Вздохнув, Эйлин обернулась к Нивалю. Он уже устроился на своем ложе, оставив ей одеяло, и пытался уснуть. Она подбросила в камин пару поленьев и подошла к нему.

— Холодно?

— Ложись давай, — буркнул он и, скрестив руки на груди, отвернулся к стене.

Эйлин улеглась на другую кровать и завернулась в одеяло. Так себе одеяльце, старенькое, воняет прогнившей соломой. И тепла камина в дальнем углу явно недостаточно, чтобы как следует прогреть большой холодный барак. Что-то скрипит и потрескивает. Наверное, рассыхающиеся доски пола. Или хиленькая дверь, от которой здорово задувает. Похоже, снаружи похолодало. Поначалу ее тело еще держало тепло, но через полчаса, так и не заснув, она почувствовала, как холод от промерзшей стены неумолимо добирается до ее спины. Она услышала, как Ниваль заворочался. Ему, видать, совсем не сладко.

— Ниваль, — позвала она.

— Чего тебе? — Неласково ответил он.

— Ты не спишь?

— Ты бы что-нибудь поумнее спросила.

— Ниваль, — снова позвала она, — ты так совсем замерзнешь.

Он молчал.

— Вместе под одеялом нам было бы теплее.

— Еще чего, — пробурчал он, — даже не думай.

Но Эйлин решительно поднялась и подошла к Нивалю, пихнув его, чтобы он подвинулся.

— Я понимаю, что мои объятия — не самая приятная для тебя вещь, — упрямо сказала она, — и, между прочим, это взаимно, не обольщайся. Но так у нас будет больше шансов нормально пережить эту ночь.

Поворчав немного, Ниваль согласился.

— Ладно, ложись. Да не лицом! Спиной. Тьфу, хрен редьки не слаще. Давай одеяло.

Когда Эйлин пригрелась, Ниваль поднял голову и строго сказал:

— И не вздумай шевелиться. И вообще, поняла?

Чувствовалось, что он нервничает, аж дар речи ему отказал.

— Угу, — кивнула довольная Эйлин, — можешь свое «вообще» засунуть…

— Спокойной ночи! — Проревел Ниваль ей в самое ухо. — Чтоб спала, как убитая!

Эйлин улыбнулась и закрыла глаза.

— Конечно, Ниваль. В твоих объятиях я буду спать, как младенец. — И, помолчав немного, сонно добавила: — Спокойной ночи, солнышко.

Ниваль вздохнул. Солнышко. Так его звали давным-давно. Когда он даже не мечтал стать вообще рыцарем, а тем более рыцарем далекого северного Невервинтера и начальником Девятки, а был обычным чумазым пацаненком с окраины Уодердипа с необычными золотистыми вихрами. А теперь и эта маленькая зараза его так назвала. И правда, стало теплее. Только неудобно, руку некуда деть. Решив, что хуже уже не будет, Ниваль обнял Эйлин. Прислушавшись к ее дыханию, он успокоился. Слава богу, спит, а то вообразит невесть что.

В сумраке ритуальной комнаты при храме было тихо и пахло миррой. Касавир полусидел на небольшом столике, скрестив руки, и наблюдал, как Иварр закрывает стеклянный саркофаг, в котором покоился Меч Покалеченного Бога — его самая ценная реликвия — и вытирает пыль с крышки.

— Собственно, я уже все решил, — нарушил молчание Касавир.

Иварр буркнул через плечо:

— Не сомневаюсь.

Закончив свое занятие и повернувшись к нему, он заметил:

— Вопрос в том, куда ты собрался идти. Мир велик.

— Знаю, Иварр, — со вздохом сказал Касавир, — и зацепка у меня только одна, весьма ненадежная. Но это лучше, чем сидеть и ждать.

Голос паладина стал глухим, а взгляд жестким.

— Как представлю, что она где-то подвергается опасности, и рядом с ней этот…

— Ну, ну, — Иварр подошел к Касавиру и похлопал его по плечу, — он ведь воевал с вами в Мерделейне. И вы многим ему обязаны.

Касавир фыркнул.

— Он неплохой воин, и всегда им был. Но от этого он не перестает быть тем, кто он есть. Говорят, пока я болел, прилетал Грейсон и устроил тут целое светопреставление. Чуть ли не облазил всю крепость, полагая, что начальника Девятки похитили и держат связанным в подвале. Я бы его…

Так и не сказав, что он сделал бы с Нивалем, Касавир посмотрел на Иварра взглядом, не оставляющим сомнений в том, что, окажись начальник Девятки здесь, ему бы не поздоровилось.

Иварр пожал плечами.

— Что ж тут удивительного? Они ведь друзья.

«Ага, друзья…»

— И все же, куда ты пойдешь? — Повторил Иварр свой вопрос.

— Гробнар утверждает, что, по легенде, этот Талиесин жил где-то в небольшой долине у подножия Хребта Мира, восточнее Мирабарских шахт. По его мнению, это наиболее вероятное место, куда их могло забросить.

— М-да, — Иварр покачал головой, — это далеко на северо-востоке. Путь неблизкий. И опасный.

— Именно поэтому я должен туда отправиться, — твердо сказал Касавир.

— Надеюсь, ты пойдешь не один?

— Со мной уже вызвался идти кое-кто. Отказать я не могу. Эйлин нам всем дорога.

Иварр усмехнулся.

— И, конечно, это маленькое надоедливое создание в первых рядах?

— Угу, — хмуро ответил Касавир.

— Сочувствую. — Иварр помолчал. — Ну что ж, все, что понадобится тебе в дороге, включая мое благословение, я дам.

— Спасибо, Иварр. — Касавир встал со стола. — Жаль оставлять тебя, когда у тебя столько дел в лазарете.

Святой отец махнул рукой.

— Ничего, справлюсь. Сэнд, твоими стараниями, не сегодня-завтра встанет на ноги. А Кара… поддерживать ее существование я могу сколь угодно долго. Очень рассчитываю на Сэнда. — Иварр погладил бороду и взглянул на Касавира. — Подруга Келгара меня беспокоит.

— А что с ней не так?

— Не будь наивным, — сказал Иварр вздохнув. — Ситуация очень необычна. Я видел, какими рождаются дети дворфов, когда жил в Сундабаре. Боюсь, друидка, с ее примитивными методами, не справится.

— Значит, расслабиться тебе в ближайшее время не придется. — Касавир улыбнулся и оглядел крепкую приземистую фигуру своего наставника, который, чтобы не стоять без дела, принялся менять масло в ритуальных чашах. — А хорошо было в Невервинтере. Знай себе, проводи ритуалы, даруй благословения да принимай исповеди.

Иварр поморщился.

— После наших-то с тобой походов? Скука смертная. Когда ты ушел в ущелье орков, я даже завидовал тебе, хоть и не ожидал увидеть живым. Я бы и сейчас с тобой пошел.

Касавир рассмеялся и похлопал Иварра по плечу.

— Когда же ты угомонишься, старик?

Иварр ворчливо произнес, наливая масло в последнюю чашу:

— Когда, когда… А вот когда Тир сам пошлет мне весточку: мол, хватит, напрыгался. Тогда и успокоюсь навсегда.

— Ну, значит, не скоро, — заключил Касавир. — И все же, я тебя подменю сегодня у Сэнда.

Разговор с Каной был коротким. В отсутствие капитана, Касавир был старшим по званию, и его приказы не подлежали обсуждению. Кана приняла командование крепостью. Большинство солдат и сержантов, набранных в процессе подготовки к войне, захотели остаться. Таким образом, был сформирован постоянный гарнизон. Работы у него в землях Крепости-на-Перекрестке было более, чем достаточно. Мастер Видл тоже остался и с энтузиазмом принялся за восстановление поврежденных при осаде башен, благо, казна была полна запасами. Шандра осталась на хозяйстве, и в том, что крепость без командира не разорится, можно было не сомневаться. Были посланы патрули к местам прерванной разработки залежей руды, являвшихся собственностью Эйлин. К счастью, ни лорд, ни кто-либо другой, не претендовали на них. Когда безутешный Грейсон пришел в себя и сообразил, что к чему, он заверил, что прикроет Ниваля, а заодно и Эйлин перед Нашером. Неизвестно, что он наболтал в Невервинтере, но лорд успокоился и остался в полной уверенности, что начальник Девятки и один из рыцарей и крупных землевладельцев выполняют важную миссию, касающуюся экономических интересов страны. Патрули зачистили шахты от расплодившихся там пещерных хищников и любителей халявы, была выставлена охрана, набраны рабочие из числа тех, кто жил в маленьких городках и во время войны остался без крова и средств к существованию, и добыча возобновилась. Позже, когда в казну лорда тоненьким ручейком потекли первые налоги от Крепости-на-Перекрестке, он успокоился окончательно и стал ставить всем в пример деловую сметку и сознательность ее хозяйки, которая даже в тяжелое послевоенное время умудряется выполнять свой гражданский долг.