На Корни навалилось двое, но цепких и сработанных, было видно, что они привыкли драться в паре и знали, что надо делать. Впрочем, все их знания им не помогли, когда два дангиена, едва различимых из-за неимоверной скорости движения, с визгом распороли воздух и жалобно застонали, схлестнувшись с мечами атакующих. Стон тотчас прекратился, а вот в руках у каждого человека вместо добротного клинка осталась лишь рукоять с унылым обрубком на три дюйма. Они переглянулись и медленно отступили, сообразив, на что способен этот зеленый с виду юнец.

Стилдат отбивал атаки все с той же неизменной полуулыбкой. Как-то вяло и, вроде бы, медленно орудуя своим длинным мечом, он успевал везде, не стараясь перейти в нападение. На редкость расчетливыми и точными движениями, словно знал, куда будет очередной выпад, с какой скоростью и силой, он подбирал свой ритм с точностью до мгновения, с выверенностью до миллиметра. Его противники все более разъярялись, все безогляднее лезли вперед, совсем забывая о защите, но бард не пользовался их промахами, словно решил просто потренироваться в свое удовольствие, не проливая крови.

— Мастера… — послышался робкий шепот.

— Мастера… Мастера… — подхватили другие голоса.

Ярость сменилась испугом, уважением, восхищением, всей гаммой чувств, которые испытывает нерадивый, но жаждущий знаний ученик при виде учителя, который может дать ему все то, чего он хочет.

Толпа почтительно расступилась, с тихим вкрадчивым шорохом вложив клинки в ножны, страха не было — все знали, что Мастера не мстят и не убивают без нужды, но жажда прощения сквозила в каждом взоре, и ожидание… Ожидание тайны, она всегда связана с Мастером, ибо таинство его искусства принадлежит только ему.

Засуетился хозяин, с заискивающей гримасой принося тысячи извинений, преподнес кружки лучшего эля и тут же скрылся, чтобы не нарваться на праведное наказание. Да, Мастера не мстят, но наказать могут…

— Хм… как-то скучновато… — поморщился Мелт, отхлебывая из кружки.

— Да-а, "Бойцовский кот" уже не тот, — печально покачал головой Стилдат, — вот лет десять назад тут действительно было бы жарковато.

— А что? — непонимающе крутил головой Корни, — чего это они все?

— Да вот, за Мастеров нас приняли…

— Меня?! — он даже элем поперхнулся от удивления.

— И тебя тоже, ты из нас, пожалуй, больше всех на Мастера похож.

— Я-а-а? — Корни отставил кружку, диким взглядом впившись в барда.

— А то кто же? — невозмутимо ответил тот, и озорная искорка мелькнула в печальных глазах.

— Но…

— Никаких "но"! После обговорим, Мастер! — оборвал его Стилдат.

— Дилетанты, — опять со скукой вздохнул капитан.

Дилетанты в это время собрались кучей и безмолвно смотрели, как троица допивает эль.

— Тренируйтесь, господа! — бросил Мелт на прощание, ободряюще подняв руку.

— А господа, это кто? — спросил Корни.

— Ну, это учтивое обращение к человеку у нас…

— А-а-а, — понимающе протянул юноша, — ну, куда мы сейчас?

— А вы к судьбе прислушайтесь, — посоветовал Стилдат. — Я вот всегда ее слушаю, может, и жив от того до сих пор.

— К судьбе, к судьбе… — проворчал капитан. — К чертям судьбу!

— А судьба мне шепчет, что тебя тут ищут и уже нашли, — с легкой насмешкой сказал Стилдат.

— Кто? — Мелт стремительно осмотрелся.

— А во-он там, возле лавки с фруктами, видишь человека в рясе?

— Вижу.

— А в руках он что держит?

— Доску какую-то… вроде.

— Да это портрет твой, друже! — усмехнулся бард, хлопнув Мелта по плечу.

Гулко зацокали железные подковы где-то недалеко отсюда, лязг стальных пластин, перемежаясь с цоканьем, развеял последние сомнения.

— Конных десятка три, не меньше, — Стилдат покачал головой, — сюда…

Мелт с каким-то мнимым утомлением прикрыл глаза, затем встряхнулся, улыбнулся барду и задорно выпалил:

— Веди!

Стилдат улыбнулся в ответ и повел, опираясь на судьбу, которой, вроде бы, и нет, нити которой вроде бы не существуют, в которую, вроде бы, все верят, но никто о ней не знает совершенно ничего. Мелт просто презирал судьбу, но презрение и непревзойденность как раз были уделом второго.

***

Аркин седьмой день не выходил из библиотеки Академии. Убийство друга… он страдал без всякой меры, несмотря на силу воли, несмотря на подготовку и тренинг, несмотря ни на что он страдал, потому что только себя винил в этой смерти и никого более, только себя.

Здесь, между высоченными стеллажами сокровенных тайн природы, ему было чуть легче. Боль слегка притуплялась, когда глаза цеплялись за вычурную вязь позднеэльфийских хроник или за строгий монолит магии, вчитываясь в сложные заклятья и мельком пробегая простые. Все это он знал прекрасно, но тогда мозг отвлекался от тяжелых обвинений, затихала где-то далеко совесть, только месть все время рвалась наружу, норовя сжечь хоть что-нибудь дотла, разметать все в пыль, только месть не могла угомониться, книги совершенно не действовали на нее.

"Сдвинь эерхон мгновения на два крона в силу, поверни сард'эн стяжки на три эрна в слабость, обозначь в пространстве путь, и озарится он светом нестерпимым" — Аркин вновь и вновь вчитывался в эти слова из какой-то книги надстихийной магии, никак не вникая в суть заклятья, которое почему-то составитель назвал "заклинанием вести". Что-то Аркину не нравилось в этих слова, что-то настораживало. Он вновь внимательно вчитался, представляя себе последовательность действий, а потом вдруг понял, что повернуть сард'эн на целых ТРИ эрна не в состоянии никто: ни он, ни Магистр, ни Белый Единорог. Он мог повернуть кое-какие сард'эны на эрн, Магистр говорил, что может на два, но на ТРИ!..

— Значит… кто же это делал? — ошеломленно прошептал Аркин, судорожно открывая последнюю страницу, но ни подписи, ни имени.

— Безымянная книга… — вновь прошептал он, проводя вспотевшей ладонью по шершавой черной коже фолианта.

Безымянная книга с невероятными заклятьями по легенде исчезла на глазах у основателя Академии, когда он попытался показать ее своему ученику. Исчезла без следа, как и появилась. Говорили, что однажды Мэтр (только так называли великого основателя) пришел утром к себе в кабинет и увидел на столе книгу, открытую на первой странице, там, где обычно пишут название. Страница была пуста. Мэтр нигде не нашел ни намека на имя автора и название, но воистину великие заклятья были описаны там, только Мэтр не мог их сотворить, ибо чрезмерные силы для них требовались. Был у него ученик, единственный, которого он учил для единой цели: одолеть безымянную книгу. Когда он повернул какой-то сард'эн на целых три эрна, Мэтр решил, что ученик готов. Он дал ему книгу, тот открыл ее, и она исчезла без следа, исчезла вместе с учеником, после чего Мэтр помутился в рассудке и вскоре умер.

Эту легенду рассказал Аркину его учитель, первый Магистр. Никто не знал, кто же действительно написал безымянную книгу, куда и почему она пропала, и кто стоит за всем этим, это было ужасно давно…

И вот одна из главных Тайн лежала перед Аркиным, доступная и открытая, никуда не исчезая, да и он был именно в здании Академии, а не где-то за реальностью…

Он гладил и гладил шершавую кожу, словно ребенок, который не в силах оторваться от новой игрушки. Кожа была теплой. Аркин закрыл глаза. Тепло шершавой, словно обсыпанной мелкой пылью кожи приятно ласкало руку, пальцы вновь и вновь прикасались к ней, отрывались и снова прикасались. Маг расслабился, впитывая это тепло, но вдруг пальцы попали на что-то липкое. Аркин вздрогнул, резко поднес руку к глазам — полусвернувшаяся, тягучая кровь прилипла к кончикам пальцев. Он взглянул на книгу: на черной коже обложки блестели три руны, одна из которых была смазана пальцами Аркина до неузнаваемости. Это был древнеэльфийский, а сама книга была написана на позднеэльфийском.

"Тобой правит…" — Аркин закусил губу от досады, самая важная руна… самую важную он стер собственной рукой!