Кроме того, она задумалась, как имя жеребёнка. Оно у него, без всяких сомнений, было, и было бы грубостью с её стороны попытаться оседлать его под другим.

— Снежный Огонь? — в порядке эксперимента спросила она и он повернулся, чтобы просить на неё злобный взгляд поверх своего длинного сверкающего нос. — Драгоценность? Ну ладно, ладно. Ты скажешь мне потом, когда будешь готов.

Тем временем наступил полдень.

Джейм достала пригоршню овса из своего рюкзака и снова улеглась на спину в высокую траву. Стебли щекотали ей уши, а насекомые переползали через раскинутые руки. Солнце било прямо в лицо, превращая закрытые веки в занавесы из красных прожилок. Её кожа начала раскаляться. Она с беспокойством вспомнила, что уже осталось только четыре дня до самого длинного дня года, летнего солнцестояния, но вытолкнула эти мысли прочь.

Она уже почти спала, когда услышала осторожное приближение копыт, затем звук зубов, срывающих траву поблизости. Чуть приподняв веки, через узкие щёлочки она увидала винохир.

— Я прошу прощения за то, что напугала тебя, — пробормотала она, едва шевеля губами. Звук пощипывания травы прекратился, но хотя копыта беспокойно задвигались, они не поскакали прочь. — То, что мой дядя сделал с тобой непростительно, и я могу стать больше похожей на него, чем на мою прабабушку Кинци. Хотя, я искренне пытаюсь этого не допустить. Ты поможешь мне, ради неё? Мы можем хотя бы начать всё с начала?

Она позволила своим пальцам разжаться. После долгой паузы, бархатные губы очистили её ладонь, собирая зерно.

Этой ночью Джейм разбудило низкое рычание Жура и она безмолвно лежала, удерживая его, все чувства напряжены до предела. Сверчки и ночные птицы замолкли. Она подумала, что и в самом деле услышала… нет, учуяла… что-то, прежде, чем полностью проснулась, что-то, омрачившее её последние сны оттенками тлеющего кошмара. Горелый мех. Вот что это было.

Она внимательно изучила луг и деревья, иди то, что смогла из них различить, что в сущности оказалось ничем. Луна давно зашла, а дымка скрыла звёзды. Ни единого дуновения ветра не достигало травы. Даже ручей казался странно молчаливым. Она встала и подбросила дров в свой бивачный костёр, сознательно двигаясь неспешно.

Не выказывай страха.

Почему эта мысль внезапно скакнула ей в голову?

Потому что он может чуять страх, и вину.

Снаружи во тьме, Дружок взвизгнул и бросился бежать, тяжёлые копыта забухали прочь.

И никакой тебе притворной хроматы. Держу пари, ты теперь сожалеешь, что изобразил её.

Быстрый рывок через траву, и на границе света костра появилась Бел-Тайри. Там она застыла с высоко поднятым передним копытом, готовая к дальнейшему полёту, оглядываясь через плечо назад в темноту. Затем, всё ещё глядя назад, она боком двинулась внутрь, подойдя так близко к огню, что наступила на торчавшие из него ветки, и подпрыгнула, когда те затрещали.

Мгновением позже к ней присоединился жеребёнок раторна, заняв защитную стойку, направленную наружу. Они оба игнорировали Джейм, но через органы чувств жеребёнка, а заодно и Жура, она теперь слышала тихую поступь могучих лап и чуяла, теперь гораздо сильнее, чем раньше, эту специфическую, острую вонь горелого волоса. Там, за пределами круга света, расхаживал Тёмный Судья. Копытные поворачивались вслед за ним, Джейм теперь кружилась между ними и незваным гостем, с Журом, так близко прижавшимся к её пяткам с внутренней стороны, что угрожал повалить её.

… треклятый, тупой мерикит…

Бормотание громадного кота рокотом проходило сквозь плоть и заставляло кости дрожать. И не только оно: тряслась сама земля. К северу, во тьме, поднималась колонна дыма, положение которой выдавало мерцание внутри неё языков молний, их угрюмое ворчание скатывалось вниз, в долину. Происходящее казалось ближе, чем было днём, если конечно (тревожная мысль) это была не другая гора. Что если прорезался целый хребет?

… они умают, что смогли одурачить нас, не так ли? Не снова. Никогда больше.

Нас? подумала Джейм. Кто это нас?

К этому времени она уже могла различить рыскающую громаду слепого аррин-кена, как всегда гораздо более массивную, чем можно было ожидать. Он, казалось, плавным потоком обтекал вокруг границы лагеря, сеть пламенеющих трещин, скрытых тьмой, в которой они прорезались. Светлячки покинули поле и роились у тёмной вертикальной фигуры, которая беззвучно шагала у бока громадного кота. Когда насекомые касались этого второго, они быстро вспыхивали и падали, так что его путь был отмечен тысячами маленьких смертей.

… сжечь, сжечь, сжечь их всёх, как сгорели мы.

Бормотание опустилось до рычания, в котором слышались голод и ужасное, злорадное нетерпение.

Съесть слабость. Поглотить грех. Сожрать вину. Тебя!

Его массивная голова качнулась вперёд к Джейм и земля вновь содрогнулась. Спутник аррин-кена тоже повернулся. Умирающие светлячки ринулись в его глазницы, на мгновение высветив обугленное, мертвое лицо, бывшее когда-то человеческим.

Приди к судье, маленькая немезида. Будь очищена в нашем огне, ради твоего священного предназначения.

— Нет.

Он напугал Бел, и это её разозлило.

— Себя я буду судить сама, как и всегда это делала, и приму не больше милосердия, чем готова дать сама. А теперь исчезни, ты, надутый хвастун; ты пугаешь миледи.

Ха!

Его презрительное фырканье сдуло её костёр. На севере возникло второе, тёмное, вздымающееся облако, обозначенное водоворотом горячего пепла и зигзагообразной молнией в его середине. Звук отдаленного взрыва скатился в долину подобно раскату грома и земля снова затряслась.

Кобыла и жеребёнок одновременно взвизгнули. В следующий момент, жеребёнок ринулся на незваных гостей, которые растворились перед ним в вихре искр. Джейм поймала кобылу и удержала её, дрожащую, на месте, выхватывая горящие угольки из её гривы и хвоста.

— Черепоголовый! — закричала она вслёд жеребёнку. — Вернись, глупец!

В итоге он так и сделал, сначала убедившись, что их незваные гости действительно исчезли.

— Черепоголовый, Череп, — Повторила Джейм, наблюдая за тем, как он заботливо вылизывает обожженное место на плече кобылы. — Ты уверен, что хочешь именно это в качестве имени? — Он глянул на неё через спину Бел, обнажил клыки и зашипел, напомнив собой гадюку Рандир. — Ладно, ладно. В конце концов, это ты и есть. Череп и Немезида, хотя, интереса ради, я предпочла бы Снежок и Лютик.

Розыски Дружка заняли большую часть следующего дня, в течение которого Джейм пришла к неохотному выводу, что она находится совсем не рядом с училищем офицеров рандонов.

Прежде всего, чем больше она смотрела на руины на противоположном берегу, тем больше они напоминали собой Киторн.

С другой стороны, она была точно уверена, что заметила бы дымящуюся гору в непосредственной близости от училища. Хоть и плохо разбираясь в масштабах и оценках расстояний, она была вполне уверена, что вулкан не далее, чем в пяти милях от неё, хотя прошлым днём он казалась несколько дальше.

В это утро трава была слегка присыпана пеплом, а земля теперь тряслась почти непрерывно. И кроме того, за экраном из дыма на верхушке горы, похоже, выросло что-то вроде шипа или выступа, не похожее ни на что, виденное ею ранее — возможно, затычка из полуостывшей лавы, насильно выдавливаемая вверх титаническим давлением внутри. Если гора вытолкнет свою пробку, что ж, подобная мысль не способствует надежде на тихую спокойную жизнь в ближайшем будущем.

Тем не менее, она проблема за раз. Сначала, найти Дружка.

Вначале след был чётким: Панически несущаяся лошадиная туша весом около тонны склонна оставлять следы. Однако вмешалась пересеченная местность, а затем Жур забежал в заросли дыхания мертвеца, которые заставили его кататься по земле, в попытках убежать от собственного носа.