Оправившись от первых впечатлений Мелт понял, что ужасно голоден. "М-да, английский они не знают…" — с притворным сожалением подумал капитан. Он сорвал травинку и начал ее демонстративно жевать. Потом выплюнул, поморщившись, трава оказалась вязко-горькой, и показал на открытый рот.

Человек в черном посмотрел немного на Мелта, и что-то крикнул юноше. Тот пошарил в сумке, висевшей на боку лошади, вытащил оттуда какой-то сверток и подал человеку в черном. Он аккуратно развернул его перед Мелтом и приглашающим жестом указал на еду. Капитан взглянул на кушанье и цокнул языком: все продукты были ему совершенно незнакомы. Вот какое-то мясо, вроде, а этот зеленый продолговатый плод… овощ, наверное, а вот это на хлеб немного похоже, только какой-то коричневый, хм… "А, черт с ним!" — подумал капитан и начал есть. Мясо оказалось чересчур жестким и соленым, зеленый овощ был почти безвкусным, а хлеб пресным и слегка кисловатым, но голодному капитану было не привыкать питаться спецпайками, а по вкусу они были еще хуже.

Насытившись, Мелт покивал головой, благодаря за еду. Незнакомец тут же протянул ему флягу. Мелт сделал глоток, ожидая, что это вода, но там оказалось великолепное вино или что-то похожее. После нескольких глотков капитан почувствовал прилив свежести и даже встал на ноги, правда, с некоторым трудом.

Незнакомец все время что-то спрашивал, но Мелт лишь улыбался и качал головой, всячески показывая, что он и рад бы ответить, но не может. Через пару минут тот прекратил свои бесплодные попытки, отошел к лошади и подвел ее к капитану. Потом он недвусмысленно кивнул на лошадь, похлопав по седлу.

" Боже, — подумал капитан. — Он же мне предлагает туда сесть… Да я коней только в зоопарке видел и то по телевизору". Капитан отрицательно покачал головой, но человек продолжал упрашивать.

“ Ладно, — подумал Мелт. — Попробуем вспомнить, как там эти всадники садились в седло…”

Он подумал немного, затем всунул левую ногу в стремя и, неловко ухватившись за седло, взгромоздился на коня, но потеряв равновесие, едва не упал по инерции на правый бок, в последний момент ухватившись за гриву. Конь от такого обращения невольно заржал, перебирая копытами. Мелт выпрямился, увидел перед собой высокую луку и с радостью вцепился в нее.

Незнакомец широко улыбнулся, глядя на неумелого капитана, а юноша так и вовсе прыснул от смеха. Мелту казалось, что даже собака, весело машущая хвостом, смеется над ним. "Ничего, — подумал капитан. — Дал бы я вам в руки бластер или хотя бы "Берету", посмотрел бы, как вы с ней обращаетесь". Успокаивая себя таким образом, он выразил готовность ехать.

Человек в черном взял коня за уздцы и не спеша пошел к дороге. Юноша и собака пошли следом.

Спустя час капитан приноровился к мерной поступи коня и даже задремал, изредка подхватываясь и осматривая окрестности. Солнце уже совсем скрылось за лесом, но ночь еще не пришла. Она стояла и мялась на пороге, дожидаясь окончательного ухода дня. Легкий, едва заметный ветерок с реки ласково трепетал плащи двух путников и плавно обтекал металлизированный спецскафандр сорок первой модели. Невзрачные, мутные звезды были едва видны сквозь дымку облаков, а медно-красный свет луны навевал мрачную и тоскливую атмосферу.

Троица двигалась по Хульмскому Тракту в сторону города Стока, некогда совсем крошечного провинциального городка, но теперь значительно выросшего и обогатевшего. Сток очень удачно стоит на пересечении двух больших торговых путей, деля пополам дорогу на две части: Южный Тракт и Северный Тракт. По Северному идут богатые обозы Междуречья и тяжелые, груженные великолепными изделиями из железа обозы горных гномов из Стальковых и Вартовых гор. В Междуречье пушнины хватит, пожалуй, на шубы всему северу огромной империи, а гномьи лемеха, топоры, косы мечтает иметь любой более-менее состоятельный хозяин. Да, продукция гномов не залеживалась на шумных ярмарках Стока. По Южному Тракту шли огромные обозы с редкой древесиной, фруктами и специями. Огромный лес, на окраинах которого был заложен город Рон, обладал воистину царским запасом редкостных по красоте и свойствам пород древесины. Восхитительный нежно-голубой цвет небесного дерева, исключительные свойства покой-дерева, способного успокоить человека и снять напряжение, выдающаяся твердость стрега, легкий никогда не проходящий запах милены, которую так любят применять состоятельные люди при изготовлении кроватей(говорят, возбуждающе действует). За несколько досок любого из этих деревьев в центральной и северной части империи давали неплохие деньги, а профессия лесоруб в Роне считалась престижной.

Лишь с запада в торговый Сток не шли валом караваны и обозы. Великая пустыня преградила и обрезала давнишние торговые пути с Шилтом и лесными эльфами. Только редкие караваны из Г'Арского оазиса, груженые диковинными фруктами и маслами проходили по Хульмскому Тракту. Но они были самыми долгожданными в Стоке. Местная знать отдавала умопомрачительные суммы за корзину редких фруктов, а вездесущие купцы, несмотря на огромные цены, имели фантастическую прибыль, перевозя фрукты дальше на восток. Только в Г'Арском оазисе росли эти безумно дорогие плоды, и все попытки привить деревья в других местах не увенчались успехом. Говаривали, что это магия, что оазис стоит на месте древней и могущественной столицы высоких эльфов, а эти деревья выращены именно ими и не терпят чужой земли. Так или иначе, но по этой причине оазис переживал расцвет, буквально купаясь в деньгах.

Вот как раз по этому золотому пути и двигалась сейчас примечательная троица. Корни все время о чем-то спрашивал Сэймана ар Сталька, а тот, поглаживая короткую бородку, отвечал. То и дело в его странных глазах вспыхивали и угасали хитрые искорки.

— А вы видели императора?

— С чего ты взял, что я должен был его видеть?

— Ну… не знаю…

— Нет, не встречал, — Сэйман покачал головой. — Но я знаю, каким должен быть хороший император.

— Каким же?

— Вот, посмотри на меня, — маг хитро усмехнулся. — Я и есть эталон!

— Ну, я сомневаюсь, что у императора есть такой экстравагантный хвостик, — Корни скептически посмотрел на Сэймана.

— Так он же и не эталон! — нашелся маг и рассмеялся.

— А где вы учились магии, в Академии?

— Что такое магия? — риторически спросил Сэйман, глядя вдаль. — Магия — это весь мир, со всеми его сложными, непостижимыми и, порой, невероятными связями. Магия — это вся жизнь, с ее непредсказуемостью и заведомым концом. Магия — это не то, что под ней подразумевают, она не является чем-то сверхъестественным, потому что сверхъестественность чужда самим принципам мироздания. Нет, магия — это просто еще одна грань, еще одно переплетение мира и жизни… — волшебник смешался. — Ну, да что я тебе это говорю, тебе это, наверное, неинтересно и скучно…

— Что вы! — перебил его Корни. — Продолжайте.

— Да… Так вот. Учился я… собственно, я нигде особо и не учился. Академия меня не привлекла, эти снобы дальше своей классики ничего не желают замечать, словно на ней свет клином сошелся. Ну, а других заведений в империи-то и нет… Был один старик-отшельник. Кое-что от него узнал, кое-что по книгам, особенно эльфов. Да, эти эльфы были хорошими магами, только колдовство в грош не ставили, все больше поэзией да архитектурой увлекались. Вот темные — это да… Им кроме войны ничего не интересно, просто захватывающее зрелище, когда идешь по городу, а повсюду школы, школы, школы — и все военные. Тактика, стратегия, фехтование, стрельба из арбалета…

— Вы были у эльфов? — удивленно выдавил Корни.

— Приходилось… — смутился маг.

— Расскажите! — глаза юноши загорелись всепоглощающим огнем любопытства.

— Как-нибудь в другой раз, — твердо сказал Сэйман, уклоняясь от нежелательной темы. — Так вот и обучался понемногу, — закончил он свой ответ.

— А боевую магию знаете?

— О! Боевая! — хмыкнул маг. — Боевая мне не по душе…

— У-у… — протянул юноша, морща нос.