Бледен и унылый.
Кони мчатся по буграм;
Топчут снег глубокий… Вот в сторонке божий храм
Виден одинокий; Двери вихорь отворил;
Тьма людей во храме; Яркий свет паникадил
Тускнет в фимиаме; На средине черный гроб; И гласит протяжно поп:
"Буди взят могилой!" Пуще девица дрожит; Кони мимо; друг молчит,
Бледен и унылый.
Вдруг метелица кругом;
Снег валит клоками; Черный вран, свистя крылом, Вьется над санями;
Ворон каркает: печаль!
Кони торопливы Чутко смотрят в темну даль,
Подымая гривы; Брезжит в поле огонек; Виден мирный уголок,
Хижина под снегом. Кони борзые быстрей, Снег взрывая, прямо к ней
Мчатся дружным бегом.
Вот примчалися… и вмиг
Из очей пропали: Кони, сани и жених
Будто не бывали. Одинокая, впотьмах,
Брошена от друга, В страшных девица местах;
Вкруг метель и вьюга. Возвратиться - следу нет… Виден ей в избушке свет:
Вот перекрестилась; В дверь с молитвою стучит… Дверь шатнулася… скрипит…
Тихо растворилась.
Что ж?.. В избушке гроб; накрыт
Белою запоной; Спасов лик в ногах стоит;
Свечка пред иконой… Ах! Светлана, что с тобой?
В чью зашла обитель? Страшен хижины пустой
Безответный житель. Входит с трепетом, в слезах; Пред иконой пала в прах,
Спасу помолилась; И с крестом своим в руке, Под святыми в уголке
Робко притаилась.
Все утихло… вьюги нет…
Слабо свечка тлится, То прольет дрожащий свет,
То опять затмится… Все в глубоком, мертвом сне,
Страшное молчанье… Чу, Светлана!.. в тишине
Легкое журчанье… Вот глядит: к ней в уголок Белоснежный голубок
С светлыми глазами, Тихо вея, прилетел, К ней на перси тихо сел,
Обнял их крылами.
Смолкло все опять кругом…
Вот Светлане мнится, Что под белым полотном
Мертвый шевелится… Сорвался покров; мертвец
(Лик мрачнее ночи) Виден весь - на лбу венец,
Затворены очи. Вдруг… в устах сомкнутых стон; Силится раздвинуть он
Руки охладелы… Что же девица?.. Дрожит… Гибель близко… но не спит
Голубочек белый.
Встрепенулся, развернул
Легкие он крилы; К мертвецу на грудь вспорхнул…
Всей лишенный силы, Простонав, заскрежетал
Страшно он зубами И на деву засверкал
Грозными очами… Снова бледность на устах; В закатившихся глазах
Смерть изобразилась… Глядь, Светлана… о творец! Милый друг ее - мертвец!
Ах!.. и пробудилась.
Где ж?.. У зеркала, одна
Посреди светлицы; В тонкий занавес окна
Светит луч денницы; Шумным бьет крылом петух,
День встречая пеньем; Все блестит… Светланин дух
Смутен сновиденьем. "Ах! ужасный, грозный сон! Не добро вещает он -
Горькую судьбину; Тайный мрак грядущих дней, Что сулишь душе моей,
Радость иль кручину?"
Села (тяжко ноет грудь)
Под окном Светлана; Из окна широкий путь
Виден сквозь тумана; Снег на солнышке блестит,
Пар алеет тонкий… Чу!.. в дали пустой гремит
Колокольчик звонкий; На дороге снежный прах; Мчат, как будто на крылах,
Санки кони рьяны; Ближе; вот уж у ворот; Статный гость к крыльцу идет.
Кто?.. Жених Светланы.
Что же твой, Светлана, сон,
Прорицатель муки? Друг с тобой; все тот же он
В опыте разлуки; Та ж любовь в его очах,
Те ж приятны взоры; Те ж на сладостных устах
Милы разговоры. Отворяйся ж, божий храм; Вы летите к небесам,
Верные обеты; Соберитесь, стар и млад; Сдвинув звонки чаши, в лад
Пойте: многи леты!
____________________
Улыбнись, моя краса,
На мою балладу; В ней большие чудеса,
Очень мало складу. Взором счастливый твоим,
Не хочу и славы; Слава - нас учили - дым;
Свет - судья лукавый. Вот баллады толк моей: "Лучший друг нам в жизни сей
Вера в провиденье. Благ зиждителя закон: Здесь несчастье - лживый сон;
Счастье - пробужденье".
О! не знай сих страшных снов
Ты, моя Светлана… Будь, Создатель, ей покров!
Ни печали рана, Ни минутной грусти тень
К ней да не коснется; В ней душа как ясный день;
Ах! да пронесется Мимо - Бедствия рука; Как приятный ручейка
Блеск на лоне луга, Будь вся жизнь ее светла, Будь веселость, как была,
Дней ее подруга.
ПУСТЫННИК
"Веди меня, пустыни житель,
Святой анахорет; Близка желанная обитель;
Приветный вижу свет.
Устал я: тьма кругом густая;
Запал в глуши мой след; Безбрежней, мнится, степь пустая,
Чем дале я вперед".
"Мой сын (в ответ пустыни житель),
Ты призраком прельщен: Опасен твой путеводитель -
Над бездной светит он.
Здесь чадам нищеты бездомным
Отверзта дверь моя, И скудных благ уделом скромным
Делюсь от сердца я.
Войди в гостеприимну келью;
Мой сын, перед тобой И брашно с жесткою постелью
И сладкий мой покой.
Есть стадо… но безвинных кровью
Руки я не багрил: Меня творец своей любовью
Щадить их научил.
Обед снимаю непорочный
С пригорков и полей; Деревья плод дают мне сочный;
Питье дает ручей.
Войди ж в мой дом - забот там чужды;
Нет блага в суете: Нам малые даны здесь нужды;
На малый миг и те".
Как свежая роса денницы,
Был сладок сей привет; И робкий гость, склоня зеницы,
Идет за старцем вслед.
В дичи глухой, непроходимой
Его таился кров - Приют для сироты гонимой,
Для странника покров.
Непышны в хижине уборы,
Там бедность и покой; И скрыпнули дверей растворы
Пред мирною четой.
И старец зрит гостеприимный,
Что гость его уныл, И светлый огонек он в дымной
Печурке разложил.
Плоды и зелень предлагает
С приправой добрых слов; Беседой скуку озлащает
Медлительных часов.
Кружится резвый кот пред ними;
В углу кричит сверчок; Трещит меж листьями сухими
Блестящий огонек.
Но молчалив пришлец угрюмый;
Печаль в его чертах; Душа полна прискорбной думы;
И слезы на глазах.
Ему пустынник отвечает
Сердечною тоской. "О юный странник, что смущает
Так рано твой покой?
Иль быть убогим и бездомным
Творец тебе судил? Иль предан другом вероломным?
Или вотще любил?
Увы! спокой себя: презренны
Утехи благ земных; А тот, кто плачет, их лишенный,
Еще презренней их.
Приманчив дружбы взор лукавый:
Но ах! как тень, вослед Она за счастием, за славой,
И прочь от хилых бед.
Любовь… любовь, Прелест игрою
Отрава сладких слов, Незрима в мире; лишь порою
Живет у голубков.
Но, друг, ты робостью стыдливой
Свой нежный пол открыл". И очи странник торопливый,
Краснея, опустил.
Краса сквозь легкий проникает
Стыдливости покров; Так утро тихое сияет
Сквозь завес облаков.
Трепещут перси; взор склоненный;
Как роза, цвет ланит… И деву-прелесть изумленный
Отшельник в госте зрит.
"Простишь ли, старец, дерзновенье,
Что робкою стопой Вошла в твое уединенье,
Где бог один с тобой?
Любовь надежд моих губитель,
Моих виновник бед; Ищу покоя, но мучитель
Тоска за мною вслед.
Отец мой знатностию, славой
И пышностью гремел; Я дней его была забавой;
Он все во мне имел.
И рыцари стеклись толпою:
Мне предлагали в дар Те чистый, сходный с их душою,
А те притворный жар.
И каждый лестью вероломной
Привлечь меня мечтал… Но в их толпе Эдвин был скромный;
Эдвин, любя, молчал.
Ему с смиренной нищетою
Судьба одно дала: Пленять высокою душою;
И та моей была.
Роса на розе, цвет душистый
Фиалки полевой Едва сравниться могут с чистой
