— Те, кто не согласен с нашими требованиями, — опять заговорил пан Стоцкий, — или считает их для себя невыполнимыми, может покинуть школу прямо сейчас, — он оглядел молчавших учеников и продолжил: — Имейте в виду, что тот, кто останется, больше не будет иметь возможности просто уйти, забрав свои денежки. То есть вы-то уйти сможете, а вот ваши деньги останутся. Молчите? Значит, все согласны? Хорошо. В таком случае, прошу выбрать себе оружие из того, которое вы увидите, если посмотрите направо.

У стены зала красовалось десятка три клинков в специальной стойке. Здесь были шпаги с однотипными рукоятками без украшений и знаком школы на регардах. Взяв в руки один из них, пан Стоцкий продолжил:

— Обратите внимание на форму оружия. Клинок широк у рукоятки, а дальше становится всё более узким. Как вы сами можете догадаться, тонкая часть не предназначена для парирования ударов, эту задачу выполняет широкая часть. На сегодняшний день это лучшее оружие, созданное для поединков. Он носит название колихемарде.

— Выбранный вами клинок, — теперь говорил герр Нейрат, — станет вашим постоянным спутником на протяжении всего обучения. Никакое другое оружие в школе использоваться не должно. Это понятно?.. Хорошо. Прошу, разбирайте.

Разобрали шпаги быстро. Глядя на то, как ученики поглядывают на оружие других, пан Стоцкий улыбался.

— Да, вы правильно заметили, шпаги разной длины. Все помнят, что на дуэлях строго соблюдается правило о том, что оружие должно быть одинаково. Но здесь мы учим вас не поединкам по правилам, а поединкам без правил. По этой же причине время от времени некоторым ученикам (каждый раз разным) будут выдаваться клинки других образцов, среди которых, несомненно, будут и такие, к каким кто-то из вас привык.

— На сегодня — всё. Все свободны, — подытожил герр Нейрат. — Познакомьтесь со школой и между собой. Вечером вас ожидает небольшой праздничный ужин. Этот день станет последним, праздно проведённым вами, на ближайшие семь месяцев.

Все потянулись к выходу. Внезапно Элен почувствовала чью-то руку на плече.

— Герр Ален, останьтесь. Я хотел бы с вами поговорить, — сказал учитель.

Они остались с ним в пустом зале. Герр Нейрат молча смотрел на Элен ничего не выражающими светлыми глазами, полуприкрытыми тяжёлыми веками. Наконец, он произнёс:

— Разрешите, будьте любезны, моё небольшое затруднение. Я привык угадывать или знать наверняка причины, приведшие человека заниматься в эту школу. В основном, это не составляет для меня никакого труда, поскольку таких причин на самом деле немного. Но вот в вашем случае я зашёл в тупик. Ни один из известных мне вариантов вроде бы к вам не относится. Быть может, вы согласитесь помочь мне понять. Это не праздное любопытство. Зная, зачем вы здесь, я смогу сделать ваши занятия более эффективными. Так вы поможете мне понять?

Элен помолчала. Потом решила, не уходя далеко от истины, дать всё же обтекаемый ответ.

— Желание справедливости.

— Справедливости? Для кого? Для всех? — поднял белёсые брови учитель. — Вы хотите изменить мир?

— Нет. Конечно, не для всех, хотя это быть может и было бы заманчиво. Я имею в виду себя.

— Справедливость по отношению к самому себе… ммм… Значит, надо полагать, она кем-то была нарушена, и это вас раздражает или гнетёт. Я правильно понял?

— Да, вы правильно поняли.

— И вы хотели бы наказать виновников совершившейся несправедливости?

— Да.

— Ну, так это обычная месть! — почему-то обрадовался учитель. — Значит, я почти угадал. Что ж, месть — весьма весомая мотивировка… Если только вы уверены в своём желании.

— Абсолютно.

— Вы столь молоды, я бы даже сказал юны. Неужели есть кто-то, кому вы намерены мстить, причём всерьёз?

— Да, есть.

— И вы уверены, что без этого спокойно жить не сможете?

— Не смогу.

Учитель помолчал, внимательно глядя Элен в глаза. Она выдержала взгляд, не отвернувшись.

— Если я не ошибаюсь, вы приходитесь племянником пану Буевичу?

— Да, пан Янош — мой дядя.

— И вы, очевидно, имеете всё, о чём другие юноши вашего возраста могут только мечтать: положение, достаток, исполнение прихотей?

— Да, это так.

— В таком случае, я предлагаю вам ещё раз подумать, так ли уж необходима вам эта школа? Не лучше ли постараться забыть всё, что привело вас сюда? Я видел вас в поединке и должен сказать, что это было весьма недурно, вы выступили достойно. Такого уровня фехтования вполне хватит для обычной жизни.

— Забыть? Нет. Вы не понимаете, — покачала головой Элен.

— Не понимаю, — подтвердил герр Эрих.

— Вы говорите, что сейчас я имею всё, чего хотят, но не имеют другие. Но зато у них есть то, чего меня лишили — семья, родители, свой родной дом. Да, дядя Янош любит меня, и я его люблю тоже, он относится ко мне так, как мог бы относится к собственным детям, он заменил мне отца. Но… У меня был отец. И его не стало. А те, кто виновен в этом, живут. И живут прекрасно, пользуясь тем, что им не принадлежит.

Герр Нейрат опять помолчал. Потом заговорил о другом, давая понять, что не намерен комментировать услышанное и принимает всё, как есть.

— Хотел бы вас предупредить. В этой школе обучение идёт боевым оружием, без, так называемой, защиты. Поэтому возможны травмы. Пан Буевич говорил вам об этом?

— Нет.

— Теперь вы знаете. Вас это не смущает?

— Нет.

— Хорошо. Теперь другое. Учитывая ваш… э-э-э… столь юный возраст и столь далеко идущие планы, я мог бы предложить вам немного облегчённый режим хотя бы на первое время, пока вы…

Элен прервала его, подняв руку и покачав головой:

— Нет-нет. Ни возраст, ни то, что мой дядя — хозяин школы, не должно ни на что влиять. Я хочу обучаться на общих основаниях. Если не смогу, не выдержу — уйду. Пусть это и будет моим преимуществом перед другими — ведь мне не нужно бояться потерять деньги, отданные за обучение, — усмехнулась Элен.

— Что ж, пусть будет так, — прищурившись, задумчиво произнёс герр Нейрат. — Мне только легче. Но имейте в виду: будет трудно.

— И что? — пожала она плечами. — Разве было просто научиться тому, что я уже умею?

— Но этому вы учились постепенно, а здесь всё достаточно сжато.

— Вы сказали, что я неплохо фехтую. Но при этом вы не знаете, что впервые шпага попала мне в руку меньше двух лет назад. Причём эта шпага была тяжелее той, что сейчас нам выдали.

— Два года? Это впечатляет… Чему вы улыбаетесь? Я сказал что-то смешное?

— Нет, просто вы повторили любимое слово дяди и его друга.

— Да? Может быть… Ну, что ж, если вы уверены в своих силах, то я вас больше не задерживаю.

Они раскланялись, и Элен удалилась в свою комнату. Пора уже было переодеться для ужина.

— Удар справа! Слева! Резче! Ещё раз!

Они занимались во дворе. Их противниками, уже который день, были чучела.

— Нет! Плохо! Никуда не годиться!

— Герр Эрих, а почему нам нельзя пользоваться своим оружием?

— Я не понял, что за посторонние разговоры во время занятия? Сутки карцера! Марш!… Остальные продолжают! Удар справа! Слева!..

Занятия чередовались. То они отрабатывали каждый удар в замедленном темпе, двигаясь как во сне, то упражнялись на чучелах, набитых соломой и тряпками, но ни разу ещё не было ни одного поединка. Эти занятия перемежались то с бегом по двору и саду, то чехардой, которая была бы просто весёлой забавой, если бы в неё не заставляли играть по часу подряд. Кроме этого они бегали по узкой доске, положенной на два чурбана, учились падать разными способами, которые давали возможность остаться целыми, не вывихнув руку или ногу и не сломав шею.

Герр Нейрат на занятиях выглядел, как рабовладелец на плантациях: губы сжаты, левая рука на эфесе шпаги, в правой — бич. Любая оплошность — и этот бич тут же взвивался и очень точно находил жертву. Особо больно не было, зато было очень обидно.

Пан Стоцкий не отставал. Вид его не был столь грозен, как у немца, но и он бичом владел превосходно.