Отогнав назойливые воспоминания, Касавир поднял голову. Перед ним стояла она. Одно из самых ярких и болезненных воспоминаний. Его позор и проклятье. Последний жестокий урок в его жизни. Те самые волосы, глаза и улыбка с ямочками. Та самая родинка в глубоком вырезе простого светло-коричневого платья. Загорелая кожа.

— Ты помнишь мое имя, — ее голос обволакивал и убаюкивал, — тогда садись, поговорим.

Она взмахнула рукой, и из деревянного пола по обе стороны колдовской чаши выросли два сучковатых плетеных кресла.

— Не стоит, — мрачно ответил Касавир и, подняв руку, сотворил заклинание.

Мощный слепящий луч вспыхнул над головой колдуньи, но не нанес ей никакого вреда. Та рассмеялась звонко, как колокольчик.

— Ты нервничаешь. Неужели твое чутье не подсказало тебе? Я возродилась — по настоящему. Твоя божественная магия на меня не действует. Я не нежить, не иная, и не порождение ада. Я живая женщина из плоти и крови, — она подошла к нему вплотную, обдав его терпким пьянящим запахом кардамона и шафрана, и посмотрела ему в глаза. — Моя кожа тепла, кровь красна, а сердце в моей груди — настоящее.

Она хотела дотронуться до его щеки, но он отпрянул. Она улыбнулась.

— Впрочем, всему свое время. Я все объясню. Садись, не заставляй меня усаживать тебя силой. Ты же знаешь мои возможности. Но я хочу, чтобы ты был моим гостем, а не пленником.

— Что ты сделала с моими друзьями? — Спросил Касавир, глядя на нее исподлобья.

— У тебя появились друзья? — Он усмехнулась. — Ах, да, ты же теперь не воин-одиночка, а рыцарь, герой, лидер. У тебя появилось чувство ответственности. Не волнуйся, с ними все в порядке. И будет в порядке, если не станешь больше делать глупостей.

Они сидели молча друг напротив друга. Фрейя откинулась на спинку и рассматривала его, играя браслетами на длинных запястьях, положив ногу на ногу и покачивая мыском туфли. Касавир сидел, расставив ноги и напряженно сжимая подлокотники. Наконец, она сказала:

— Не думай, я не специально поселилась в этом лесу и привела тебя сюда. Такой удачи я не ожидала. Эта встреча — такая же случайность, какой была та, первая, помнишь?

— Нет, — коротко ответил Касавир.

Колдунья нахмурилась.

— Не лги мне. Тебе это не идет. Научившись прятать свои чувства, ты так и не научился лгать. Но я могу освежить твою память, если хочешь.

Касавир вздохнул и откинул голову на спинку кресла. Фрейя замолчала и продолжала наблюдать за ним с легкой улыбкой. На самом деле, та, первая встреча, действительно на тот момент не оставила в его душе почти никаких следов — лишь тонкий флер пряных ароматов, воспоминание о сладкой истоме, наполнявшей его молодое, не чуждое удовольствий тело, и легкое сожаление о том, что все так быстро закончилось. Ведь он мог обратить внимание на эту девушку раньше, когда они с Иварром только прибыли в Уотердип. А получилось так, что они познакомились накануне отъезда. И лишь позже он понял, какое зловещее значение имела эта встреча в его жизни.

Прошло десять месяцев с тех пор, как он присоединился к Иварру. После длительного путешествия с паломниками и маленьким отрядом паладинов к Лунному Морю, Иварр решил провести несколько зимних недель на юге, в теплом, шумном и пестром Уотердипе. У него там было важное дело. Заканчивали постройку храма Тира, и он помогал его обустроить. Этот храм не был таким большим и значительным, как, например, в Невервинтере или, тем более, в Тетире, где была целая крепость с жилыми этажами, столовыми и магазинами, огромной библиотекой, тренировочными залами и полигоном. Касавир в свое время проходил там стажировку. А здесь, в многонациональном, космополитичном городе, где каждый бог и полубог мог рассчитывать найти хотя бы пару своих последователей, и где негласное верховенство над всеми верованиями принадлежало золотому тельцу и гедонизму, это был просто небольшой храм для проезжих паломников, паладинов и монахов, для которых местные гостиницы были чересчур дороги. Касавира всегда забавляло, что у простых служителей самого честного и справедливого бога, рискующих собой и расчищавших дорогу тем, кто вершил правосудие и возносил ему хвалу, было хронически пусто в карманах. При этом сам старик Тир, несмотря на свою строгость и принципиальность, благоволил к своим скромным воинам и трудягам и никогда не отказывал им в благословлении, обратись они к нему напрямую. В отличие от клериков, якобы представляющих его интересы. Договориться с ними было не в пример сложнее.

Неудивительно, что Иварр не любил Уотердипа и редко покидал Центральный район, где располагался свежеотстроенный храм. Иногда он заходил в Северный район, в Гильдию Лекарей, или Центральную Библиотеку. Касавир время от времени помогал ему, сопровождал по городу. А, будучи предоставлен сам себе, изучал на практике сложную карту города и осматривал достопримечательности, которых было не счесть. Зашел ради интереса в библиотеку и, от нечего делать, за пару недель научился читать на сложном и малоизвестном Руаслеке — языке иллюзионистов. Иварр потом усмехался в бороду и все спрашивал, зачем ему это понадобилось, он же никогда не сможет применить заклинания этой школы на практике. Касавир пожимал плечами. А ни зачем, просто было интересно. Красивый язык, красивые руны. У него от природы была хорошая память и способности к языкам. За четыре года службы в ордене и три года странствий какие только языки он не освоил на базовом уровне. От кашеобразного наречия варваров Утгарда до Эльфийского и Сильванского.

Злачные места и кварталы развлечений он обходил стороной. Алкоголь, азартные игры и продажные женщины его не интересовали, а больше там делать было нечего. Разве только ввязаться в какие-нибудь неприятности и прирезать пару бродяг из подворотни. Один раз, бродя по северной части города, он забрел в жилые кварталы знати, богатых торговцев и куртизанок. И поспешил убраться восвояси, заметив заинтересованные взгляды местных красоток, которые те охотно бросали из паланкинов на молодого, атлетически сложенного парня в новенькой дорожной одежде, с иллюзией благосостояния в виде кошелька на поясе.

Он вовсе не шарахался от женщин, но вся эта армия профессиональных и полупрофессиональных торговок удовольствиями, со своими кастами и иерархией, больше не привлекала его. Впрочем, и порядочные девушки на выданье были для него абсолютным табу. Куда больше его радовало хоть и редкое, но честное и не осложненное предрассудками и материальными соображениями общение со свободными, работающими женщинами, содержательницами лавок и трактирчиков, разочаровавшимися в браке и любви дамами и благодарными молодыми вдовами. Глупо отказываться от возможности хоть на время обрести иллюзию того, что тебя любят, что ты кому-то нужен. Да и тело своего просит. Последняя его полуромантическая история случилась как раз во время похода с паладинами. Они с Иварром произвели друг на друга хорошее впечатление. Святой отец оказался суровым, энергичным и резким на слова стариком. Он был ненавязчив, не лез в душу и не рассчитывал на преданность Тиру и лично ему, что Касавира вполне устраивало. Но в деле не терпел непрофессионализма и половинчатости. Чтобы заслужить его доверие, нужно было понимать его с полувзгляда и уметь проявлять инициативу. И он быстро понял, что не ошибся в выборе помощника. Касавир оказался опытным воином и неплохим тактиком, умеющим работать в одиночку и в команде. После первого же боя он завоевал уважение своих ровесников-паладинов, поначалу смотревших на него свысока. Но в обыденной жизни он на признание и, тем более, лидерство не претендовал, держась особняком. Одним из паладинов была женщина-северянка, суровая и воинственная, любящая демонстрировать свою силу по поводу и без. Но на поверку она оказалась вполне нормальной, может, чуть резкой и прямолинейной. Расстались они, как друзья, в Таре, проведя там несколько дней. Она даже пообещала, что будет вспоминать о нем, и выразила надежду когда-нибудь встретиться. Таковы были крайне редкие, но приятные моменты его свободной мужской жизни, в которую его патрон никогда не вмешивался. Пока не узнал Фрейю.