— Да? Может в сосуде трещинка была? Или вы его оставили как-то открытым?

Но Пашкевич, кажется, уже хочет перевести разговор на другую тему:

— Андрей!

— Да, Дмитрий!

— Тут внизу есть небольшая кафешечка, так вот вы не желаете кофейку хлебнуть?

— Да почему бы и нет? — даже не знаю, рад ли я откликнуться на это предложение…

— Я заплачу.

— В принципе, если хотите, заплатить могу и я…

Пока же мы спускаемся вниз на лифте, Дмитрий не отводит взгляда от книги, которую я ношу с собой за подмышкой:

— Что это у вас? — спрашивает он меня и мне кажется, будто Пашкевич бледнеет.

— Это? Книга! «Чупакабра — орудие возмездия духов!» — отвечаю я — хотите — подарю?

Пашкевич берет из моих рук протянутую ему книгу, потом быстро перелистывает, читая какие-то фрагменты, после чего — возвращает обратно:

— Нет, спасибо. По-моему, кроме правильного названия — все остальное полный бред.

— Ну, как хотите! — я натужно улыбаюсь, разглядывая себя в зеркало, но недолго — еще несколько секунд и звучит «колокольчик», и лифт останавливается на втором этаже.

Итак, мы спустились в кафе, где за барной стойкой берем себе по чашке кофе, Пашкевич берет себе еще какой-то кекс, а я — кружку «Миллера».

— Я уже в отпуске — отвечаю я Пашкевичу на его вопросительный взгляд — после Кавказской Республики, знаете ли, хочу слегонца отдохнуть.

— Понимаю! — отвечает Пашкевич на ходу начиная поедать кекс, и мы вместе идем к столику за который потом и садимся.

— Итак, — едва мы уселись, начал Пашкевич, говоря при этом с набитым ртом — вы, Андрей, понимаю, молодой сотрудник Комитета, недавно начавший там работать?

— В принципе — все правильно вы говорите, — отвечаю я — кроме того, что я уже, как знаете, побывал на важном задании. Да и работаю уже в Комитете… чуть больше года, наверное…

— Ага! И уже это ваше важное задание успели успешно выполнить!

— Да!

— Гордитесь?

— Нет. — Я ловлю на себе недоуменный (опять!) взгляд Пашкевича — нет, не, правда, нет, не горжусь! Просто… как бы это сказать? Работа такая. И я ее сделал. Хоть вы и мешали…

— Ага, ну и как? Вас похвалило начальство? Ну, за взорванную трубу?

— Дмитрий… — я вспоминаю нашу первую встречу с Пашкевичем, когда я еще не знал, что он Пашкевич — А у вас нет при себе звукозаписывающей аппаратуры?

— Не-а, — Дмитрий вновь откусил кекс и на верхней губе у нее четко отпечаталась белая линия от сахарной пудры — но можете обыскать меня, если хотите.

— В этом нет нужды, я вам доверяю — говорю я, придавая своему голосу максимально возможный оттенок полного недоверия — тем более что записать мой голос (и не только) можно установив где-нибудь недалеко отсюда камеру. А я сейчас с вами пришел сюда, в место, куда вы сами меня и направили.

— Ага…

— Сел за стол, который вы якобы выбрали.

— Ах, Андрей, оставьте вы эту конспирологию! Чтобы вы не волновались — давайте не будем говорить о Маленькой Гордой Республике! Пожалуйста! Скажу вам честно — мне на нее начхать три раза!

— Тогда о чем разговор?

— О вас и вашем начальстве. Я даже не то, чтобы говорить о них с вами хотел бы, нет, я хочу предупредить вас — это опасные люди, которые совершенно не берегут своих подчиненных.

— И кого из моего начальства вы знаете?

— Да вот Сартакова знаю, и его Приятеля.

— А еще?

— А этого мало?

— Хорошо, и что дальше?

— Андрей, когда-то я тоже работал на них. Непосредственно, конечно, на Приятеля, так вот, этот парень занимался поставками оружия из России за рубеж.

— Ага, и что?

— Поставки эти были одобрены правительством, но при этом тайные, понимаете?

— В принципе — да, то есть это когда надо оружие кому-то продать, но вроде как неофициально, а правительство, случись что, говорит что не причем?

— Именно! Я вот как раз этим и занимался. Приятель говорил, что и куда, а я — ездил по заграницам и все обустраивал.

— Угу.

— Однажды Приятель мне предложил такой вариант — Пашкевич слизал языком сахар с верхней губы — помимо правительства мы будем работать и на себя, поставляя «левое» оружие от наших производителей.

— Правда? Такое вообще — могло быть? И чем все дело закончилось?

— У нас не было провалов, потому что прикрывали эти наши дела очень серьезные люди наверху. Ну, это я говорю вам со слов Приятеля. Только вот однажды… однажды Пряитель подумал (даже нет!) заподозрил меня в сборе на него компромата — и тогда все.

— А вы собирали на него компромат?

— Да, помогал собирать… Угадайте — кому? Вашему папе!

— Неужели? Такое могло быть? Мой отец собирал на Приятеля компромат?

— А вы думаете, будто его гибель в аварии на МКАД-е — случайность? Виновника ДТП нашли?

— Нет.

— Ну вот. Даже обвинить кого-нибудь не удосужились. Для отвода глаз…

— Ну так вот — Продолжил Дмитрий уже расправившись с кексом и принявшись звучно отхлебывать кофе. — После вашего отца настал мой черед, но я сумел выкрутиться. Я бегал по всей стране от КГБ, пока они не перестали меня преследовать.

У меня перед глазами стоят страшные фотографии разбитой вдрабодан машины отца. Но я не верю:

— Хотите меня настроить против моих начальников?

— Нет, Андрей, думайте сами, не верьте мне, проверяйте, если хотите.

— Вы прекрасно знаете, что у меня нет возможности проверить вас.

— Тогда просто думайте. Вот, кстати, хотел спросить — отец вам никогда не отдавал каких-нибудь бумаг или папок? Не просил сделать с них копии, перевезти куда-нибудь?

— Нет — вру я — а что?

— А то, что если это было — могу поручиться, вас взяли под опеку в КГБ для того, чтобы узнать где эти материалы, ну, либо на худой конец — просто по вашей реакции узнать, знаете ли вы про них что-то или нет. Но не беспокойтесь! Если Приятель Сартакова сочтет вас неопасным для него — вас не тронут. Только вот он, знаете ли, параноик, так что вполне возможно что он так про вас и не подумает!

Но я спокоен, потому что не верю Пашкевичу. Так, либо иначе, но этот разговор уже нужно заканчивать:

— Вы теперь будете в Москве? — спрашиваю я Пашкевича, переводя разговор в другое русло.

— Нет, а что? — Пашкевич ухмыляется и ковыряется во рту зубочисткой — доложите обо мне Сартакову? Не старайтесь! Вы меня не поймаете, кишка у вас тонка! Весь Комитет меня теперь не сыщет, даже если я буду находиться у него под самым носом. Угадайте, сколько раз в этом году я прогуливался по Лубянской площади? Мне это даже удовольствие доставляет, так что всякий раз, бывая в Москве я обязательно прохожусь по Лубянке!

— И что вы тогда будете делать? — я делаю вид, будто пропустил мимо своих ушей это отступление Дмитрия — Предположим, я верю вам, ну, что Приятель Сартакова, дескать, когда-то хотел вас убить — что вы хотите теперь? Отомстить ему? Так?

— В принципе вы говорите все правильно. Именно отомстить в том числе. Но не убить его, нет, это будет слишком гуманно по отношению к нему, а именно растоптать, смешать с грязью, отнять у него будущее, карьеру и засадить за решетку! Желательно — надолго!

— Ах, вот оно как!

— Да!

— Ну, положим. А вот как, например, вы узнали номер моего телефона, откуда у вас он?

— Ничего сложного! Я просто считал его специальным устройством в Тыбы-э-Лысы, в тот момент, когда мы беседовали с вами первый раз в подвале в баре — помните? Устройство это — нет, не со мной, спецы из разведки МОГКР-и забрали его у меня. Устройство американское, последний писк, так сказать, у нас пока таких нету.

— Вы так говорите, будто «нас» — это вы с нами, с Россией! Вы же, Димочка, против нас только что вели игру! Против этой самой «вашей» России! Как теперь вы так можете говорить? Вы же, можно сказать только что против России воевали!