватает. Мы тут за идею работаем, если не все это понимают, — и на меня посмотрела, дескать, поддерживай.

— Да-да, конечно. Нормально зарабатываем.

А чего еще сказать? Вроде, и так ясно. Не дурак же Потапов, чтоб элементарные вещи не понимать.

— Ага. Ну, работайте, Наталья Германовна. Бездельники на станции не нужны.

Сказал и весь так сморщился, будто хочет он одного, а говорить вынужден про другое. Не оправдались надежды.

После этого случая приставания к Наталье практически закончились. Уж если самому главному инженеру от ворот поворот дала, то обычному монтажнику вообще ничего не светит. Только не все это поняли. Сизов, например, — нет.

Не думал я, что Сизый до баб такой охочий. Не дотерпеть, что ли? Или ему кое-что в мозг ударило, когда он Наталью увидел? Задурил сам себе голову. Ходит чего-то, народ баламутит. И к Наталье постоянно с вопросами лезет. Да как она, да что, а вот если бы… и всё такое прочее.

Наталью это вконец достало. Пришла ко мне и с порога:

— Василий, мне одно дело надо провернуть.

— Какое? — полюбопытствовал.

— Отвадить кое-кого.

Ну, понятно.

— Сизова, что ли?

Наталья помялась и нехотя ответила:

— Его. А что, есть возражения?

— Возражений нет. Хочешь — отваживай. В чем проблема?

— Проблема — в окружении. Поддержка у него. А то бы я ему уже давно все свои приемчики показала.

Самомнение у Натальи было наивысочайшее. Я даже не знал — то ли мне смеяться, то ли плакать.

— Понимаешь, Наталья, не Земля здесь. Условия другие. Тут земные приемчики не пройдут. Невесомость сказывается.

— Тогда учи меня.

Я прямо от такого заявления обалдел. Не просила она раньше ничего, всё сама делала. Не справлялась, а делала. Припекло сейчас, что ли?

— Какие-нибудь конкретные пожелания имеются? По направлению обучения, так сказать?

Наталья недолго подумала и сообщила:

— Что-нибудь болезненное, но чтоб не убить.

— То есть, средней степени травматичности. Это можно. Однако хотелось бы поинтересоваться: вы чем на Земле занимались? Основа имеется ли?

— Основа? Да! Без проблем. Пишите. Тай-бо. Трикинг. Пилатес. Кибо.

— Значит, ничем.

Наталья воздуха набрала, чтоб ответить, я ее легонько пальцем ткнул в солнечное сплетение, она и выдохнула. Ну, и отлетела, конечно. Так что по лицу не попала. Зато ее сильно закрутило. Раза два вокруг оси повернулась, пока я ее остановил.

— Ну, как? Помогло тай-бо?

— Это нечестно! — возмутилась Наталья.

— Здесь всё нечестно. Здесь — невесомость. Другие основы боя. Так что быстренько забываем всё, что учили ранее, и меня слушаем.

Учитель из меня, конечно, еще тот. Что сам знал, то и показывал. Против специалиста — не пройдет. А против Сизова, если неожиданно, в самый раз. Заодно и план выработали, как к нему лучше подкатить.