* * *
Но все не так просто. Я конечно же понимаю, что все это мои страхи, мои заморочки, тараканы в моей голове, галлюцинации — тем не менее мне от этого легче не становится — в противоположном углу этого зала, противоположном тому, где находится дверь в архив, в темном, скажу вам, углу, вдруг что-то зашевелилось.
Странное дело, но, боясь, я встаю и иду туда, на ходу соображая зачем же это делаю. С одной стороны мне хочется спрятаться куда-нибудь подальше, желательно туда, откуда не будет видно этих странных шевелений, но с другой — у меня возникает желание преодолеть свой страх, пойти туда, увидеть все, и, как я надеюсь, понять, что там ничего страшного и нет!
Я иду, пусть и медленно, уже несколько раз было поддавшись порыву развернуться и пойти обратно, оглядываясь, но нет, чувствуя всем нутром что там что-то опасное для меня, я, тем не менее, двигаюсь туда, к источнику этой опасности, в надежде на то, что скоро все разрешиться и я вздохну с облегчением, и даже посмеюсь над собой…
Тем временем нечто в углу начинает подниматься вверх, темная какая-то сущность, тень, поднимается над полом и кружит, совершая в воздухе все большие и большие круги, в каждом своем новом витке все больше приближаясь ко мне:
— Что же я делаю? — спрашиваю я себя тогда — зачем же иду к этому навстречу?
Тень, вдруг на какое-то время замерев в воздухе и снизившись, затем вдруг резко выворачивает ко мне и начинает приближаться уже не медленно порхая, а стремительно, как быстрая птица.
От страха я приседаю на корточки и закрываю голову руками.
ГЛАВА I.VI
Громким щелчком вдруг включается яркий свет, после чего несколько секунд в моем кармане вибрирует мобильный.
Разорванный большой черный полиэтиленовый пакет для мусора вновь падает на пол, прижатый к нему сильной струей холодного воздуха направляемой из потолочной решетки вновь заработавшей вентиляции…
* * *
— Андрей? Вы же — Андрей Земсков? — слышу я у себя за спиной бодрый молодой голос — мне про вас говорил Приятель Сартакова, говорил, что вы можете подойти…
Я оборачиваюсь — ко мне, уже издали начиная протягивать руку приближается молодой человек, довольно неформально одетый, со светлыми голубыми глазами, светлой копной волос на голове и с такой же светлой, но местами уже подернутой сединой модной бородкой:
— Енохов — говорит он, и мы пожимаем друг другу руки — Сергей Енохов!
— Да — говорю я, очень приятно, — вы были правы, я — Андрей Земсков!
— Очень приятно!
После такого взаимного приветствия я вкратце рассказываю Сергею о том, зачем я пришел и о том, как оказался запертым на этом складе.
— Ах! — Сергей, как мне показалось, искренне мне сочувствовал — это все потому, что у вас пока еще нет электронной карточки, открывающей двери которые… ммм… которые вам можно открывать.
— Ведь у вас — что? — Сергей поворачивается вполоборота и смотрит в сторону двери, в которую недавно заходили рабочие — наверняка у вас временное удостоверение, ни корочек, ни ключа — так ведь?
— Да, так…
— Ну так скоро будут! А пока… странно, что вам не дали мой местный телефон. Если бы вы позвонили заранее — я бы вас встретил.
Далее Сергей приглашает меня в его «хоромы» — как раз в комнату, чьи окна смотрят в складской зал, и мы идем к той самой двери, в которую, как я уже говорил, заходили разнорабочие:
— Вот — Сергей, кажется, проводит магнитным ключом прямо по двери — даже датчики считывания информации сделаны так, что их не видно — он проводит рукой по двери, потом делает пальцем ковыряющие движения — показывая мне, что вот, на двери есть пластина — и это как раз считывающее устройство, открывающее дверь, и эта пластина, покрашенная как дверь, абсолютно незаметна.
За открывшейся дверью оказывается узкий коридор, ведущий к лестнице наверх.
Мы поднимаемся, потом поворачиваем в длинный коридор со множеством дверей, после чего, пройдя по коридору почти до упора — оказываемся на месте.
— Вот он! — из окон большого кабинета Сергея я вижу черный рваный пакет, так недавно напугавший меня, сейчас же лежащий спокойно, не шевелясь распластанный на бетонном полу в зале.
Сергей учтиво предлагает мне отобедать вместе с ним — «До-Ши-Пак»-ом, и я, скорее из вежливости, соглашаюсь.
Пока же закипает чайник мы разговариваем с Сергеем о том — о сем, впрочем, очень быстро эта беседа становится мне интересной — Сергей рассказывает мне о своих владениях, где он, как оказывается, является «хозяином» уже около четырех лет:
— Да — говорит Енохов, здесь у нас только Гб-шная канцелярия (имеются в виду канцелярские принадлежности и прочее) — и ничего такого особого нет. Впрочем, даже информация по потребляемым картриджам и бумаге в Комитете имеет секретный характер. Время от времени списанную технику и всякое тому подобное барахло мы вывозим на свалку, но даже там нам, увы, приходится соблюдать некоторые предосторожности.
Я в уме прикидываю, какую такую секретную информацию враг может получить, узнав сколько бумаги потребляет Комитет, после чего все-таки прихожу к выводу, что данная информация врагу может быть полезной.
Заодно я спрашиваю Сергея о своих картриджах, на что он отвечает, уже со ртом, забитым едой из Очень Далекой Капиталистической Восточной Страны, что
— Эт ерунда — сейчас доедим и пойдем за твоими картриджами.
* * *
Итак, через некоторое время мы из одного из кабинетов забираем картриджи, после чего Сергей приглашает меня взглянуть на подземные пространства под Лубянской Площадью, и даже больше — зайти в недавно восстановленный металлический памятник в центре площади.
— Как? — спрашиваю я Сергея — туда можно зайти?
— А ты думал! Комитетчики решили, что если памятник кто вновь захочет снести — они его нашпигуют взрывчаткой и взорвут нафиг, вместе с теми, кто будет его сносить. Они, понимаешь ли, не желают повторения прошлого…
Я присвистываю.
Пока же мы низкими и узкими бетонными коллекторами, слава богу, хорошо освещенными, пробираемся в памятник, Сергей продолжает мне рассказывать о местных делах:
— Тут всюду постоянно лазят диггеры. Коллекторов, коридоров, каких-то старых подвальных стен с помещениями и проходами столько — что уследить невозможно. Притом, заметь именно здесь, на Лубянке, а не у Кремля — самое сосредоточение коммуникаций по которым можно передвигаться под землей по центру города. К Кремлю коммуникации эти значительно «разряжаются», и количество коллекторов уменьшается.
* * *
Наконец мы оказываемся в памятнике:
— Вот тут — Сергей деловито и сильно постукивает по металлу кулаком, так что тот отвечает на каждый удар мелодичным гудением — и заложат, если что, взрывчатку и потом — бум! Стекла, думаю, в нашем здании от взрыва вылетят!
— Хотя тебя это и не коснется… — Сергей улыбается и предлагает мне выйти наружу — покурить на островке, на котором стоит памятник.
* * *
Такое иногда случатся, правда, редко — это когда кому-нибудь вдруг вздумывается не смотря на обилие автомобилей дойти до самого центра Лубянской площади — аж к самому памятнику.
И хотя это происходит редко, увы, едва мы выбираемся наружу у памятника по бетонной лестнице наверх — обнаруживаем стоящих здесь двоих молодых подвыпивших людей, едящих чипсы и сорящих на землю.
Пока мы просто курим и разговариваем, эти двое не обращают на нас никакого внимания. Едва же мы собираемся спуститься опять в коллектор, они вдруг, ни с того, ни с сего — начинают проявлять к нам повышенный интерес и проситься с нами.