— Хорошо — отвечаю я, начиная понимать, что опять влипаю в «сюр» — Евгения Петровна! А вот, например, я бы не мог посетить вашу дачку? Прямо, скажем, сегодня? Или вы будете требовать официального оформления, разрешение на осмотр, разрешение на обыск?

Евгения Петровна явно мнется, не зная что сказать:

— Ну… сейчас же все снегом замело… вы туда не подъедите…

— Придется! Придется, Евгения Петровна, работа у меня такая.

Тогда Евгения Петровна объясняет мне как проехать на ее дачу.

— Лучше всего в ту самую деревню, где как вы сказали «аномальная зона» находится приехать. Вам там по идее с вашими документами помочь должны — там отдел полиции есть. Человека два постоянно дежурят.

— Да? — переспрашиваю я — Вот это да! Жирно как для умирающей-то деревни!

— Ну… не знаю почему, но они там точно есть. А так… по-другому добраться вам не получится. Ключи вам нужны?

Я перезваниваю Дежурному и спрашиваю, есть ли у них ключи от дачи Пашкевичей.

— Нет. — Дежурный, суда по голосу, рад бы помочь, но…

— Хорошо — говорю я тогда Евгении Петровне — если вам будет не трудно — дайте, пожалуйста, ключи, обещаю вам — что постараюсь быть аккуратным. Я даже ботинки на входе сниму.

— А там тапочки есть! — как-то обрадовано сказала Евгения Петровна — сразу на входе слева в большом старом шкафу. А одежду — лучше не снимать, там точно все вымерзло за это время.

— Вы там давно были? У себя на даче?

— Больше полутора лет не была. Точно. Там для Димы был весь второй этаж, с тех пор как он пропал я туда даже не поднималась ни разу. Там все осталось так, как было с того самого дня. Ну, разве что ваши товарищи что-то меняли и двигали.

— Ясно, Евгения Петровна, очень я вам благодарен за то, что идете на встречу. И вот последний вопрос — насчет ключей.

Евгения Петровна только печально согласно покачивает головой, и, спустя несколько минут, как она оделась, мы идем к ее молодому начальнику — говорить о том, что вынуждены отлучиться.

Вместе в Евгенией Петровной мы идем к ней домой (по пути она еще пыталась погрузиться на троллейбус, я когда это понял тут же за руку утащил ее в сторону — ловить «бомбера»), где она достаточно долгое время ищет ключи от дачи, но, в конце концов, найдя их, приносит мне, на кухню, туда, где меня расположила в самом начале:

— Вот! — Она кладет большую звонкую связку ключей на стол передо мной — Вот эти ключи. Тут все, что имеет отношение к даче — от ворот, от дома…

Я благодарю:

— Евгения Петровна, вы только не волнуйтесь, сегодня же я съезжу на место и скорее всего вечером верну.

Евгения Петровна тяжело вздыхает:

— Да вы сами наверное понимаете, что я не об этом переживаю.

— Увы — да. Понимаю…

— Скажите мне пожалуйста, Андрей, что будет с Димой когда вы его найдете?

— Когда я его найду? Знаете, а это совершенно не факт, что я его найду, а если и найду, то, извините, живым… Понимаю, что не хорошо это говорить маме человека, но, уверяю вас, сейчас он находится в опасности.

— Что он натворил?

— Он? Перешел дорожку КГБ, видимо из-за денег сдал важную информацию, и запорол одно очень важное дело…

Евгения Петровна, не смотря на видное волнение, как сильный человек перебарывает себя и старается не подавать виду:

— Но ведь если вы его найдете — его посадят в тюрьму, так ведь?

— Я имею задание только разыскать Дмитрия и доставить в Москву. Уверяю вас, что если его встречу постараюсь, чтобы он оставался жив-здоров. Поэтому, Евгения Петровна, прошу вас, если он с вами все-таки иногда выходит на связь — попросите его либо вообще — сдаться, либо другое — не сопротивляться во время ареста — ладно? Дело и вправду очень серьезное.

— Но вы же его упрячете за решетку?

— Да, но там он хотя бы жив останется! Тем более тюрьма КГБ — более комфортная, нежели обычная, плюс полная гарантия безопасности.

— Ну да, в том случае, если его не захотят убрать сами КГБ-шники…

— Вы так не доверяете КГБ?

— Да уж. Вот, Дима с ними работал — и теперь видите, что происходит. Вы его ищите, он от вас бегает, свою мать забыл, от страха, небось…

Я прошу меня извинить и встаю:

— Хотел бы успеть до вечера вернуться к вам!

Евгения Петровна отмахивается:

— Эти ключи мне в ближайшее время не понадобятся, так что пользуйтесь пока, не волнуйтесь!

После этого мы вместе идем по коридору в прихожую, мимо открытой двери в комнату Пашкевича.

— Что? Хотите зайти? — спрашивает меня Евгения Петровна, увидев, мой интерес.

— Да, а можно?

— Можно. Тут ваши коллеги все перерыли…

— Что-то забирали с собой?

— Да… много бумаг, компьютер…

— Понятно. А так вообще здесь наверняка все осталось так, как и было при Дмитрии?

— Ну, в принципе — да. Я иногда убираюсь здесь… вернее, пыль стираю, и на этом, наверное, — все.

Я захожу в комнату Дмитрия и оглядываюсь:

— Вы так трепетно относитесь ко всему, что было связано с Димой… Он единственный ваш сын? Больше детей не было?

— А вы разве не знаете, у вас же там все записано?

— Да — да. Это я так спросил…

— На самом деле — знаете что?

— Что?

— Я не трогаю его вещи прежде всего потому, что он очень, очень не любил, чтобы их кто-то трогал и передвигал.

Я смотрю на письменный стол Пашкевича, под которым стоит отключенный от монитора, клавиатуры и мышки компьютер:

— Так компьютер вам вернули?

— Ну да! Спустя месяц после изъятия… а что? Хотите его посмотреть?

— Нет… это наверное излишне. Да и времени съест много. Можно… вы меня простите — я посмотрю его книги и письменный стол?

— Ну… — видно, что Евгении Петровне это не очень нравится — все равно так вы быстро от меня отстанете — верно?

— Да, точно.

— А если вы будете делать официальные запросы, бумаги доставать — это все затянется.

— Правда ваша. Извините, но, как я вам уже говорил — мне это нужно, и даже больше — я уверен, что это очень необходимо Диме. Он сейчас связался с людьми, с которыми опасно — понимаете? — Евгения Петровна понимающее закачала в ответ головой — И они, если что, могут его даже убить, просто потому что заподозрят что-то неладное. Иными словами, если я найду Диму и смогу доставить в Москву, то ему от этого будет только лучше.

Я открываю ящики письменного стола Пашкевича, просматриваю лежащие там бумаги, потом подхожу к книжным шкафам и бегло просматриваю заинтересовавшие меня книги — так, тут все ясно:

— Евгения Петровна, — уже совсем собравшись уходить спрашиваю я — а вот не скажите, оккультизмом, которым Дмитрий увлекся, судя по всему очень всерьез — он когда начал интересоваться?

Евгения Петровна отвечает не задумываясь:

— За полтора года до исчезновения, как раз года через два после того, как он стал работать на КГБ. Я еще удивлялась — как может соотноситься его работа там и такое увлечение?

— Хорошо. А как вы узнали что он стал работать именно на КГБ? — я начинаю записывать в блокнот информацию, которую считаю важной.

— Ну, поначалу я не знала, что именно в КГБ, но думала о том, что где-то в спецслужбах.

— Как вы это поняли?

— А он заграницу ездил без заграничного паспорта! Потом, возвращаясь, показывал фотографии… притом мест не туристических, как я поняла, а достаточно диких, в достаточно диких странах. Например, как-то раз он был в Афганистане, а когда я спросила его, не опасно ли туда ездить, он ответил, что нет, не опасно, потому что его хорошо охраняли.

— Понятно.

— Ну, и, однажды он сам мне все рассказал. Сказал, что неофициально подрабатывает под прикрытием КГБ.

— Ага…

Вот так вот. После этого я выхожу в коридор и мы прощаемся.

— У вас есть мой номер — сказала Евгения Петровна, когда я уже выходил за порог.