Доска от удара по краю встала вертикально и так размазала мне улыбку, что я стал похож на родного брата Чеширского Кота.

Ослепляя пляж навечно прибитой улыбкой, я погрузился в пучину. Подлая доска, сделав свое дело, поплыла дальше.

А на берегу продолжали корчиться отдыхающие и еще одна девочка.

А кто катался на мотороллере? На грузовом? Муравей называется. А? От то-то.

В далеком детстве поехал я к родственникам родственников в глухую деревню под Майкоп. Деревня как деревня. Куры, коровы, мухи, алкаши и сенокос.

Народ пил в той деревне знатно. Их было примерно пятьдесят на пятьдесят. Жителей и зеленых человечков, которых они-регулярно видели. А нам, мальцам, радость пития была непонятна, поэтому мы проводили время в ковырянии прутиком муравейников, киданием камешкофф в озеро и прочих полезных делах.

И был там мотороллер.

Вообще, вся деревня ездила кто на чем. Нет, конечно, и пешком ходили. Но только до той поры, пока зеленый змий не срубал жителей напрочь. После этого вся деревня пересаживалась на мототранспорт. Кто на «Уралы», кто на мопеды, кто на мотороллеры. Вот такая байкерская деревня, блин.

В доме, где жил я, тоже был мотороллер. Грузовой. Хозяин им пользовался строго по назначению, то есть ездил в магазин, когда уже не мог ходить.

И был там пацан моих годов, который жутко обрадовался моему приезду и сразу пообещал, как стемнеет, поехать на мотороллере к девчонкам. На мотороллере и к девчонкам!!! Такого я даже в предновогоднем сне не видел. Идея захватила меня с головой. Собсно, «девчонки» были делом вторым, так как я тогда только в теории знал, что и куда. А вот перспектива прокатиться на мотороллере взволновала мою детскую душу не на шутку.

— Тока эта, — застенчиво сообщил я новому приятелю, — немного того, ездить на Ём не умею.

— Ага! — радостно заорал Толян. — Щас научим! Вот видишь, это газ, это скорость, вот так и так.

И чтоб закрепить полученные за пять минут знания, сделал круг по двору.

Остановившись возле меня и перебравшись в кузов, он скомандовал: «Садись!» Немного писая от волнения, я уселся на незнакомый доселе аппарат и с замиранием сердца немного погазовал. Мотороллер послушно зарычал, а мое сердце взлетело вверх и забилось где-то под кадыком. В этот миг я был самым счастливым пацаном на земле.

— Ну поехали, что ли? — раздалось из кузова.

Поехали — так поехали. Понятное дело, я сразу заглох.

— Газку, газку давай, — советовали из-за спины.

«Так, газ, скорость, газ, вторая», — прокрутил я в голове и дал газу.

Грохот в кузове показал, что мне удалось тронуться. Бешеной табуреткой доселе тихий мотороллер рванулся из-под меня. Обернувшись назад, я увидел необычную позу, в которой очутился Толян. Выглядывая откуда-то из-под коленки левой ноги, он что-то мне орал. Прислушавшись сквозь рев мотороллера, я услышал:

— Пе-е-ереключа-а-ааай скорость!!!

«Иопт, я же еще на первой еду!» — сообразил я.

Мотороллер уже летел по деревне.

Все-таки деревенские люди немного безбашенные. Ему бы проорать, что тормоз давить надо. А он скорость, скорость…

Для первой поездки я ехал довольно-таки неплохо, но соответствующих навыков еще не было, и поэтому, переключая скорость, опустил глаза в поисках педали.

Местные алкаши заинтересованно смотрели на малолетних камикадзе.

Местные девчонки давились от смеха, глядя, как я взлетаю в седле. Подпрыгивая на кочках, мой неукротимый мустанг устремился в центр деревни.

И я засуетился…

Опустив глаза, я напряженно вспоминал, на какую педаль надо давить, чтоб переключиться.

— У-у-ааааа!!! — заорал за спиной Толян.

Ну еще бы ему не орать. Он-то смотрел вперед и все видел. А впереди приближалась толпа то ли уток, то ли кур.

Наконец-то я вспомнил, куда надо нажимать. И нажал. Свист ветра в ушах показал, что мы существенно прибавили в скорости. И вопль Толя-на сзади, кстати, тоже это показал. Что он орал, я не слышал. Мне было не до этого. Потому что, подняв глаза от педали, я узрел грядущую засаду в лице стада домашней живности на дороге и бабки с клюкой на обочине. Бабка как-то уж очень воинственно вертела палку в руке, и на лице читалось, что ежели, не дай бох, мы задавим хоть одну курятину, то она посшибает нас как кегли. Метнувшись вправо, я понял, что словлю на колесо бабку. Метнувшись влево, я словил птахофф.

Ага, блин, тут вариантов не было. Либо бабку, либо птицу. С решимостью смертника я направил аппарат в центр курей.

Бабка на обочине, как чемпион по бейсболу, встала наизготовку.

Но птицы оказались не дуры. Видать, им было не впервой, потому что при нашем приближении они образовали коридор, в который мы благополучно и залетели.

Сзади нехорошо лыбилась бабка.

Дальше дорога шла под уклон. И я включил третью скорость. И без того неровная деревенская дорога стала конкретно неровной. Мотороллер швыряло от обочины к обочине. За нами непроглядным облаком клубилась пыль. За мной благим матом орал Толян.

— Толя, ты чЁ? — икая на неровностях дороги, спросил я его.

Обернувшись, я понял причину его воплей.

Толя лежал в кузове на животе как морская звезда. Руками и ногами он уперся в борта кузова. На каждой кочке его подкидывало выше низеньких бортиков, за которые он успевал уцепиться руками. Затем он опять плюхался на брюхо и раскорячивался в кузове. Процесс шел непрерывно.

Я и сам уже себе отбил весь филей, но, как остановиться, не знал. В процессе обучения эта мелочь была как-то упущена, а мой учитель в данный момент просто не имел возможности объяснить мне местонахождение заветной педальки.

Но все закончилось гут. Когда дорога пошла в горку, аппарат стал замедляться и в конце концов заглох.

Из кузова на меня, как живая отбивная, смотрел Толян.

Хорошо все-таки придумали в супермаркетах. Загрузил едою всякою разнообразной тележку, да так с тележкой и покатил к машине. Хорошо, сумки руки не оттягивают, опять же пальцы для разных дел свободны. Красота, короче. Но вот только напрягает один момент. Выходишь ты из магазина, глядь, а твоя машина тележками, как забором, окружена. Только на крыше их нет, а так по всему периметру окружают. И вместо того, чтобы, скажем, на ветру побыстрее разгрузить свою телегу и, стуча зубами и всем остальным, залезть в теплое нутро машины, тебе приходится растаскивать баррикады из магазинных тележек, заботливо оставленных предыдущими покупателями.

Сначала ты стараешься их запарковать так, чтобы не мешались остальным. Потом, уже замерзнув окончательно, раскидываешь их по стоянке, как пьяная горилла бананы по джунглям.

Как лучики солнца раскатываются от тебя эти корзины на колесиках, а ты, похлопывая себя ушами по коленкам, матерясь и с грохотом втягивая чо-то там страшно гремящее в носу, трамбуешь пакеты и пакетики в багажник.

— Твою мать! — мелко трясясь и припадая к носовому платку, заорал я, залезая в машину. На улице природа, накурившаяся не на шутку, давила морозом и ветром.

Немного утихомирив в носу непокорный поток соплей, я начал отъезжать назад. Сзади какой-то синеносый мужик с упорством ледокола взрезал морозный воздух своей тележкой. Я тормознул, пропуская отчаянно матерившегося товарища. Ему было с чего материться. Его машина оказалась плотно заставлена тележками. С ревом и криком мужик принялся метать их по стоянке в разные стороны.

Понаблюдав через заднее стекло на подавление восстания тележек против человека, я не спеша тронулся домой.

Мужик продолжал свирепствовать и, не рассчитав в пылу битвы силы, толкнул пустую тележку в мою сторону. Она в свою очередь толкнула нагруженную телегу мужика. Ну а она легонько ткнула меня в бампер.

— Ну ешак! — хотел я выйти, но, посмотрев на перекошенную в безумной вакханалии рожу мужика, решил не обострять отношения. И поехал.