Проехав километров пять, не больше, мы останавливаемся у большого двухэтажного кирпичного магазина, затесавшегося среди большого количества открытых рынков строительных материалов.

Большинство этих рынков закрыто на зиму, но один работает, и там, не смотря на несезон, есть покупатели.

Фетисов долго и шумно паркуется у магазина, после чего мы все выходим, в том числе и Василевс, в этот раз предпочитающий крутиться (создавая зачастую собой трудноперешагиваемое препятствие) у ног Фетисова.

В магазине Фетисов быстро «уходит в отрыв» исчезнув между прилавками и стендами, после чего громко зовет меня — когда вдруг оказывается на кассе.

— Не хочешь сигару? — Вдруг спросил он меня, расплачиваясь за покупки, когда я подошел с другой стороны кассы, и, не слушая ответа, просит девушку-кассиршу дать ему еще и сигару, — Тут — не поверишь! — есть натуральные мексиканские сигары! Представляешь? Из самой Мексики! Не поддельные!

Я натужно улыбаюсь, показывая, что так же как и Фетисов приятно удивлен этим замечательным фактом.

Когда мы выходим из магазина Фетисов, подняв с земли Василевса и дав мне его в руки попросил подождать его у машины — пока он кое-куда сходит.

Вернувшись минут через пять Фетисов надел на шею кота ошейник с колокольчиком, после чего мне дали сумку с покупками, но затем у Фетисова зазвенел телефон и он отошел в сторону для разговора.

Пока же он разговаривал мы с Василевсом загрузились в джип, и уже оттуда стали таращиться на Фетисова — когда он вернется к нам.

Фетисов вернулся к машине будучи мрачнее тучи:

— Андрей, тут такое дело — обратился он ко мне извиняющимся голосом — мне нужно срочно ехать в Москву, так дела складываются…

Я в недоумении:

— И что?

— Ну… тебе, я думаю, надо пока посидеть у меня на даче — дождаться меня, пока я вернусь.

Мне становится не по себе, даже более того — немного страшновато. Но потом я думаю, что запру в доме Фетисова все замки и засовы — и так как-нибудь прокантуюсь до его возвращения:

— Ну, — отвечаю я — хорошо, отвезите меня обратно, я, так и быть, посижу чуток…

— Тут тоже заминка выходит — тон Фетисова ну настолько извиняющийся, что его просто невозможно не извинить — дело это настолько срочное, что придется тебе добираться обратно самому.

— Да? — я уже и не в шутку трушу — а как же Сестра?

— Будем надеяться, что она тебе не повредит.

— Надеяться? Боже мой, Фетисов! Да она меня порвет на британский флаг!

Но Фетисов непреклонно продолжает умолять меня:

— Андрюш, тут всего несколько километров! Подышишь воздухом. А забор — ты же видел у меня, какой. Даже если ваша подруга придет — она не сможет пробраться, уверяю!

Какое-то время мы едем по дороге, после чего останавливаемся и Фетисов, указав мне на едва различимую тропинку в лесу, просит меня пойти по ней к его даче:

— И вечерком мы снова встретимся!

Я просовываю руку под пальто нащупывая «Глок» за поясом:

— Хорошо — отвечаю я — в крайнем случае я буду биться, хоть и недолго — до последнего!

В ответ Фетисов делает уже совсем виноватую мину, и уж скорее от того, чтобы больше не видеть этих его гримас я выхожу на улицу:

— Прощаюсь с вами на всякий случай! — кричу я тогда, после наблюдая, как Фетисов за кирку вышвыривает из машины недовольного Василевса:

— Андрей, это пару часов! — кричит Фетисов мне, кидает связку ключей от своей дачи, потом — сумку с тем, что он напокупал в магазине — и резко дает по газам.

Первым в себя приходит Василевс и начинает тереться мне о ноги, опять громко мурлыкая.

— Ну что ж, друг? — говорю я коту, глядя в его искренние, глубокие, желтые глаза, глядящие на меня, как мне кажется, с каким-то сожалением, типа того, будто кот хотел сказать: «Ну ты и влип, приятель!». — Пойдем?

Пока же мы идем, вернее даже сказать — пробираемся (впрочем, Василевсу, как кажется, идти и легче и веселее) лесом к даче Фетисова, на меня вдруг обрушиваются воспоминания о наших бывших когда-то отношениях с Сестрой, так что я даже начинаю рассказывать о них, за неимением другого собеседника, Василевсу:

— И вот — говорю я — представляешь? Она как-то попросила меня чтобы я, ну, во время этих дел, иногда ее слегка шлепал! Представляешь?

Василевс смотрит на меня так, будто для него это дело привычное, дескать, он и сам этим часто занимался.

— Я ее даже спрашивал, что она будет делать, если я ее буду шлепать. А она ответила, что кричать. Смешно! Мы еще обсуждали, что она будет кричать, пока я не придумал, что «Слава России!». — Кот слушает с умным видом, будто обдумывает и взвешивает каждое мое слово.

Уже на месте, стоя у запертой двери в воротах я вдруг улавливаю мне уже знакомый легкий и приятный запах жидкости для бальзамирования трупов.

Не показывая виду, будто я и не заметил ничего, я быстро нахожу нужный ключ и потом, в полсекунды открыв дверь, схватив кота, стремительно проскальзываю внутрь и тут же закрываю дверь за собой на засов.

После, бегом добежав до входа в дом, так же быстро открываю дверь и затем, заперев за собой дверь — стремительно перемещаюсь в кладовку, наверняка придуманную еще для каких-то целей, потому как у нее металлическая дверь.

Заперевшись в кладовке и включив свет, я перевожу дух и ставлю Василевса на пол:

— Все! — говорю я коту — началось! Теперь держись!

Через дверь слышно, как в доме разбили окно — вначале лопнул стеклопакет, а после то, что осталось от окна несколькими ударами было вдалбано внутрь помещения.

Я слышу ее крадущиеся шаги и шорох подвенечного платья:

— Ну где же ты, Андрюша, — вещает Сестра грубым мужским голосом — что же ты так убегаешь от своей любимой подружки?

Затаив дыхание я достаю «Глок», снимаю его с предохранителя и загоняю патрон в ствол. Василевс удивленно переводит взгляд туда-сюда с меня на пистолет, но потом, встрепенувшись и выгнувшись в дугу, поворачивается мордой к двери и начинает громко шипеть.

Обнаружив меня в этом укрытии по шипению кота, Сестра начинает скрестись в дверь, после чего несколько раз сильно ударяет в нее.

Я сажусь на пол, и, выставив вперед пистолет, утерев пот со лба, жду, что будет дальше.

После этого минут на десять все вдруг успокаивается, но в момент, когда я уже было думаю выйти наружу на разведку, снаружи раздается сильный шум, как бы вой ветра, после чего дверь вминается внутрь, будто она и не металлическая, а из картона, и в кладовку вваливается Сестра.

От удара дверью Василевс отлетает к противоположной стене и звучно об нее шлепается, но тут же, как-то спружинив, прыгает и вцепляется Сестре в лицо, что дает мне полсекунды на то чтобы выскользнуть из кладовки, перед этим засадив в живот Сестричке три пули.

Но это не помогает — Сестра яростно набрасывается на меня из-за спины, часто молотя по голове шипящим и брызгающим кровью Василевсом.

Быстро переставив «Глок» в режим автоматической стрельбы я оборачиваюсь и очередью повреждаю Сестре правую ногу, отчего она падает, напоследок метнув в меня уже окончательно деморализованным котом.

Василевс, используя шанс, вбирается мне на спину, намертво вцепившись когтями в загривок — и мы выбегаем на улицу.

Там я снова перезаряжаю пистолет, опять вернув его в режим стрельбы одиночными выстрелами.

Удаляясь от дома, двигаясь вперед спиной я жду, когда Сестра выйдет из дверей — но не тут-то было! — вышибив окно, она вылетает наружу, и, паря в нескольких метрах над землей стремительно подлетает ко мне: