Эдвиновой душой.
Но цвет с небесною росою
Живут единый миг: Он одарен был их красою,
Я легкостию их.
Я гордой, хладною казалась;
Но мил он втайне был; Увы! любя, я восхищалась,
Когда он слезы лил.
Несчастный! он не снес презренья;
В пустыню он помчал Свою любовь, свои мученья -
И там в слезах увял.
Но я виновна; мне страданье;
Мне увядать в слезах; Мне будь пустыня та изгнанье,
Где скрыт Эдвинов прах.
Над тихою его могилой
Конец свой встречу я - И приношеньем тени милой
Пусть будет жизнь моя".
"Мальвина!" - старец восклицает,
И пал к ее ногам… О чудо! их Эдвин лобзает;
Эдвин пред нею сам.
"Друг незабвенный, друг единый!
Опять, навек я твой! Полна душа моя Мальвиной -
И здесь дышал тобой.
Забудь о прошлом; нет разлуки;
Сам бог вещает нам: Все в жизни, радости и муки,
Отныне пополам.
Ах! будь и самый час кончины
Для двух сердец один: Да с милой жизнию Мальвины
Угаснет и Эдвин".
АДЕЛЬСТАН
День багрянил, померкая,
Скат лесистых берегов; Реин, в зареве сияя,
Пышен тек между холмов.
Он летучей влагой пены
Замок Аллен орошал; Терема зубчаты стены
Он в потоке отражал.
Девы красные толпою
Из растворчатых ворот Вышли на берег - игрою
Встретить месяца восход.
Вдруг плывет, к ладье прикован,
Белый лебедь по реке; Спит, как будто очарован,
Юный рыцарь в челноке.
Алым парусом играет
Легкокрылый ветерок, И ко брегу приплывает
С спящим рыцарем челнок.
Белый лебедь встрепенулся,
Распустил криле свои; Дивный плаватель проснулся -
И выходит из ладьи.
И по Реину обратно
С очарованной ладьей Поплыл тихо лебедь статный
И сокрылся из очей.
Рыцарь в замок Аллен входит:
Все в нем прелесть - взор и стан; В изумленье всех приводит
Красотою Адельстан.
Меж красавицами Лора
В замке Аллене была Видом ангельским для взора,
Для души душой мила.
Графы, герцоги толпою
К ней стеклись из дальних стран Но умом и красотою
Всех был краше Адельстан.
Он у всех залог победы
На турнирах похищал; Он вечерние беседы
Всех милее оживлял.
И приветны разговоры
И приятный блеск очей Влили нежность в сердце Лоры -
Милый стал супругом ей.
Исчезает сновиденье -
Вслед за днями мчатся дни: Их в сердечном упоенье
И не чувствуют они.
Лишь случается порою,
Что, на воды взор склонив, Рыцарь бродит над рекою,
Одинок и молчалив.
Но при взгляде нежной Лоры
Возвращается покой; Оживают тусклы взоры
С оживленною душой.
Невидимкой пролетает
Быстро время - наконец, Улыбаясь, возвещает
Другу Лора: "Ты отец!"
Но безмолвно и уныло
На младенца смотрит он, "Ax!- он мыслит,- ангел милый,
Для чего ты в свет рожден?"
И когда обряд крещенья
Патер должен был свершить, Чтоб водою искупленья
Душу юную омыть:
Как преступник перед казнью,
Адельстан затрепетал; Взор наполнился боязнью;
Хлад по членам пробежал.
Запинаясь, умоляет
День обряда отложить. "Сил недуг меня лишает
С вами радость разделить!"
Солнце спряталось за гору;
Окропился луг росой; Он зовет с собою Лору
Встретить месяц над рекой.
"Наш младенец будет с нами:
При дыханье ветерка Тихоструйными волнами
Усыпит его река".
И пошли рука с рукою…
День на холмах догорал; Молча, сумрачен душою,
Рыцарь сына лобызал.
Вот уж поздно; солнце село;
Отуманился поток; Черен берег опустелый;
Холодеет ветерок.
Рыцарь все молчит, печален;
Все идет вдоль по реке; Лоре страшно; замок Аллен
С час как скрылся вдалеке.
"Поздно, милый; уж седеет
Мгла сырая над рекой; С вод холодный ветер веет;
И дрожит младенец мой".
"Тише, тише! Пусть седеет
Мгла сырая над рекой; Грудь моя младенца греет;
Сладко спит младенец мой".
"Поздно, милый; поневоле
Страх в мою теснится грудь; Месяц бледен; сыро в поле;
Долог нам до замка путь".
Но молчит, как очарован,
Рыцарь, глядя на реку… Лебедь там плывет, прикован
Легкой цепью к челноку.
Лебедь к берегу - и с сыном
Рыцарь сесть в челнок спешит; Лора вслед за паладином;
Обомлела и дрожит.
И, осанясь, лебедь статный
Легкой цепию повлек Вдоль по Реину обратно
Очарованный челнок.
Небо в Реине дрожало,
И луна из дымных туч На ладью сквозь парус алый
Проливала темный луч.
И плывут они, безмолвны;
За кормой струя бежит; Тихо плещут в лодку волны;
Парус вздулся и шумит.
И на береге молчанье;
И на месяце туман; Лора в робком ожиданье;
В смутной думе Адельстан.
Вот уж ночи половина:
Вдруг… младенец стал кричать. "Адельстан, отдай мне сына!" -
Возопила в страхе мать.
"Тише, тише; он с тобою.
Скоро… ах! кто даст мне сил? Я ужасною ценою
За блаженство заплатил.
Спи, невинное творенье;
Мучит душу голос твой; Спи, дитя; еще мгновенье,
И навек тебе покой".
Лодка к брегу - рыцарь с сыном
Выйти на берег спешит; Лора вслед за паладином,
Пуще млеет и дрожит.
Страшен берег обнаженный;
Нет ни жила, ни древес; Черен, дик, уединенный,
В стороне стоит утес.
И пещера под скалою -
В ней не зрело око дна; И чернеет пред луною
Страшным мраком глубина.
Сердце Лоры замирает;
Смотрит робко на утес. Звучно к бездне восклицает
Паладин: "Я дань принес".
В бездне звуки отразились;
Отзыв грянул вдоль реки; Вдруг… из бездны появились
Две огромные руки.
К ним приблизил рыцарь сына…
Цепенеющая мать, Возопив, у паладина
Жертву бросилась отнять
И воскликнула: "Спаситель!.."
Глас достигнул к небесам: Жив младенец, а губитель
Ниспровергнут в бездну сам.
Страшно, страшно застонало
В грозных сжавшихся когтях. Вдруг все пусто, тихо стало
В глубине и на скалах.
ИВИКОВЫ ЖУРАВЛИ
На Посидонов пир веселый,
Куда стекались чада Гелы [1]
Зреть бег коней и бой певцов,
Шел Ивик, скромный друг богов.
Ему с крылатою мечтою
Послал дар песней Аполлон:
И с лирой, с легкою клюкою,
Шел, вдохновенный, к Истму он.
Уже его открыли взоры
Вдали Акрокоринф и горы,
Слиянны с синевой небес.
Он входит в Посидонов лес…
Все тихо: лист не колыхнется;
Лишь журавлей по вышине
Шумящая станица вьется
В страны полуденны к весне.
"О спутники, ваш рой крылатый,
Досель мой верный провожатый,
Будь добрым знамением мне.
Сказав: прости! родной стране,
Чужого брега посетитель,
Ищу приюта, как и вы;
Да отвратит Зевес-хранитель
Беду от странничьей главы".
И с твердой верою в Зевеса
Он в глубину вступает леса;
Идет заглохшею тропой…
И зрит убийц перед собой.
Готов сразиться он с врагами;
Но час судьбы его приспел:
Знакомый с лирными струнами,
Напрячь он лука не умел.
К богам и к людям он взывает…
Лишь эхо стоны повторяет -
В ужасном лесе жизни нет.
"И так погибну в цвете лет,
Истлею здесь без погребенья
И не оплакан от друзей;
И сим врагам не будет мщенья,
Ни от богов, ни от людей".
И он боролся уж с кончиной…
Вдруг… шум от стаи журавлиной;
