ВОПРОС: Андрей, дайте я задам последний вопрос. Олег Панфилов. Вопрос необычный. На самом деле я мог бы тебе его лично задать, потому что это меня в последнее время…

БАБИЦКИЙ: Давай, я думаю, если он ко мне лично…

ВОПРОС (ПРОДОЛЖЕНИЕ): Вот именно я хочу сейчас задать это публично. Скажи, пожалуйста, как ты думаешь, это была первая такая акция против журналиста, вообще, против гражданского лица или все-таки предпринимались и раньше такие… такая имитация похищения чеченцами, бандитами журналистов и других гражданских лиц для того, чтобы…

БАБИЦКИЙ: Я понял, да.

ВОПРОС (ПРОДОЛЖЕНИЕ): Понятно?

БАБИЦКИЙ: Вы знаете, я думаю, что такая акция была первая, поскольку речь идет об экзотических, необычных обстоятельствах — обстоятельствах форсмажорных, обстоятельствах войны. Но что касается журналистов в России, то в провинции, я считаю, их судьба складывается гораздо хуже. Если здесь мы имеем возможность рассчитывать на какую-то защиту, то провинциальные журналисты, как бы его, как бы над ним ни издевались власти, с очень большим трудом способен достучаться до общественного мнения и способен найти достаточно широкую поддержку и защиту даже не на международном уровне, а на уровне всероссийском. Ситуация с прессой, со свободой слова очень скверная и с каждым днем становится все хуже. Спасибо, всем, кто пришел.

ВЕДУЩИЙ:… 2 октября состоится суд над Андреем Бабицким в Советском районном суде г. Махачкалы. Присутствуют Андрей Бабицкий, обвиняемый, и его адвокаты Генри Маркович Резник и Александр Яковлевич Зозуля.

РЕПЛИКИ: Погромче, пожалуйста.

ВЕДУЩИЙ: Еще надо повторить? 2 числа, октября, в Махачкале состоится суд над Андреем Бабицким. Это будет происходить в Советском районном суде города. Присутствуют Андрей Бабицкий, Генри Маркович Резник и Александр Яковлевич Зозуля — его адвокаты. Я говорю, так как мы в тесноте, я сейчас уйду, и это все начнется, то после пресс-конференции, если нужны индивидуальные интервью, все люди готовы к этому. Хорошо, я понимаю, что мы в тесноте, но не в обиде. Все, давайте начинайте, только меня пропустите.

РЕЗНИК: Да, пропустим. Скажите, меня слышно?

РЕПЛИКИ: Да, да.

РЕЗНИК: Андрей… Да, сейчас… Да, сейчас руководство нас покинет. Добрый день, господа. Я признателен Садику, что он сообщил, что будет суд над Андреем, и я сижу в центре не потому, что суд будет надо мной, а потому, что я просто провожу эту пресс-конференцию.

Итак, почему мы решили вас созвать, чем вызвана необходимость общения с прессой? Дело в том, что суд состоится спустя значительный отрезок времени после того, как Андрей был задержан на территории Чечни, а затем происходили все события, которые привели в конце концов его на скамью подсудимых.

Есть эффект забывания. В данном случае это не было, вот этот значительный отрезок времени, это не было, вы знаете, результатом каких-то злоупотреблений, как по делу Никитина. Вы помните, дело Никитина продолжалось на протяжении 4 лет. И вот эти огромные окна, полгода которые возникали, они возникали по злонамеренному умыслу наших славных органов — хотели, чтобы об этом деле забыли и легче было бы осуществить произвол в отношении невиновного человека. Вы знаете, что мы делали все возможное для того, чтобы интерес к этому делу не потух.

И вот сейчас я провожу аналогию между делом Александра Никитина и делом Андрея Бабицкого при всей несоизмеримости обвинений, которые выдвинуты были против Саши и сейчас — против Андрея.

Дело в том, что само обвинение Бабицкого, который явился жертвой произвола, перманентного произвола, и превращения его искусственно в подсудимого — такое обвинение неправедно.

С самого начала я хочу всех предупредить: мы не намерены устраивать из пресс-конференции судебное заседание. Защита полностью готова к процессу — к опровержению неправомерного обвинения Андрея Бабицкого. Но прошло время, интерес к этому делу немножко угас, потому что мы сталкивались с другими фактами произвола, да и вообще полгода — очень большой срок. Процесс будет в Махачкале. В одном из районных судов города. Поэтому, абсолютно не оперируя никакими фактами, защита понимает, под каким, даже внутренним, психологическим давлением будет суд, сколь нелегко будет в этой ситуации выносить законный, обоснованный приговор.

Поэтому первая просьба, с которой защита обращается к представителям средств массовой информации: пожалуйста, кто может и даже кто на данный момент считает, что не может, мы просим вас прибыть ко 2 октября в Махачкалу для того, чтобы правосудие не вершилось в тесном и, видимо, обшарпанном зале районного суда, который расположен на окраине России, мы хотим только одного, чтобы была обеспечена гласность и широкая информированность, чтобы все участники процесса и суд понимали, что они находятся в пересечении вот этих лучей — лучей гласности, лучей правды.

Теперь — немножко об обвинении.

Дело направлено в суд по обвинению в использовании Андреем Бабицким заведомо поддельного документа. Причем в следствии, к которому, в общем, у нас нет претензий… я имею в виду к самим работникам Следственного комитета МВД, которые проводили расследование под делу. Почему у нас претензии не к ним? Потому что все расследование проводилось под жестким контролем Генеральной прокуратуры. Свидетельство чему указание, подписанное заместителем Генерального прокурора г-ном Колмогоровым, которое имеется в этом деле.

Так вот, предприняты были все усилия для того, чтобы отрезать буквально все события, которые предшествовали появлению Андрея Бабицкого в Махачкале. Я хочу напомнить вам эти события.

Андрей подвергся перманентному произволу со стороны наших силовиков. Незаконное задержание, которое сейчас уже никак не объясняется, но было вброшено в то время начальником управления, сейчас первым заместителем Генерального прокурора г-н Бирюковым, о том, что задержан он был по президентскому указу 1993 года о борьбе с бродяжничеством и попрошайничеством.

Сейчас уже ссылки на этот указ нет. А на наши запросы прокуратура не отвечает. Все-таки на каком основании был задержан журналист, при котором было два или даже три документа? Был паспорт внутренний, был паспорт международный и журналистское удостоверение.

Десять дней незаконного ареста. Вы помните, я обратился тогда к Президенту России Владимиру Владимировичу Путину с просьбой вмешаться в дело, потому что понимал и никогда не обращался с просьбами к властям предержащим, но здесь из своего опыта я понимал просто, что если не вмешается президент, Верховный Главнокомандующий, то просто жизнь журналиста Бабицкого в опасности. Путин вмешался.

Я прямо могу вам сказать, я так считаю, что, если бы не вмешательство и сейчас президента, возможно вполне, Андрея просто бы не было с нами.

Затем происходят просто чудеса. Начинается выгораживание своих человечков. Якобы выдвигается подозрение в причастности Бабицкого к деятельности вооруженных бандформирований. Мы понимаем, что его несостоятельность была ясна с самого начала.

И после этого — освобождение на бумаге, а в действительности тут же, под конвоем, перевозка Бабицкого в Гудермес, и вот этот вот средневековый обмен, в результате которого Бабицкий оказывается в распоряжении, безусловно (и в деле масса указаний есть на это), ну, скажем, людей, близких к нашим органам, а скорее всего, и включающих просто-напросто в свое число этой группы людей, которая является сотрудниками органов безопасности.

Затем отбираются у журналиста его действительные документы, насильно вручается поддельный документ, с которым его пытаются перебросить в Азербайджан. Ну, это понятно — для того, чтобы легализовать его за рубежами России и, соответственно, скомпрометировать.