Все в этом месте располагало к расслабленности и наслаждению комфортом, и все же Салинас этих чувств не испытывал: он был уверен, что именно Фонд Фокса — центр заговора, раскрытием которого решил заняться до самого конца. Поэтому он был максимально собран.

Отвечая оппонентам, докладчик что-то долго объяснял у доски, писал мелом какие-то математические формулы, а резюмировал все изложенное в простых и ясных словах, которые даже Алекс и Салинас смогли понять без особых усилий.

После этого все вышли из здания конференц-зала и, пройдя по зеленому газону, отправились в стоявший рядом кафетерий. Оказавшись там за чашками с дымящимся кофе, ученые продолжали обсуждение, ставшее теперь неформальным. Ланси посадил Салинаса и его спутников за один из столиков, предварительно познакомив с расположившимися тут же четырьмя химиками из Англии. Полчаса спустя они возвратились в здание, где проходил коллоквиум, и по дороге, ступая по травянистому ковру газона, Салинас спросил у Кармины:

— Докладчик сказал что-нибудь представляющее для нас интерес?

— Ничего, что проливало бы свет на нашу проблему.

— Так я и предполагал. Что же, подождем, впереди еще три сообщения.

— Да. Я внимательно еще раз просмотрела программу и пришла к выводу, что один Белли может коснуться этой проблемы. Он выступает вечером, самым последним, и сообщение его касается изменений в оливковом масле, хранящемся на складах. — Кармина показала ему напечатанные на машинке и отксерокопированные листочки программы, на полях которого были ее беглые записи карандашом.

— А как тебе показался Ланси? — спросил Салинас.

— Не знаю, что и сказать. Но надо признать, что он проявляет к нам внимание.

На этом разговор их прервался, потому что подошел сам Ланси, попросил пройти их в конференц-зал. Второй докладчик вот-вот должен был начать свое выступление.

И снова на трибуну поднялся один из приехавших в Салон исследователей. Ему было лет шестьдесят, он был совершенно седой, с тонким орлиным носом. Примерно с полчаса ученый рассказывал об экологических последствиях использования некоторых инсектицидов. Ланси, как и во время выступления первого докладчика, коротко и просто пересказывал им суть сообщения, чтобы Салинас и Алекс могли понять, о чем идет речь.

Рядом с докладчиком за столом президиума сидел председатель — доктор Белли. Среднего роста, с неестественно бледным лицом и глубокими синеватыми обводами вокруг глаз. Белли был одет в темно-серый костюм, а на светло-синий галстук прицепил эмблему Фонда Фокса. Казалось, мысли ученого витают где-то далеко от этого зала, он пока ни разу не подал голоса, даже с соседями по столу не переговаривался.

И снова во время прений по второму докладу никто из участников встречи даже не коснулся темы масла. Кармина, Салинас и Алекс, обмениваясь обескураженными взглядами, снова направились в кафетерий и на этот раз уселись отдельно за столик на четверых. Ланси подсел к ним, подставив пятый стул.

— Пока что, я думаю, вас мало заинтересовали эти сообщения, — надо признать, что Ланси, когда того хотел, умел быть доброжелательным и приятным.

— Так оно и есть, — ответил Алекс чуть суховато.

— Вечером будет сообщение о масле. С ним выступит доктор Белли. Вообще-то такое против его правил — обычно он лично не докладывает о результатах исследований, проводимых нашим фондом. — Ланси говорил, не скрывая легкого сарказма. — Он — очень важный человек, временами даже чересчур.

— Что вы хотите этим сказать? — спросил Салинас, удивленный тоном Лансн.

— Ну, как бы лучше выразиться... Белли ведет себя скорее как бизнесмен, как человек, интересующийся только делами, хотя, надо признать, он научный исследователь очень высокого класса. Это поведение часто вызывает непонимание среди ученых... Я сам прекрасно его понимаю: кто-то ведь должен заниматься общим руководством Фонда Фокса!

Ланси сделал паузу. Он задумчиво крутил в пальцах вилку.

— А дело это непростое. Фонд — предприятие крупное, в штате его работает много народу, и он находится в сильной зависимости от компаний, предоставляющих ему дотацию на научные исследования.

— Если не ошибаюсь, доктор Ланси, вы, как говорится, второй человек в Фонде Фокса, не так ли? — спросил Алекс в упор.

— Вы точно сказали. Номер один — Белли, я по рангу иду сразу же за ним, — ответил ученый, улыбаясь. — И временами я очень радуюсь тому, что я всего лишь второй номер, потому как хлопот у доктора Белли множество. Он так перегружен работой, что здоровье его в последнее время заметно пошатнулось. Недавно его даже вынуждены были положить в больницу.

— В больницу? — переспросил Салинас, стараясь разговорить Ланси.

— Да. Ему пришлось пролежать несколько дней в медицинском центре Роснье. Причем случилось это неожиданно: Белли работал в лаборатории и вдруг свалился без сознания. Пришлось его доставить в больницу на «скорой помощи»: к счастью, она находится совсем рядом.

— А я-то думал, что работа в фонде — это вроде синекуры, — сказал Алекс. Он был искренне удивлен.

— Нет. Вовсе не так. На практике наш фонд — всего-навсего своего рода исследовательский отдел, работающий на несколько промышленных фирм. А они требуют от нас отдачи в нашей работе, хотят, чтобы мы были рентабельны, постоянно напоминают, чтобы мы не занимались общими рассуждениями и теоретическими выкладками, поскольку не ради этого тратят на нас деньги. Если бы фирмам было дешевле вести такого рода научные разработки своими силами, они так бы и сделали. — Логика Ланси была неотразимой. — А потом доктор Белли все время находится как бы между стеной и шпагой. Шпагой я бы назвал финансовые департаменты фирм, субсидирующие фонд, а стеной — ученых, которым хотелось бы заниматься настоящей наукой, а не только той, что дает немедленные прикладные результаты.

— А... откуда появилось фиолетовое масло? — внезапно спросил Салинас.

— Думаю, что это дело рук ученого, у которого весьма высокая степень научной компетентности. При этом он, конечно же, опирался на очень мощную исследовательскую базу, то есть, по меньшей мере, располагает вполне современной лабораторией... И, кроме того, имеет весьма солидное финансовое обеспечение. Короче говоря, это дело рук научного института, возможности которого находятся на уровне Фонда Фокса. — Ланси теперь говорил очень серьезно. — Так что ищите среди тех немногих научных центров, которые обладают большими потенциальными возможностями для проведения научных изысканий. Я поступил бы так.

— А если я вам скажу, что подозреваю прежде всего ваш фонд? — спросил Салинас, умолчав, однако, что у него имеются более веские доказательства причастности Фонда Фокса к расследуемому им делу.

— Я бы ответил, что это ваше полное право. Вы же понимаете, что я с самого начала полностью отдавал себе отчет в том, что цель вашего визита — найти улики против нашего фонда. Но вам еще требуется их найти, вам нужны доказательства. Это вы тоже прекрасно понимаете.

— Понимаю. Но такое... вообще-то возможно? — адвокат задал вопрос, подчеркивая каждое слово.

— Я... Я всего лишь ученый. И по-моему, все на свете возможно, если совпадают два фактора: достаточная заинтересованность и достаточные возможности. Я бы прежде всего поискал, какой интерес мог иметь фонд в этом деле. После этого попытался бы установить, у кого именно имеются такие возможности.

— Возможности и у вас есть.

— Верно. Но интереса — никакого.

— Но вы ведь сами только что сказали, что находитесь в сильной зависимости от компаний, которые вас содержат, — Салинас намеренно ставил вопрос так резко.

— Ну, и что из этого?

— А то, что некоторые из этих фирм заинтересованы в дискредитации масла из Испании при помощи такого трюка — превращая его в светящуюся жидкость. Разве я не прав?

— Это бред, сеньор Салинас. Ради бога, не обижайтесь! Но это невозможно. Все работы, ведущиеся у нас, находятся под строжайшим контролем руководства центра. Никто бы не смог осуществить такого рода научное исследование без того, чтобы мы не были в курсе дела.