Шаг, другой, третий — и я со всего маху врезалась в невидимую преграду. Хорошо хоть не любом, а плечом, в очередной раз обернувшись, чтобы отпустить новую реплику. Тоже приятного мало, между прочим!

Я вытянула руку и озадачено пощупала внезапно ставший непроницаемо плотным воздух впереди. Не стекло и не прозрачная пластмасса — эти заблестели бы в свете фары. Мост по-прежнему маячил передо мной, и было до него совсем недалеко, только вот странное препятствие, похоже, вовсе не собиралось пропускать нас дальше. А уж если бы мы в него впечатались на скорости… Холодок прополз у меня вдоль позвоночника. Нет, лично я больше над хитчевыми предчувствиями смеяться не собираюсь!

— Что там? — нетерпеливо окликнул меня новоявленный пророк.

— Стенка, — ответила я, — Только ее не видно.

— Высокая?

А ведь это мысль! Я пошарила лучом фонарика вокруг себя, подобрала небольшой камешек и с силой запустила его вверх и вперед. Не могу сказать, на какой высоте он угодил в стену, но явно намного выше моего роста. Угодил — и отскочил с тихим стуком.

— Да, это тебе не «Всё живое»! — заметил подошедший Хитч.

— Что?

— Это роман такой есть у Клиффорда Саймака, помнишь? Только там барьер не пропускал ничего живого, а неорганику всякую — пожалуйста.

— Ага, помню. Думаешь, здесь, как и там, барьер весь город окружает?

— Скорей всего. Я, честно говоря, ждал чего-то в этом роде, — признался мой напарник.

— Сейчас? Когда остановился?

— Нет, вообще. Понимаешь, как-то не верилось, что целый мир изменил свои свойства. Вот эксперимент в ограниченном пространстве — совсем другое дело…

— Чей эксперимент?

Мой вопрос повис в тишине. Кандидатура экспериментатора у нас, в сущности, была только одна — Караш. Но поверить в то, что он располагает такими технологиями… Допустим, ему — пара тысяч лет или даже больше, и всё это время он усердно работал над… черт его знает, над чем. Но он что — величайший гений всех времен и народов, раз ему удалось настолько обогнать человечество в целом?! Тогда уж проще предположить инопланетян каких-нибудь…

Я окончательно запуталась в этих рассуждениях и посмотрела на Хитча.

— И остановили меня перед преградой очень технично, — заметил он, — Что-то вроде мгновенного гипнотического внушения. Я просто не смог не нажать тормоз.

— Гуманно…

— Ага, просто на редкость гуманно: всех подряд в чудищ попревращать, зато парочку от смерти спасти…

Я попинала барьер носком кроссовки.

— Слушай, а вдруг это всё-таки не капсула, а так — небольшая аккуратная стеночка? Что же мы — даже не попытаемся ее обойти?

— Попытаться можно. Только времени это займет… Кстати, который теперь час?

Я вытащила из кармана часы (терпеть не могу таскать на руках всякие браслеты-ремешки!), глянула и невольно ругнулась:

— Ч-черт! Четверть четвертого уже!

— Полчасика мы еще потратить можем… Значит так, — распорядился мой напарник, — Ты сейчас пойдешь влево, держась за барьер, я — вправо. Идем ровно 15 минут. Если барьер не заканчивается, возвращаемся назад, к мотоциклу.

— А мотоцикл что, тут оставим? А если его угонит кто?

— Придется рискнуть. Не тащить же его за собой по бездорожью! А потом сюда, кажется, мало, кто забредает. Видишь, тут даже дач поблизости нету.

И мы пошли. Возможно, земля, по которой я брела, стараясь не отрывать правой руки от невидимой преграды, была когда-то полем, а может, всегда так и оставалась бугристой неухоженной степью. Как видно, весна здесь выдалась влажная, и сочные травы заплетали ноги, но я упрямо тащилась, пытаясь заодно определить, идет ли барьер по прямой или плавно изгибается. Ничего у меня, конечно, не получилось — ночью, в темноте, да и прошла я наверняка слишком мало. Где-то вдалеке мелодично тикала (не знаю, как еще назвать этот звук) ночная птица, равнодушная к судьбам человечества. А вот ветра не было — совсем, что, кажется, подтверждало гипотезу о гигантской капсуле, в которую попал весь город вместе с окрестностями.

Ровно через 14 минут я развернулась и зашагала назад. Хитч вернулся к мотоциклу раньше меня и неторопливо курил, поглядывая на часы.

— Ну вот, — заявил он, когда я подошла и тоже полезла за сигаретой в карман куртки, — Примерно полтора километра барьера мы обследовали. Можно, конечно, переждать день в городе, а завтра вернуться и продолжить. А нужно?

— Очень уж не хочется с пустыми руками возвращаться, — нерешительно проговорила я.

— Это с самого начала было наиболее вероятным. Караш мог переехать, мог отказаться с нами разговаривать, мог погибнуть, в конце концов — его же четверть века никто не видел! Мы попробовали — не получилось. А долбиться лбом в стену — занятие малопродуктивное, лучше поискать дверь где-то рядом.

— И что же это, интересно, за дверь?

— Подумаем. Но не сегодня. У нас примерно полтора часа осталось, чтобы добраться до нашего мира.

— И знаешь что, — попросила я, усаживаясь на заднее сидение и обнимая своего напарника за талию, — Если нам опять какой-нибудь дворник под колеса кинется, сшибай его без разговоров — и поехали дальше. А то ни сил нет, ни времени!

— Добрая, нежная и душевная, — театрально вздохнул Хитч, — Подумать только: и это на ней я женился!

Я проснулась от звонка в дверь. Часы показывали три, сквозь плотные шторы пробивалась полоска света, а Хитч спал рядом, бесшумно дыша приоткрытым ртом. Я осторожно сняла с себя его руку, выбралась из постели и зашарила глазами в поисках халата. Разумеется, безуспешно. Ну, не ношу я халаты, не люблю. Может, в шкафу где-нибудь…

Звонок повторился. Недолго думая, я схватила длинную юбку на резинке и натянула ее до самых подмышек. Почти что сарафан, только без лямок. Сойдет.

«Кто бы это мог быть? — успела подумать я, — Верочка всегда предварительно звонит по телефону, Сергей — тоже. Кто-то из хитчевых приятелей? Вряд ли… Небось, сейчас китайский миксер предложат купить или „Сторожевую башню“ начнут совать…»

С довольно кислой физиономией я отщелкнула замок и едва не отвесила челюсть, обнаружив за дверью отнюдь не назойливого продавца, нищего или религиозного активиста, а собственного начальника. Черт! Я и адреса-то своего, кажется, ему никогда не оставляла — только телефон!

— Ну, как: в комнату меня пригласишь или захлопнешь дверь и отправишься досыпать? — насмешливо спросил Лао.

— Ага, проходите, конечно, — опомнилась я и отступила вглубь квартиры, — Только, наверное, лучше вот сюда — на кухню. А то в зале Хитч спит.

— Ну, так буди, — распорядился алхимик и бесцеремонно начал перебирать пакеты и банки в подвесном шкафу:

— Так… кофе… корица… опять кофе… мерзость в пакетиках… У тебя что, приличного чая не водится?

Отвечать я не стала. Всё равно жасминовый «Beta Tea», скорей всего, только оскорбил бы изысканный вкус моего работодателя, а с пу-эрами у меня действительно сейчас было туго — всё никак до магазина доехать не могла. Да и если честно, я всё-таки кофе предпочитаю.

В зале я быстро напялила футболку, одернула юбку до талии и принялась трясти Хитча:

— Подъем! Вставай, солнце, на работу пора!

— Я же только что с работы, — буркнул мой сожитель, не открывая глаз, — Высплюсь, тогда поеду!

— А ехать никуда и не надо, — невольно улыбнулась я, — Работу на дом принесли. Вставай-вставай, лентяй, — Лао пришел!

Что мне в муженьке нравится — так это хорошая реакция. Стоило ему услышать про алхимика, он выскочил из постели и оказался одетым в джинсы с такой быстротой, словно сумел запрыгнуть в них, как в седло верного коня, прямо с матраца.

На кухне царил совершенно необычный терпкий травяной запах, а Лао с невозмутимым видом прихлебывал из моей любимой чашки с драконами опаловую жидкость, которая явно никак не могла быть получена путем заваривания любого из продуктов, имевшихся в моих шкафах.

— Вам не предлагаю, — сурово заявил он, качнув чашкой, — Пейте свой варварский кофе!