Спереди, сзади, с боков, с высоты…
Что тут, епископ, почувствовал ты?
Зубы об камни они навострили,
Грешнику в кости их жадно впустили,
Весь по суставам раздернут был он…
Так был наказан епископ Гаттон.
АЛОНЗО
Из далекой Палестины
Возвратясь, певец Алонзо
К замку Бальби приближался,
Полон песней вдохновенных:
Там красавица младая,
Струны звонкие подслушав,
Обомлеет, затрепещет
И с альтана взор наклонит.
Он приходит в замок Бальби,
И под окнами поет он
Все, что сердце молодое
Втайне выдумать умело.
И цветы с высоких окон,
Видит он, к нему склонились;
Но царицы сладких песней
Меж цветами он не видит.
И ему тогда прохожий
Прошептал с лицом печальным:
"Не тревожь покоя мертвых;
Спит во гробе Изолина".
И на то певец Алонзо
Не ответствовал ни слова:
Но глаза его потухли,
И не бьется боле сердце.
Как незапным дуновеньем
Ветерок лампаду гасит,
Так угас в одно мгновенье
Молодой певец от слова.
Но в старинной церкви замка,
Где пылали ярко свечи,
Где во гробе Изолина
Под душистыми цветами
Бледноликая лежала,
Всех проник незапный трепет:
Оживленная, из гроба
Изолина поднялася…
От бесчувствия могилы
Возвратясь незапно к жизни,
В гробовой она одежде,
Как в уборе брачном, встала;
И, не зная, что с ней было,
Как объятая виденьем,
Изумленная спросила:
"Не пропел ли здесь Алонзо?.."
Так, пропел он, твой Алонзо!
Но ему не петь уж боле:
Пробудив тебя из гроба,
Сам заснул он, и навеки.
Там, в стране преображенных,
Ищет он свою земную,
До него с земли на небо
Улетевшую подругу…
Небеса кругом сияют,
Безмятежны и прекрасны…
И, надеждой обольщенный,
Их блаженства пролетая,
Кличет там он: "Изолина!"
И спокойно раздается:
"Изолина! Изолина!" Там в блаженствах безответных.
ЛЕНОРА
Леноре снился страшный сон,
Проснулася в испуге. "Где милый? Что с ним? Жив ли он?
И верен ли подруге?" Пошел в чужую он страну
За Фридериком на войну;
Никто об нем не слышит;
А сам он к ней не пишет.
С императрицею король
За что-то раздружились, И кровь лилась, лилась… доколь
Они не помирились. И оба войска, кончив бой,
С музыкой, песнями, пальбой,
С торжественностью ратной
Пустились в путь обратный.
Идут! идут! за строем строй;
Пылят, гремят, сверкают; Родные, ближние толпой
Встречать их выбегают; Там обнял друга нежный друг,
Там сын отца, жену супруг;
Всем радость… а Леноре
Отчаянное горе.
Она обходит ратный строй
И друга вызывает; Но вести нет ей никакой:
Никто об нем не знает. Когда же мимо рать прошла -
Она свет божий прокляла,
И громко зарыдала,
И на землю упала.
К Леноре мать бежит с тоской:
"Что так тебя волнует? Что сделалось, дитя, с тобой?"
И дочь свою целует. "О друг мой, друг мой, все прошло!
Мне жизнь не жизнь, а скорбь и зло;
Сам бог врагом Леноре…
О горе мне! о горе!"
"Прости ее, небесный царь!
Родная, помолися; Он благ, его руки мы тварь:
Пред ним душой смирися". "О друг мой, друг мой, все как сон…
Немилостив со мною он;
Пред ним мой крик был тщетен…
Он глух и безответен".
"Дитя, от жалоб удержись;
Смири души тревогу; Пречистых тайн причастись,
Пожертвуй сердцем богу". "О друг мой, что во мне кипит,
Того и бог не усмирит:
Ни тайнами, ни жертвой
Не оживится мертвый".
"Но что, когда он сам забыл
Любви святое слово, И прежней клятве изменил,
И связан клятвой новой? И ты, и ты об нем забудь;
Не рви тоской напрасной грудь;
Не стоит слез предатель;
Ему судья создатель".
"О друг мой, друг мой, все прошло;
Пропавшее пропало; Жизнь безотрадную назло
Мне провиденье дало… Угасни ты, противный свет!
Погибни, жизнь, где друга нет!
Сам бог врагом Леноре…
О горе мне! о горе!"
"Небесный царь, да ей простит
Твое долготерпенье! Она не знает, что творит:
Ее душа в забвенье.
Дитя, земную скорбь забудь: Ведет ко благу божий путь;
Смиренным рай награда.
Страшись мучений ада".
"О друг мой, что небесный рай?
Что адское мученье? С ним вместе - все небесный рай;
С ним розно - все мученье; Угасни ты, противный свет!
Погибни, жизнь, где друга нет!
С ним розно умерла я
И здесь и там для рая".
Так дерзко, полная тоской,
Душа в ней бунтовала… Творца на суд она с собой
Безумно вызывала, Терзалась, волосы рвала До той поры, как ночь пришла
И темный свод над нами
Усыпался звездами.
И вот… как будто легкий скок
Коня в тиши раздался: Несется по полю ездок;
Гремя, к крыльцу примчался; Гремя, взбежал он на крыльцо;
И двери брякнуло кольцо…
В ней жилки задрожали…
Сквозь дверь ей прошептали:
"Скорей! сойди ко мне, мой свет!
Ты ждешь ли друга, спишь ли? Меня забыла ты иль нет?
Смеешься ля, грустишь ли?" "Ах! милый… бог тебя принес!
А я… от горьких, горьких слез
И свет в очах затмился…
Ты как здесь очутился?"
"Седлаем в полночь мы коней…
Я еду издале ка. Не медли, друг; сойди скорей;
Путь долог, мало срока". "На что спешить, мой милый, нам'?
И ветер воет по кустам,
И тьма ионная в поле;
Побудь со мной на воле".
"Что нужды нам до тьмы ночной!
В кустах пусть ветер воет. Часы бегут; конь борзый мой
Копытом землю роет; Нельзя нам ждать; сойди, дружок;
Нам долгий путь, нам малый срок:
Не в пору сон и нега:
Сто миль нам до ночлега".
"Но как же конь твой пролетит
Сто миль до утра, милый? Ты слышишь, колокол гудит:
Одиннадцать пробило". "Но месяц встал, он светит нам…
Гладка дорога мертвецам;
Мы скачем, не боимся;
До света мы домчимся".
"Но где же, где твой уголок?
Где наш приют укромный?" "Далеко он… пять-шесть досток…
Прохладный, тихий, темный". "Есть место мне?" - "Обоим нам.
Поедем! все готово там;
Ждут гости в нашей келье;
Пора на новоселье!"
Она подумала, сошла,
И на коня вспрыгнула, И друга нежно обняла,
И вся к нему прильнула. Помчались… конь бежит, летит,
Под ним земля шумит, дрожит,
С дороги вихри вьются,
От камней искры льются.
И мимо их холмы, кусты,
Поля, леса летели; Под кокским топотом мосты
Тряслися и гремели. "Не страшно ль?"- "Месяц светит нам!"
"Гладка дорога мертвецам!
Да что же так дрожишь ты?"
"Зачем о них твердишь ты?"
"Но кто там стонет? Что за звон?
Что ворона взбудило? По мертвом звон; надгробный стон;
Голосят над могилой". И виден ход: идут, поют,
На дрогах тяжкий гроб везут,
И голос погребальный,
Как вой совы печальный.
"Заройте гроб в полночный час:
Слезам теперь не место; За мной! к себе на свадьбу вас
Зову с моей невестой. За мной, певцы; за мной, пастор;
Пропой нам многолетье, хор;
Нам дай на обрученье,
Пастор, благословенье".
И звон утих… и гроб пропал…
