Когда небо на востоке посветлело, свернули в лес и остановились на отдых возле ручья. Дингер снял с Султана седло и узду, дал усталому коню вволю напиться, стреножил его и пустил пастись. Взглянув на притихшего мальчика, старик ухмыльнулся. Тот дрожал от холода, сидя на брошенном на землю седле и кутаясь в плед.

— Знаете, ваша светлость, как легче всего согреться, когда и шерстяная накидка не помогает? Надо пройтись по лесу, набрать веток и разжечь костёр, а не ждать, пока за вас это сделает кто-то другой.

Конрад безропотно встал и побрёл за хворостом. Дингер покачал головой, дивясь странному повороту судьбы. Кто бы подумал, что наследник Норденфельда будет слушаться его больше, чем родного отца. Герхард не подозревает, что самый нелюбимый из его слуг держит сейчас в руках судьбу его рода. Но Конрад совсем не похож на Норденфельдов. Он умнее. Будь он другим, Дингер не поехал бы за ним в Прагу.

…Конрад наклонился за длинной веткой, лежащей вдоль ручья, и отпрянул, тряхнув головой. В лицо ему метнулся рой ослепительных красных искр. Пошатнувшись, мальчик опустился на прибрежные камни. Под деревьями было темно, как глубокой ночью, ручей грохотал, словно горная река.

— Ну-ка малыш, пей.

Конрад сделал глоток и ощутил горячую сладость. Сидя на корточках, Дингер держал у его губ флягу с вином. С чего бы это он так расщедрился? С прошлого утра не давал ни кусочка хлеба, экономил на сегодняшний день. Конрад и не просил. Не пристало сыну барона Норденфельда выпрашивать еду у слуги.

— Эх ты, цыплёнок, — ласково сказал Дингер. — Какой из тебя путешественник. Ладно, не буду я тебя мучить. Лежи, я сам справлюсь с костром.

Неподалёку с шелестом качнулась ветка. Дингер сделал предостерегающий жест: "Молчи!" Конрад замер. Он решил, что люди Мирослава всё-таки настигли их. Старик поднял камень и с силой метнул его. На другом берегу ручья кто-то сдавленно пискнул, зашуршала трава. Прыжком перемахнув через ручей, слуга схватил и прижал к земле какое-то существо. Послышался глухой удар, и Дингер встал, держа за задние лапы молодого зайца.

— Радуйтесь, ваша светлость, с обедом нам повезло.

Костёр развели на дне оврага. Дингер освежевал зайца и поджарил его над пламенем. Запивали мясо вином и водой из ручья. Конрад придвигался всё ближе к костру и едва не лез в огонь, но никак не мог согреться. Его лихорадило. Старик с беспокойством поглядывал на него. Не хватало, чтобы мальчишка заболел.

Насытившись, Конрад прильнул к слуге и закрыл глаза.

— Спасибо, что вернулся за мной и не бросил меня. Без тебя я бы умер.

Дингер даже поперхнулся от изумления. И это говорит один из Норденфельдов?! Австриец лёг и обнял его, пытаясь согреть. Под рукавом атласной рубашки мальчика прощупывалось что-то твёрдое.

— Что там, ваша светлость?

Конрад молча задрал рукав. Левую руку его чуть ниже локтя опоясывал тяжёлый браслет чужеземной работы, сделанный из серебра и самоцветных камней.

Дингер привстал от изумления.

— Господи! Откуда это у вас?

Конрад улыбнулся его испугу.

— Красивая штука, правда? Подарок Феррары. А ты подумал, что я обокрал Мирослава? Нет, из его проклятого дома я бы ничего не взял. Феррара подарил мне это ещё в Хелльштайне, когда мы вместе рассматривали его драгоценности. Он ювелир. У него целая шкатулка всяких украшений.

— И он показывал их вам? Зачем?

— Не знаю. По-моему, ему было так же скучно, как и мне. Он радовался, когда я приходил к нему. Мы обедали и ужинали вместе. Он рассказывал о своих путешествиях и камнях. У него есть кольцо с морионом. Оно мне очень понравилось. Если бы я мог, то украл бы его…

— Бог с вами, сударь, стоит ли губить свою душу ради безделушки? Обнимите-ка меня покрепче. Руки у вас совсем холодные. Что же это вы никак не согреетесь? Ведь не зима…

Постепенно мальчик перестал дрожать и крепко уснул. Задремал и Дингер, но сон его был чутким. В тревожном шуме леса ему слышались шаги и голоса. Просыпаясь от малейшего шороха, он прислушивался. По временам с дороги доносился топот и грохот тяжёлых повозок. Султан настораживался, но молчал, за что Дингер был ему очень благодарен. Конь точно понимал, что его хозяева избегают встречи с другими людьми.

Возвращение в Норденфельд радовало Дингера не больше, чем арестованного — дорога в тюрьму. Он почти не сомневался в том, что Герхард выместит на нём потерю кареты, вещей и слуг. Но деваться было некуда. Дело шло к зиме. Везти Конрада в Баварию верхом, без охраны и почти без денег по лесным дорогам, кишащим всяким сбродом, решился бы только сумасшедший.

"Бог с тобой, малыш, ради тебя повидаюсь с твоим папашей, чёрт бы его взял", — думал Дингер, любуясь спящим мальчиком. При светлых волосах и молочно-белой коже брови у Конрада были тёмными и красиво очерченными, а ресницы длинными и пушистыми, отчего лицо казалось по-девичьи нежным. На щеках играл яркий румянец. И чего нужно старому идиоту Герхарду? Иметь красивого, доброго, умного сына и не ценить своего счастья — значит, гневить Бога. Вот и расплата. Мирослав, конечно, давно ждал случая похитить младшего Норденфельда и не оставит своей затеи. Только зачем ему мальчик? Усыновить его он не сможет. Отомстить барону? Это вернее.

Во второй половине дня похолодало. Солнце скрылось в облаках.

Конрад проснулся и подсел к угасшему костру. Угли были ещё горячими. Бросив на них охапку сухих листьев, мальчик наблюдал, как разгорается огонь.

— Замёрзли, ваша светлость? — спросил Дингер.

Конрад мрачно кивнул. Он чувствовал недомогание, ломоту во всём теле. Слуга встал и накинул ему на плечи плед.

— Будете есть? Вам бы не помешало подкрепиться в дорогу.

Жареное без соли и давно остывшее мясо было жёстким и невкусным. Конрад с трудом осилил пару кусочков. Дингер уступил ему оставшийся от завтрака ломоть хлеба.

— Всё, ваша светлость, больше у нас ничего нет, так что придётся поголодать до тех пор, пока не доберёмся до какого-нибудь жилья.

— Мы съели целого зайца? — удивился Конрад.

Дингер усмехнулся.

— Конечно. А вы и не заметили?

Конрад лёг возле огня, подложив руку под голову. Его клонило в сон.

— Надо бы нам ехать, ваша светлость, — сказал Дингер. — Вы уж постарайтесь не заснуть, пока я буду седлать Султана.

Морщась от дыма, Конрад наблюдал за тем, как ловко слуга управлялся с норовистым жеребцом.

Зачем возвращаться в Норденфельд? Ведь можно уехать куда угодно, жить бедно, занимаясь каким-нибудь ремеслом. Интересно, что умеет делать Дингер? Он был наёмным солдатом. Герхард не любил его за злой язык и непокорный нрав, но Дингер оказался вернее и надёжнее других его слуг. Сможет ли барон оценить его преданность и храбрость? Что если он прикажет повесить Дингера?