Красивые слова! Что за ними кроется? Как они сообразуются с делами?

Молодежь и помимо воли родителей женится и уходит в самостоятельную жизнь. Тем более, туркменский президент милостиво разрешил браки в 16 лет. Насколько это разумно — жизнь покажет.

Дети как пробуждались по утрам, так и будут пробуждаться и в грядущих веках и тысячелетиях. Но будут ли они ходить в школы и детские сады, если их строительство замерло с объявлением независимости?

Не это волнует президента: слабая власть всегда боялась демократии. Так и Ниязов в порыве, скажем, откровенности заявляет, что демократия ведет к массовым беспорядкам, этническим войнам, которые могут, мол, воспламениться от свободы, предоставленной народу. Дай только народу волю, чего делать нельзя, рассуждает глава Демократической партии Туркменистана, и он выйдет из повиновения и возьмет штурмом то или иное служебное помещение. И тут же, будто опомнившись, делает разворот на 180 градусов в своих разглагольствованиях: туркменам демократия не в новость, она у них в кров, и они еще в средневековье познали ее уроки. “Демократия, говорит он, — наследие, оставшееся нам от наших прадедов”, а Туркменистан является “родиной демократии” (“ТИ”, 22.06.93).

Под средневековой демократией Ниязов подразумевает “демократию” выбора родового хана, сердара — вождя, когда узкий круг родоначальников и священнослужителей за спинами “гарамаяков” — черни и простолюдинов, сажал на белую кошму отличившегося своей твердой рукой родовитого воина и, трижды вознеся его над головой, провозглашали своим сердаром, ханом.

Новоявленный туркменский “теоретик”, осуждая демократию и правопорядок на Западе, лишь декларативно возвещает о “туркменской модели демократии”, забывая, что демократия — это общечеловеческое достояние, планетарная ценность. Не отрицая национальных особенностей каждого народа, нельзя, однако, наделять каждый народ своей “моделью” национальной демократии. В мире насчитывается свыше 2000 национальностей и народностей, не говоря уж о крупных племенных объединениях, и если придерживаться “теории” туркменского “баши”, то и демократий должно быть столько же. Не слишком ли много? Тогда, как бы продолжая абсурдную мысль новоявленного “сердара”, в Туркменистане имеют право на существование “северная”, “южная”, “восточная” и другие региональные демократии.

Все умные, талантливые люди оригинальны по-своему, а все диктаторы, как правило, очень схожи друг с другом. Годы правления Ниязова показали, что для достижения своей цели он не останавливался ни перед чем, и его нравственные ценности менялись в зависимости от собственных интересов. Он не стремится создать какую-либо логически выстроенную систему, непонятно, чему он отдает предпочтенье: капитализму, социализму?..

Свою тактику, вероятно, он строит на двух “принципах”. Главное, никому не доверять, кроме себя и опираться на близкое окружение, состоящее из своих соплеменников, но опираться до определенной поры, время от времени передвигая их с места на место, как пешек в шахматной игре. Второй “принцип” — никого не жалеть, решительно избавляться от всех потенциальных соперников, для достижения своих целей не брезговать ничем. Цель оправдывает средства — метод не новый, но проверенный; устранять инакомыслящих, даже мало-мальски несогласных, в первую очередь, из числа своих приближенных.

Еще в XIV веке инквизиция относила инакомыслящих к уголовникам. Ниязову всюду мерещатся заговоры, крамола, сплетни, будто людям, особенно интеллигенции, нечего делать и заняты они лишь тем, что перемывают ему косточки. Поэтому он не терпит митингующих, всякого рода собрания, диспуты, застолья, даже свадьбы и другие семейные торжества. Он готов запретить и поминки, собирающие много народу, но для этого придется наложить запрет умирать людям. Дошло дело то того, что лояльного к нему ректора сельскохозяйственного института, профессора Б. Балакаева, принявшего приглашение на семейное застолье профессора П. Тангрыкулиева по случаю его 60-летия и произнесшего там тост, президент снял с должности. А вместо него ректором и проректором назначил людей, давно перешагнувших пенсионный возраст и не имеющих опыта работы в высшем учебном заведении.

Ниязов на том не остановился, освободил от занимаемой должности и ректора медицинского института, профессора А. Аннаева. “Почему ты не избавился от этого кляузника, — упрекнул он Аннаева, имея в виду заведующего кафедрой института, профессора Тангрыкулиева, — его давно пора изгнать из института...” Пострадал и заместитель главного редактора газеты “Нейтральный Туркменистан” Б. Халлыев лишь за то, что в президентской газете была опубликована статья, посвященная юбиляру. Журналисту пришлось распрощаться со своим постом.

Подавляя всякое инакомыслие, Ниязов ликвидировал творческие союзы писателей, журналистов, архитекторов, кинематографистов, композиторов, отдав предпочтенье лишь живописцам-портретистам и скульптурам, создающим его портреты, статуи, бюсты. Президент даже похвалился: “Мы поступили мудро, отказавшись от творческих союзов и, прежде всего, от союза писателей”. Их ликвидация не случайна. Служи они “вождю” верой и правдой, возможно, он их и сохранил бы.

Заместитель председателя Кабинета министров, он же министр культуры О. Айдогдыев, возникнув на пороге кабинета председателя Союза кинематографистов Х. Нарлиева, с ходу бросил:

— Сдай ключи от сейфа! Союз закрыт! Ты свободен!

— Союз — общественная организация, — возразил X. Нарлиев. — А моя должность выборная. Надо собрать членов Союза, спросить...

— Какие тут сборы, выборы?! Президент дал команду!..

Кинематографисты с горечью признаются: “Создал бы Нарлиев фильм о сердаре, и Союз был бы цел и председательство свое сохранил бы...” В том есть весомая доля правды.

В одном из своих выступлений президент обрушился на главного редактора газеты “Туркмен Сеси” Аннаберды Агабаева, обвинив его в лени, бездеятельности, в пристрастии к спиртному. Тот воспринял критику и, не мешкая, написал несколько хвалебных статей в адрес Ниязова, и тот оставил его в покое. Агабаеву это послужило уроком, и теперь он не дожидается высочайшего напоминания — дифирамбы прозой и в стихах на туркменском и русском языках выходят из под его пера регулярно.

Аналогична история и с Нурмурадом Атаевым, хякимом Каахка, чей этрап не выполнял планы, проваливал государственные задания. Президент намеревался освободить руководителя от занимаемой должности. Но тот приятно удивил и обрадовал главу государства, написав о нем... роман.

Земля слухом полнится: в писательских кругах настоящим автором произведения называют имя другого, профессионального писателя, ныне, с обретением независимости страны, бедствующего и за определенную мзду создавшего роман о “сердаре”. Но дело не в этом, главное, что президент теперь сменил гнев на милость и оставил за “писателем” — хякимом должность и больше не полощет его имя в докладах и на различных собраниях. А что изменилось в хозяйствах этрапа? Ровным счетом ничего. Если не стало хуже. Но это никого не волнует: важно, что президент доволен.

Закрытию Союза кинематографистов предшествовала целая “разрушительная” баталия, связанная с домом народного артиста республики, режиссера Х. Нарлиева и его супруги М. Аймедовой, народной артистки СССР. Ниязов, по чьей воле был снесен коммунальный дом супругов, ибо он не вписывался в архитектурный ансамбль с новым золотокупольным президентским дворцом, лично разрешил им построиться неподалеку. Когда новый дом, построенный на собственные средства артистов, был почти готов, поступил приказ: снести, постройка мешает президентской автотрассе.

Супруги, опять-таки с высочайшего позволения, взялись за сооружение другого дома в поселке Ванновском. Но судьба этого дома пока неопределенна. Говорят, он оказался на пути к загородной вилле президента.

Если представить себя на месте супругов, то для них, пожалуй, вся эта кошмарная история отнюдь не сон, а дурная явь, трагикомедия, поставленная по сценарию самого президента, о чем проговорился, по обыкновению, он сам: “Все, кто учился в Москве, Ленинграде, — он имел, прежде всего, в виду супругов, — и получившие там русское воспитание, подвержены гнили. У них одна демократия на уме. А она нам не нужна...”