Возможно, он боялся лишать себя возможности потом о такой поездке соврать — зачем ему свидетель? Но Елисей ни за что не желал бросать друга одного на большой дороге. Пошли вдвоём в Вефиль.

На подходе к городу их встретили юные местные пророки. И сразу набросились на Елисея.

— Ты знаешь, что ему сегодня ещё на небо ехать? Чего цепляешься к человеку? Не даёшь ему сказать родине последнее «прости».

— Ша, не надо меня учить. Я всё знаю. И вообще, закройте рот, пацаны.

Тут прорезался голос у Илии.

— Елисей, останься здесь, ведь мне ещё в Иерихон идти — репетицию духового оркестра проводить.

— Даже не проси, я тебя не оставлю.

— Как знаешь.

Они пошли в Иерихон. Подошли к Иордану. В небольшом отдалении держалась группа юных пророков — пятьдесят человек, которые делали вид, что прогуливаются. Илия оглянулся.

Мальчишки потупились. Пророк взял свой плащ и ударил им по воде, да так сильно, что река расступилась. Вдвоём с Елисеем они перешли по сухому дну на другой берег. Остановились, отдышались.

— Прежде, чем я уеду, попроси меня о чем-нибудь, дружище.

— Пусть твой дух ляжет на меня, а ещё лучше — пусть он ляжет на меня два раза.

— Ну и задачки ты задаёшь. Ладно, если увидишь мой огненный старт — получишь своё, а не увидишь — извини.

В это время прилетел небесный кабриолет — искры веером, дым столбом. Всё, как в кино. Илия сел в тачку и умчался, но плащик волшебный уронил — зачем на небе плащи? Там все голые ходят.

Елисей от этого зрелища впал в экстаз, начал кричать и размахивать руками. Ракета с пророком улетела — больше Елисей его не видел. Подобрал волшебный плащик и побрёл к реке. Начал бить этим предметом одежды по воде и причитать.

— Ну, где ты, бог Илии? Покажись.

Вода разошлась, как и раньше. Елисей пошёл по дну пешком. Юные пророки увидели его выходки и зашушукались.

— Видали? Дух Илии точно на этом мужичке лежит, надо его как-нибудь поздравить.

Мальчишки подбежали к Елисею и стали бить поклоны новоявленному волшебнику.

— Ты не огорчайся так, барин. Может быть, твой дружок и не пропал — выпал из коляски и валяется где-нибудь в ущелье. Если хочешь, мы сейчас сбегаем и поищем его.

— Не надо никуда ходить.

— Нет, мы лучше сходим, барин.

— Ну, ладно, что с вами делать? Поищите, если так вам хочется.

Поискали. Не нашли. Елисей поворчал в том смысле, что надо старших слушать, и успокоился. Решил идти обратно из Иерихона в Вефиль. По дороге над ним насмехались дети: «Плешивый идёт!». Елисей и вправду был лыс, как колено Давида.

Елисей был очень добрым человеком. Он повернулся к детишкам и проклял их. Из лесу тут же выскочили две медведицы и порвали малышей в лоскуты.

Лес в Израиле — фантастика. Медведи там же — полная «скайенс фикшн».

Но божий человек, проклинающий именем бога безобидных, невинных детей — это нечто. Натравил диких зверей на детишек. Медведями было разодрано сорок два ребёнка.

Очень по — библейски. Мораль сей басни такова: не позволяйте своим детям дразнить лысых бродяг на просёлочных дорогах, особенно, если в вашем городе гастролирует зоопарк. Мало ли, что.

Итак, в Израиле воцарился Иорам Ахавыч. Иораму очень хотелось, чтобы авторы библии написали о нём: это был правильный мужик. Для этого он даже демонтировал статую Ваала в столице.

Но на писцов это не произвело никакого впечатления, они всё равно написали, что Иорам грешил перед господом. А всё потому, что он не хотел отдать Израиль под власть Иудеи.

Царь моавитян Меса был жутким богачом. Он ежегодно присылал в Израиль 100 тысяч овец и 100 тысяч нестриженых баранов. Если бы хоть один баран оказался стриженым, израильтяне обиделись бы на моавитян.

Но вот умер в Израиле Ахав, и Меса сказал: не буду больше посылать в Израиль ни овец, ни баранов — ни стриженых, ни бритых.

Иорам понял — без шерсти Израилю не бывать, и созвал все израильские войска на строевой смотр. Смотром он остался доволен и решил, что вполне может рассчитывать на победу.

Но поддержка не помешала бы, поэтому Иорам послал иудейскому царю Иосафату запрос: «А не хотел ли бы ты, мой иудейский друг, прогуляться до моавитян — намылить им холку?».

Иудея хлебом не корми — дай повоевать с кем-нибудь. Иосафат обрадовано захлопал в ладоши: «Пойдём повоюем, брат мой! Отчего же не повоевать?». Иудеи тоже построились на плацу.

Вскоре сборное войско антимоавитской коалиции выступило в поход. За союзниками увязался ещё один царь — едомский, хотя его никто не звал. Решили так: чем больше членов в коалиции, тем лучше.

— Какой дорогой пойдём на супостата, друзья мои? — спросил Иосафат, когда барабаны отбарабанили, а трубы оттрубили.

— Пойдём через едомскую пустыню, чтобы застать его врасплох. Нас никто оттуда не ждёт, и мы навалимся на жирного Месу, как снег на голову. Тем более, что к нам присоединился едомский царь. Он пустыню знает, как свои пять пальцев, авось не заплутаем.

Иосафат вопросительно посмотрел на едомского монарха. Тот радостно улыбался и пускал слюну.

Никто до сих пор не знал, как зовут этого самодержца. Иудей пожал плечами — Иораму, дескать, видней. Выехали.

Идея идти через пустыню была очень хороша — на бумаге. Как только войска втянулись за барханы, оказалось, что коалиция заблудилась. То есть, абсолютно. Семь дней все делали вид, будто всё идёт нормально, но на восьмой день что-то изменилось.

Все захотели пить. Почему-то. Едомский царь даже слюну перестал пускать. Но всё так же улыбался.

Добиться от него, куда надо идти, чтобы выбраться из песков, оказалось гиблым делом. Среди едомских воинов не оказалось ни одного, способного найти в едомской пустыне воду.

Иосафат, как настоящий иудей, решил, что без божьего вмешательства не обойтись.

— Нет ли среди присутствующих какого-нибудь пророка? — спросил он.

Все начали искать по лагерю пророков. Оказалось, что есть, и не кто-нибудь, а сам Елисей — с плащиком Илии.

Он совершенно случайно оказался в войсках союзников, которые шли наказывать моавитян за срыв поставки тонкорунных овец мясно-молочной породы.

Наверное, проходил мимо и завернул на солдатский огонёк. Пророки, они любят это дело — в солдатских палатках ночевать.

Иорам, как главный зачинщик похода, считался как бы главнокомандующим. Поэтому он призвал Елисея пред свои ясные очи.

— Скажи-ка, любезнейший, как бы нам отсюда вырулить побыстрее?

Елисей презрительно цыкнул зубом.

— Я тебя в упор не вижу, морда израильская. Если бы не Иосафат, не видать бы тебе моавитян, как своих ушей. А сейчас, позовите-ка мне гуслиста.

Гуслиста нашли. Елисей приказал ему сыграть что-нибудь такое, чтобы «душа развернулась, а потом свернулась». Гуслист заиграл. Душа Елисея развернулась. Когда она свернулась, Елисей обратился к монархам.

— Значится, так. Пусть народ берёт лопаты и начинает копать канавы — от этой палатки и до горизонта. Завтра эти канавы будут полными воды. Попьёте вы, и ваши кони, и ваш крупный рогатый скот, и ваш мелкий рогатый скот. Когда вы все напьётесь от пуза, приступайте к войсковой операции.

Искать моавитян не надо — вон их страна начинается, сразу за седьмым барханом. Всё, что от вас требуется — разрушить все их города, срубить все их деревья, перекрыть все их водные источники, забросать все их поля и нивы камнями. Приступайте — время пошло.

Народ взялся за кирки и лопаты. Это надо просто понять — никакой семит не идёт на войну без крупного и мелкого рогатого скота, а также — шанцевого инструмента. Особенно, если идти на войну так далеко — от Самарии до земли моавитской.

Копали всю ночь. Утром в канавах зажурчала вода.

За всеми манипуляциями союзников молча наблюдала моавитская армия, стоявшая за тем самым седьмым барханом. Оказалось, что все попытки подкрасться к ним незаметно были напрасными.

Ещё в день строевого смотра моавитяне знали, что Иорам со товарищи идёт на них войной. И сразу выставили войска на границе. Целую неделю они смотрели кино — про то, как коалиция ходила кругами в пустыне.