Барон, уже со связанными руками, сидел на табурете. На глаза Элен попалась её дага, лежащая на скамье. Подхватив её на ходу левой рукой, она шагнула к барону и правой с маху ударила его в лицо. Удар был неожиданно сильным. Де Бретон упал, опрокинув табурет. Если бы он остался сидеть, Элен, вероятнее всего, убила бы его. Но пока он, нелепо барахтаясь, пытался подняться без помощи рук, она немного пришла в себя, хотя злость ещё не прошла, ноздри ещё вздрагивали, губы оставались плотно сжатыми, глаза прищуренными. Француз, несмотря на всё это, так и не потерял присутствия духа. Кое-как вытерев лицо о плечо кафтана, он улыбнулся разбитыми губами:

— Как это по-женски — дать мужчине пощёчину. Но, на всякий случай, должен вам сообщить, что бить человека, у которого связаны руки — недостойно дворянского звания.

Элен снова рванулась к нему, но уже оправившийся от неожиданности Штефан, остановил её, встав между ними.

— Не надо, панна Элена! Оставьте это!

Она, не отвечая ему, прошипела сквозь зубы:

— Да что вы говорите! А вы сами достойны этого звания? После всего, чем вы занимались?! После того, как по вашему приказу убивали людей, ставших вам ненужными?

— Я просто служу своей стране, — пожал плечами де Бретон.

И опять Штефану пришлось вмешаться, на этот раз, удержав её за руку.

— Не надо! — повторил он. — У вас будут большие проблемы, если вы убьёте этого… — он кивнул головой в сторону француза.

— Какая разница? Всё равно одного уже нет. Он лежит там, в чулане. Неприятности и так уже гарантированы, так не всё ли равно? — Элен спорила, но в голосе уже не было прежней злости. Штефан почувствовал это и продолжил:

— Панна, тот, в чулане, не дворянин. Мало ли что могло случиться. А здесь — другое дело!

— Ладно, — сказала Элен, выдёргивая руку, — уговорил. Ты прав. Не знаю, что на меня нашло… Сходи за коляской, она должна быть где-то рядом, цыган обещал. А здесь мы с Трифоном вдвоём управимся.

Штефан внимательно посмотрел на неё, потом кивнул и вышел. Трифон тем временем, уже привязывал барона к лавке. Тот, впервые не сдержавшись, ругался последними словами. Элен вновь ушла в комнату, где лежал Юзеф. Оставшись наедине с Трифоном, де Бретон решил пустить в ход последний козырь — деньги.

— Ты что ж — слуга мадмуазель? — спросил он тихо, почти шёпотом.

— Да, служу ей по мере возможности.

— И она хорошо тебе платит?

— Не жалуюсь. Платит всегда честно, как договаривались. А почему это у вас такой интерес ко мне появился, сударь?

— Просто потому, что я бы тоже мог тебе заплатить. Только суммы, полученной от меня, тебе хватило бы на то, чтобы самому слуг нанять, а не исполнять чьи-то прихоти. И так жить ты сможешь до старости, если с умом распорядишься деньгами.

— И что вы за это хотите?

— Помоги мне бежать!

— Бежа-ать?.. И, как вы думаете, сколько я проживу после этого? Вы видели, что барыня сделала с вашим человеком, там, в чулане? Я не хочу окончить жизнь так же.

— Чего ты боишься? Я возьму тебя с собой. Я могу взять тебя даже во Францию, если ты захочешь.

— Не, мне и здесь неплохо. А чем это вы собираетесь со мной рассчитываться? У вас с собой есть деньги?

— Нет. Но они есть в моём доме в Санкт-Петербурге. Бояться нечего, там никого нет, я должен был вернуться туда с моими двумя слугами, — он кивнул на лежавшего на полу человека, — чтобы взять деньги и спешно отбыть в Ревель. Карета со всем необходимым уже ждёт в назначенном месте. Только помоги мне и будешь обеспечен на всю жизнь. Согласен?

— Пожалуй, нет. Всё же риск большой. У нас говорят: лучше синица в руках, чем журавль в небе. Я вполне доволен тем, что имею.

Барон снова выругался.

— Зачем же тратить столько слов, месье Пьер? — Элен стояла в дверях, прислонясь к косяку и неприятно улыбаясь. — Стараться купить Трифона, всё равно, что пытаться приручить волка. Что бы ему ни посулили, он всё равно не будет вашим слугой… Да и риск он оценивает здраво.

В это время снаружи послышался шум, затем шаги, и в комнату вошёл Штефан, а с ним — незнакомый высокий цыган, заросший бородой настолько, что лицо было разглядеть трудно. Он зашёл в маленькую комнату, почти сразу вышел с Юзефом на руках и понёс его к коляске.

— Штефан, поезжай с паном Юзефом. Мы догоним вас, — распорядилась Элен. Затем повернулась к де Бретону: — Барон, где шпага пана Вольского?

— Пана Вольского? — прищурился он. — Ах, он Вольский. А я думал, что у него кроме имени ничего нет. Вы его всегда называли лишь по имени. Так трогательно, знаете ли…

— Хватит! — оборвала его Элен. — Вы не ответили на вопрос.

— Шпага? Я не слежу за чужим оружием. Для меня важно лишь моё.

— Важно? Что ж, я намерена была оставить вашу шпагу здесь, просто убрав её подальше от вас. Но, раз вы не хотите вернуть клинок пану Вольскому, мне придётся взять для него ваш.

— Мой?

— Да.

— Он фамильный!

— Выбирайте. Всё в ваших руках, — Элен знала, что делает. Она слышала не раз, что де Бретон очень дорожит своей шпагой, а однажды он даже заявил, что скорее отдаст руку, чем потеряет её. Это сработало.

— Его шпага под лавкой, за столом, — нехотя сказал барон.

— Благодарю, — усмехнулась Элен и кивнула Тришке, который тут же прошёл и поднял шпагу. — Теперь следующий вопрос. Куда вы направили тех двоих, что выехали отсюда незадолго до моего появления?

— А почему вас это интересует?

— Ну, во-первых, я хотела бы знать, когда они могут вернуться и освободить вас. А во-вторых, мне показалось, что речь шла о встрече со мной. Так?

— Даже если так, то что?

— Просто я, сами понимаете, на встречу не приду. Зачем же разочаровывать людей? Они будут ждать, так пусть их ожидание не будет напрасным. Где они меня ждут? — последний вопрос прозвучал резко.

— И с чего вы вдруг решили, что я отвечу вам? — усмехнулся барон.

— Разве это не очевидно? — подняла брови Элен. — Я не могу допустить, чтобы они освободили вас, вернувшись сюда раньше людей господина Бирона, которого я намерена поставить в известность, где вас искать. Если вы не скажите, где они, будете убиты немедленно.

— И вы не боитесь неприятностей, о которых справедливо предупреждал вас слуга? — барон всё ещё улыбался, хотя стало заметно, как он побледнел.

— А вы оставите всё, как есть, если вам удастся вырваться на свободу? Нет. Так уж лучше рискнуть, убив вас, чем жить, постоянно ожидая вашей мести. И потом, кто вам сказал, что это сделаю я? Вы видели цыгана, который помогал увезти пана Юзефа? Он вам понравился? — она решила сыграть на распространённом мнении о цыганах.

Де Бретон молчал. Цыган действительно произвёл на него сильное впечатление.

— Так что? Вы скажете мне, где те двое?

— В моём доме, в Санкт-Петербурге, — поколебавшись, ответил он.

— В доме? — переспросила Элен и, подумав немного, добавила: — Вы решили испытывать судьбу дальше, обманывая меня?

— Это правда.

— Нет, это неправда. Вы только что говорили, что дом пуст, а карета ждёт вас где-то в другом месте. Очевидно, туда я и должна была прийти по вашим расчетам. Давайте не будем доводить ситуацию до крайности, ведь Штефана здесь больше нет, некому будет удерживать меня. Трифон для этого не годится.

— Нет, не гожусь, — засмеялся Тришка, но в его смехе вместо веселья слышалась угроза, — скорее сам помогу вам, барыня. Уж больно надоело возиться с этим французом. У меня свои дела есть, давайте поскорее заканчивать это!

— Где они? — ещё раз спросила Элен.

— Здесь, недалеко, на заброшенной мельнице, — проворчал барон, опустив голову.

— Трифон, ты знаешь здесь в округе заброшенную мельницу?

— Знаю. Это та, что сгорела? — решил проверить барона Тришка.

— Нет. Эта не горела. Хозяина считали колдуном, а потом он куда-то исчез. С тех пор мельница стоит пустая. По крайней мере, мне так рассказывали, — хмуро пояснил де Бретон.

— Знаю эту мельницу, — уверенно кивнул Тришка. — А когда встреча? Когда те двое решат, что барыня уже не придёт?