Лифт останавливается, после чего спустя несколько секунд открываются двери — и мы выходим в огромное, чистое, очень светлое, аккуратное помещение — подземное хранилище.

Но как же это место контрастирует со складом, которым заведует Енохов и с архивом в котором я сижу!

— Сразу после посадки — наблюдай за ящиками, Андрей — ты понимаешь? — инструктирует меня Сартаков — не отходи от них ни на шаг!

— Их выгрузят — ты осмотри — оно или не оно — понял? Перед отлетом еще раз осмотришь груз, и обязательно запомни там что-то тебе одному только примечательное — нитку какую-нибудь, например, на ткани. Это для того, чтобы если кто где груз подменит на такой же — ты бы вовремя поднял тревогу — заметил подмену.

— Ясно…

— Именно по грузу могу только сказать, что все очень серьезно — нужно сработать четко. В посольстве же, когда встретишься с послом и груз передашь на тамошний склад — вот тогда можешь вздохнуть свободно и отдыхать.

— Хорошо — отвечаю я — ну, если груз такой важный — может мне его сопровождать в багажном отделении? Чтобы даже в самолете с него глаз не спускать!

— Это излишне, Андрей. Самолет наш, и все предупреждены, что важный груз летит — там его не как все остальное — чемоданы с сумками — в кучу бросают — его в отдельном месте поставят! Еще… у тебя будет прибор, который будет показывать твое расстояние до груза. Если его как-то попытаются стащить на посадочной полосе после посадки (я тебе после дам спутниковый телефон) тут же позвонишь мне, и, следующим делом — послу в Тыбы-э-Лысы.

У меня по спине пот холодный потек от таких разговоров, но Сартаков не останавливается:

— Вот, Андрюш, тебе фотография — видишь?

— Да… — я все больше теряю уверенность в себе.

— Что ты тут видишь?

— Молодой человек, в костюме с галстуком.

— Правильно! Так вот — запомни эту рожу, Андрей — ровно до тех пор, пока сдашь груз — ясно? Чтобы даже во сне он тебе являлся — понятно?

— Да-да…

— Это — Павлов теска твой Андрей, он тебя встречает с машиной прямо на летном поле. Кто другой приедет, начнет что говорить — делай что хочешь, рекомендую устраивать истерику с визгом и соплями — но это после того, как позвонишь мне! Другим не передавай груз — чтобы ни говорили, и с другими, как бы они не представились никуда не ходи и даже не заговаривай! Понятно?!

Мне кажется, что еще немного — и я упаду в обморок.

Сартаков засовывает мне, грубо так, резко, фотографию Павлова во внутренний карман пиджака:

— Только Павлов! Едешь с ним в машине в этой, в грузовичке — в одной кабине аж до посольства. У грузовика — сзади окно в кузов, Павлов сам в курсе, из окошечка этого — глаз не своди на груз. Если что — Павлов знает что делать, стойте за груз хоть умрите, но от тебя потребуется только одно — поддерживать его, Павлова. Возникнет ситуация — делай, что и он, истерику закатывает — ты с ним, что-то говорить будет — поддакивай, будет рукопашная — за ним в бой иди — понимаешь?

У меня темнеет в глазах…

— Да, Александр Сергеевич, все понимаю…

— Александр Сергеевич — после непродолжительной паузы не выдерживаю я — да мне страшно просто уже! Я напуган этим заданием до чертиков!

— Правильная реакция — взгляд Сартакова немного смягчился, правда совсем-совсем немного — бойся! Андрей, это я тебе говорю, друг твоего папы — мы с ним с института друзья были, и двадцать пять лет бок о бок работали — пуд соли на двоих без закуски — бойся!

— Завалишь это задание — тебя разотрут по асфальту и фамилию не спросят. Притопят — больше не выберешься, работу даже в частных конторах выше дворника в жизнь не сыщешь! Бойся! Все должно пройти четко — груз тебе вести — просто громадной важности. Промашек быть просто не может!

Поздним вечером мне звонят и сообщают, где и во сколько мне нужно быть — меня отвезут во Внуково, прямо к рейсу.

Затем звонит Сартаков:

— Я встречу тебя прямо на взлетной полосе — и мы вместе будем смотреть как груз будут помещать в самолет. Ты его осмотришь — и тогда все, загружаешься в салон.

— Хорошо — отвечаю я — до встречи во Внуково.

Еще звонит Приятель Сартакова — желает мне удачи:

— Он тебе вчера инструктировал насчет груза?

— Да, в подвале, там склад какой-то специальный, что ли…

— Ага. Наверняка он тебя просто упрессовал — так?

— Да, признаюсь, мне даже страшно стало от его «инструктирования».

— Ну, это, дружище, так положено — чтобы ты подошел крайне серьезно к крайне серьезному делу. А дело реально очень важное.

— Ага…

— Ну тогда что ж? Будь на связи! Нас не забывай!

— Спасибо! Я обязательно буду звонить!

— Удачи, мужик, главное — не нервничай и не дергайся, но сосредоточься, и не расслабляйся, пока груз не окажется в посольстве. А там — все всё понимают, как груз сдашь — тебя отпустят отдыхать.

И, напоследок:

— Думаю в Тыбы-э-Лысы тебя завяжут по работе с Андреем Павловым, он неплохой парень — может еще и сдружитесь.

Итак, взяв с собой вещи, приготовленные уже давным-давно, одевшись в новый костюм и рубашки — я отбываю на Лубянку, где меня вроде как должна ждать машина.

На месте меня встречает Виктор Петрович. Он говорит, что ему так же поручили поучаствовать в деле — а именно сопроводить меня в машине до аэропорта.

— Ты наверное уже все знаешь — заводит Виктор Петрович свою «шарманку» в машине, едва мы отправляемся — но повторение — мать учения! Ты запомнил лицо Андрея Павлова?

— Да — отвечаю я немного пискливо и откашливаюсь в кулак (у меня запершило в горле) — да.

— Сможешь его узнать, даже если он будет одет, не как на фотографии?

— Да! Точно — да.

— А прическу изменит? Очки оденет? Отрастит бороду или усы?

— Узнаю. Я его представлял, как мне советовал Приятель Сартакова — и так, и сяк, и по-другому.

— Это ты молодец. Теперь груз — какие-то особые приметы запомнил?

— Да, запомнил.

— Все не перечисляй, скажи хотя бы парочку.

— Ну…

— Баранки гну — дай одну — дайте две — никаких «ну»! отвечай четко, Андрей, ты мужик, или кто?

— Значит… кусок ткани, в которую завернут груз, сбоку снизу — слегка бахромится, там торчат две ниточки — одна побольше, другая поменьше.

— Хорошо. Еще что?

— Полметра длиной через всю ткань сверху на грузе проходит нитка — толстая, с узелками. Белая нитка. Выделяется на зеленом фоне.

— Зер гут! Достаточно!

— Вот тебе — Виктор Петрович протягивает мне цветную фотографию человека в возрасте — морда нашего товарища — посла. Хороший человек, долго работал с нами. Потом его двинули на дипломатию… да, хороший человек. Ну так вот. Груз под расписку — только ему в посольстве — ясно?

— Да.

— Учти — они могут проверить тебя — понимаешь? Распознать захотят — кто ты, что ты. Возьмут и пришлют кого-нибудь другого. Просто чтобы тебя на вшивость проверить. Никаким словам не верь — ясно? Груз принимает только посол под расписку — и все. И никаких больше. Второй человек там — Павлов, даже он если начнет говорить — то-се, дескать, да я за него по этим вопросам — ни в какую! Ясно.

— Так точно!

Весь запуганный до чертиков и сморщенный я наконец приезжаю во Внуково.

Машина подъезжает к самому трапу, где нас уже поджидает Сартаков:

— Виктор Петрович! Андрей! Приехали, наконец-то — Сартаков улыбается и жмет нам руки — вон, Андрей — глянь — наша машина едет!

Я оборачиваюсь и смотрю как к самолету с раскрытым брюхом багажного отделения подъезжает большой армейский «ЗИЛ».