Это помещение тоже оказалось тюремной камерой. Но тут не было собаки, тут была… Девушка? Да, в углу спиной к нам, забилась девушка.
— Это что такое?! — не поверив своим глазам, громко спросил я.
— Человек женского пола, — спокойно ответил Курт, положа мне руку на плечо.
— Ты меня понял! — возмутился я, стряхнув его руку.
— Одна из крестоносцев, — продолжал сохранять спокойствие Курт. В камере у девушки находилась нормальная кровать и ведро для хождения по нужде. В этой решетке было открывающееся окно, в отличие от клетки с собакой.
— И что она тут делает? — пытался вернуться я в адекватное русло.
— В углу сидит, ты разве не видишь? — буквально издевался Курт. Только зачем ему это? Да и что тут вообще происходит?!
— Курт, хватит играть, — серьезно сказал я.
— Паша, а это не игра, — начал Курт. — Часов пятьдесят назад мы разбили группу крестоносцев, эту взяли в плен.
— И зачем она тебе?! — опять перешел я на эмоции.
— Жду, пока жажда победит ее, и она создаст воду, — с присущим ему ледяным спокойствием заявил мой собеседник.
— Но это пытки! Зачем всё это?! — продолжал возмущаться я. И девушка действительно не заслужила такого. Да, война, но и воевать можно по-разному. Можно пытать пленных, сжигать деревни и убивать детей на глазах у матерей, а можно вести себя более достойно.
— Во-первых, это не пытки. Я же не втыкаю ей иглы под ногти. А, во-вторых, ты ведь помнишь, что низы крестоносцев ничего не создают? — улыбался Курт.
— И что? Это что, эксперимент какой-то?! — не унимался я.
— Ладно, раз ты не хочешь успокоиться, вон окошко — указал Курт на то, что я и сам уже приметил. — Открой его и дай ей воды.
Я без лишних слов подошел к камере, открыл окно, создал воду в полулитровой пластиковой бутылке и кинул эту бутылку в «клетку». Девушка мгновенно подскочила из угла, вцепилась в бутылку, буквально сорвала крышку и начала жадно поглощать воду. Бедняжка…
— Молодец, ты продлил ее страдания еще на пару десятков часов, — похлопал меня Курт по плечу.
— Что? Я не понимаю, — растерялся я.
— Попробуй не дышать и умереть от этого, — сказал он, наклоняя голову и смотря мне в глаза.
— Это невозможно, — заметил я, всё еще находясь в полном непонимании ситуации.
— Вот именно, — начал Курт улыбаясь. — Понимаешь, рано или поздно она бы сама создала воду, она не умерла бы.
— Но она же страдает…
— А что ты предлагаешь? — перебил меня Курт. — Убить ее? Так давай, возьми винтовку и пусти дробь ей в голову.
После этих слов девушка жалобно подняла голову. Недомогание читалось на ее лице. Где-то 25–27 лет, серые глаза, лицо овальной формы, нормальное телосложение. Обычная девушка, обычный человек.
— Как-то неправильно убивать пленников…
— Тогда отпусти ее, — опять перебил меня Курт. — Можешь даже винтовку ей дать.
Я вновь перевел взгляд на девушку. Глаза ее широко открылись в надежде. Точнее в иллюзии надежды. Ведь, скорее всего, она прекрасно понимала, что Курт пытается мне что-то доказать и не станет просто так отпускать ее.
— Только помни, что если ты ее выпустишь, это может стоить тебе жизни. Или мне. Или Даше, например, — улыбался Курт, продолжая свои откровенные издевательства. — Или это будет стоить жизни ей, если она решит не возвращаться к крестоносцам, а выживать в одиночку. Это у тебя хватит сил, чтобы одному продержаться какое-то время, у Первого хватит сил, чтобы будучи одному разбивать целые армии, но простые люди вроде нее на такое не способны. Сейчас невозможно выжить одному.
— Ты хотел, чтобы она, создав воду, начала задумываться об идеях крестоносцев и о том, что всё это неправильно, — только сейчас осознал я, до этого момента на меня слишком сильно давили эмоции.
— Бинго! — воскликнул Курт. — А может она и к нам бы присоединилась. Но лучше к Изиде, там безопаснее. А теперь, благодаря тебе, она будет страдать дольше.
— Дурак, какой же я дурак, — прошептал я так тихо, чтобы услышал лишь Курт, но никак не девушка, томящаяся в темнице. Да и вообще почему мы обсуждаем всё это именно здесь? Она ведь всё слышит!
— Всё нормально, я сам был бы ошарашен, окажись я на твоем месте, — произнес Курт, пытаясь меня как-то поддержать. — Эмоции перехлестнули через край у тебя. И, чисто по-человечески, ты поступил правильно. Просто помни, что иногда надо сохранять хладнокровие.
— Ты прав, — негромким голосом ответил я. — Я запомню этот урок.
И Курт был действительно прав. Это было самое гуманное решение в данной ситуации. А что еще с ней делать? Отпускать прямо сейчас действительно нельзя. Убить? Совсем зверский вариант. И я искренне рад, что Курт считает также. Даже потеряв друзей от рук врага, он всё равно проявляет человеческие качества по отношению к этому врагу…
— Я… я никогда верующей не была, — нарушила пленная девушка тишину, и мы с Куртом резко повернулись в ее сторону.
— До этого она вообще ни слова не сказала, — шепнул мне на ухо Курт.
— А что бы вы подумали?! — хрипло прокричала она. — Пару недель назад просыпаюсь с дикой головной болью, ничего не работает, из окна вид на какую-то крепость.
— А потом пришли добрые дяди в сверкающих доспехах? — спросил у нее Курт.
— Я просто не знала, что думать, — произнесла она, и из ее глаз покатились слезы.
— Прекрасно тебя понимаю, — вступил в беседу я. — Ты просто запуталась. А у них были ответы на твои вопросы. Хоть какие-то, но всё же ответы.
— Да, — тихо согласилась она, вытирая слезы.
— Ты ведь понимаешь, что их ответы не совсем логичны, а Пастырь — обычный диктатор, наращивающий свою власть за счет наивности других? — спрашивал Курт, прикоснувшись рукой к решетке.
— Мне описывали вас, как беспощадных убийц, — дрожащим голосом говорила она. — Чуть ли не каннибалами вас называли.
— Ну, если говорить честно, то мы всё же разбили ту группу, в которой ты была, — заметил Курт. Правда, зачем он сделал это именно сейчас, для меня пока непонятно. Логичнее было бы убеждать ее в нашей правоте, но никак не выставлять напоказ наши не совсем положительные стороны. Или это часть тактики Курта?
— Когда меня пленили, я молила Бога о быстрой смерти. Я думала, что меня тут в лучшем случае будут насиловать и пытать, — усмехнулась она сквозь слезы.
— Если Бог и есть, то точно не такой, каким его себе представляют крестоносцы, — сказал Курт.
— Да, если есть, — согласилась она. — Я Маша.
— Я Курт, а это Павел, — кивнул он в мою сторону. — Рад, что мы наконец-то познакомились.
— Вам так надо, чтобы я что-то создала? — задала вопрос Маша, вставая с пола.
— Это нужно тебе самой, — ответил Курт серьезным голосом.
Пленница закрыла глаза, видимо, пытаясь что-то создать. Мы с Куртом застыли в ожидании, даже не шевелились и дышать стали тише, чтобы не отвлечь ее случайно. Буквально через минуту у нее в руке появился стакан с водой. Надеюсь, что стакан с водой, и надеюсь, что она ничего не напутала и не потравит себя. Курт тоже создал себе стакан с водой, и, чокнувшись с решеткой, произнес: «Твое здоровье!».
Курт и Маша опустошили свои стаканы, находясь по разные стороны темницы. Выглядело это достаточно красиво с моего ракурса обзора.
— Как я понимаю, ты меня всё равно сейчас не выпустишь? — поинтересовалась девушка у Курта.
— Ты сделала первый шаг, но пока что я не могу доверить тебе спины своих людей. Свою спину — легко, но никак не моих людей, — объяснял Курт. Впрочем, даже я подозревал, что так и будет. Но я не сомневаюсь, что рано или поздно Курт освободит ее.
— Я не дура, — улыбнулась Маша.
— Я заметил, — ответил улыбкой Курт.
Открыв окошко, я создал порцию еды и передал тарелку пленнице. Так как немного побаиваюсь, что она потравит себя. Изида ведь утверждала, что такие случаи уже имели место быть. Маша быстро приняла у меня тарелку и накинулась на еду. Больше двух суток не ела она, исходя из имеющейся информации.
