Ганнибал дал пленникам время насладиться зрелищем роскошных подарков, а затем заговорил.

— Вас привели сюда, чтобы вы сделали простой выбор…

Он на мгновение замолчал, наблюдая за тем, как его слова переводят пленникам.

— Я даю шанс выиграть свободу шести воинам. Вы разделитесь на пары и будете биться насмерть. Трое выживших получат по хорошему коню, выберут себе дары из того, что выставлено перед вами, и им будет позволено беспрепятственно уехать отсюда. Тех, кто не согласится сражаться, продадут в рабство.

Установилась минутная тишина, а секунду спустя все как один закричали, выбрасывая руки, сжатые в кулаки.

Главный переводчик повернулся к Ганнибалу:

— Они все хотят обрести эту честь, господин. Все до единого.

Ганнибал широко улыбнулся.

— Объявите об этом моим воинам! — приказал он.

Стоящие вокруг издали дружный вздох в знак признательности, когда им перевели ответ аллоброгов.

Малх наклонился к Ганнону.

— Поединок насмерть очень почетен среди галлов, — прошептал он. — Такая смерть намного лучше, чем жизнь в рабстве.

Но Ганнон все еще не понимал, что происходит.

— Я не в силах позволить это каждому, — объявил Ганнибал. — Постройте их в два ряда.

Он дождался, пока его приказание будет исполнено, и каждый пленник занял положенное ему место.

— Выбирайте каждого четвертого, пока не наберется шестеро, — проревел Ганнибал.

Команду тут же выполнили, и остальных пленников отогнали в сторону. Полудюжине воинов вручили мечи и щиты и, когда был подан сигнал, приказали сражаться. Они бросились друг на друга, как одержимые, и вскоре на твердую как камень землю пролилась первая кровь.

— В чем тут смысл? — пробормотал Сафон спустя несколько мгновений. — Можно было просто убить их всех, и дело с концом.

— Твой любимый ответ на все, будь он проклят! — зло возразил Бостар.

— Тсс! — зашипел Малх. — Ганнибал ничего не делает просто так.

Ганнон снова поразился глубине неприязни между братьями, но сейчас у него не было времени раздумывать над этими печальными переменами.

Поединки были короткими и жестокими. Вскоре трое окровавленных воинов стояли над телами поверженных противников, ожидая выполнения обещаний Ганнибала. Так оно и случилось. Каждому позволили выбрать себе подарки с подносов, а затем и коня из тех, что держали под уздцы рядом. А затем, под радостные крики всех присутствующих, им позволили уехать.

— Вам же может достаться куда больше! — крикнул Ганнибал воинам. — Для вас ценой победы станут не только кони и плащи. Вы станете хозяевами всем богатствам Рима, и вам позавидуют все живущие.

Оглушительный рев, последовавший за его словами, взметнулся в зимнее небо.

Потрясенный блестящей тактикой Ганнибала, Ганнон поглядел на Бостара.

— Он доведет нас до самых вражеских врат! — воскликнул старший брат.

— Это так, — согласился Малх.

— Где мы убьем этих шлюхиных детей, всех до единого! — рыкнул Сафон.

Ганнон воспрял духом. Рим будет разгромлен. В это он только что поверил.

Несколько дней спустя Квинт сидел у костра в лагере со своими новыми товарищами. Был день, стояла холодная пасмурная погода. Порывистый ветер нес над лагерем низкие облака, из которых в любой момент мог посыпаться снег, испортив и так не слишком хорошее настроение.

— До сих пор поверить не могу, — простонал Лициний, болтливый тарентинец, один из соседей Квинта по палатке. — Проиграть первый же бой с гуггами… Какой позор!

— Это всего лишь стычка, — мрачно сказал Квинт.

— Возможно, — согласился Калатин, другой сосед по палатке. Он был на год старше Квинта, но все остальные считали их ровесниками. — Однако весьма серьезная. Думаю, все рады, что сейчас сидят здесь, а?

Товарищи согласно загудели, и Квинт тоже согласно кивнул.

— Видите, какие у нас потери! Погибла почти вся кавалерия и сотни велитов. Шесть сотен легионеров попали в плен, Публий тяжело ранен. Вряд ли можно назвать это хорошим началом, так ведь?

— Уж точно, — согласился Цинций, еще один сосед Квинта, дюжий мужчина с румяным лицом и копной рыжих волос. — И с тех пор мы отступаем. Что подумает о нас Ганнибал?

— Почему мы вообще отходим, во имя Гадеса? — требовательно спросил Лициний. — После того как мы разрушили мост, карфагеняне не смогут переправиться через Тицин. Они никогда до нас не доберутся.

Калатин огляделся, убеждаясь, что поблизости нет командиров.

— Мне кажется, что консул перепугался. И это не удивительно, учитывая, что он теперь не может идти в бой.

— Откуда вам знать, что думает Публий? — раздраженно возразил Квинт. — Он вовсе не дурак.

— Будто ты сам хорошо консула знаешь, новичок, — бросил Цинций.

Квинт помрачнел, но счел за лучшее не отвечать. Цинций явно был не прочь подраться, а размером он был вдвое больше него.

— Почему Публий не воспользовался шансом, когда Ганнибал вышел на битву перед нашим лагерем? — продолжил Цинций. — Какая прекрасная была возможность! А он все упустил…

Остальным ничего не оставалось, как мрачно согласиться.

— Я считаю это откровенной трусостью, — продолжал Цинций, радуясь, что оказался в центре внимания.

Квинт больше не мог сдерживаться:

— Лучше сражаться там, где ты выбрал, и тогда, когда ты выбрал! — заявил он, вспоминая слова отца. — И вы все это знаете! Сейчас мы не можем сделать ни того, ни другого и, поскольку Публий ранен, не сможем и в ближайшем будущем. Намного правильнее оставаться на безопасной позиции, здесь, в лагере. Представьте себе, что может случиться в противном случае.

Цинций гневно взглянул на Квинта, но видя, что остальные погрузились в мрачное молчание, решил последовать примеру товарищей.

Сейчас Квинта мало что могло обрадовать. Не сомневаясь в отваге Публия, он был совсем иного мнения о Флакке. Для того чтобы понять, что его будущий зять слишком далек от геройства, должно было произойти нечто совсем неординарное. Но реальность случившегося при Тицине трудно было отрицать. Флакк выехал с другими кавалеристами в тот злополучный разведывательный патруль по собственной инициативе. Квинт был в восторге, когда ему тоже разрешили в нем участвовать. Он и отец видели Флакка, когда началась схватка, но не после нее. Он появился лишь тогда, когда потрепанные остатки отряда переправились через реку Тицин и вернулись в лагерь римлян. Скорее всего, Флакк, увидев, что карфагеняне берут верх, отправился за подмогой. Естественно, старшие трибуны отказались выводить пехоту на временный мост. Там они столкнулись бы с вражеским войском, целиком состоявшим из кавалерии. И что же Флакк мог сделать в этой патовой ситуации?

Безусловно, не стоило подвергать сомнению правильность действий будущего зятя. События развивались слишком стремительно. Пришлось это просто принять. Хотя Фабриций особо не разговаривал с Квинтом по этому поводу, но юноша понимал, что отца серьезно беспокоит вероятность того, что Флакк струсил. Квинт чувствовал то же самое. Хотя в ходе боя он и испугался, но, по крайней мере, не оставил позиции и бился с врагом. Аврелия не должна выходить замуж за человека пусть и с хорошими связями, но при всяком удобном случае пытающегося избежать участия в боях. Поворошив угли палкой, Квинт постарался забыть об этом. С него и так хватало, что остальные возобновили свой унылый разговор.

— Мой конюх выпивал с легионерами, охраняющими шатер Публия, — сообщил Лициний. — Они говорили, что Лилибей на Сицилии атакован огромным карфагенским флотом.

— Нет! — воскликнул Цинций.

Лициний лишь мрачно кивнул.

— Так что теперь Семпроний Лонг не придет к нам на подмогу.

— Как ты можешь быть уверен? — требовательно спросил Квинт.

— Легионеры поклялись могилами матерей, что это правда.

Квинт с сомнением поглядел на него.

— Тогда почему мы это больше ни от кого не слышали?

— Это должно было остаться в полной тайне, — пробормотал Лициний.