Все пусто; день ясный
Взойдет и зайдет -
Певец сладкогласный Минваны под древом свиданья не ждет.
Прохладою дышит Там ветер вечерний, и в листьях шумит,
И ветви колышет, И арфу лобзает… но арфа молчит.
Творения радость,
Настала весна -
И в свежую младость, Красу и веселье земля убрана.
И ярким сияньем Холмы осыпал вечереющий день:
На землю с молчаньем Сходила ночная, росистая тень;
Уж синие своды
Блистали в звездах;
Сровнялися воды; И ветер улегся на спящих листах.
Сидела уныло Минвана у древа… душой вдалеке…
И тихо все было… Вдруг… к пламенной что-то коснулось щеке;
И что-то шатнуло
Без ветра листы;
И что-то прильнуло К струнам, невидимо слетев с высоты…
И вдруг… из молчанья Поднялся протяжно задумчивый звон;
И тише дыханья Играющей в листьях прохлады был он.
В ней сердце смутилось:
То друга привет!
Свершилось, свершилось!.. Земля опустела, и милого нет.
От тяжкия муки Минвана упала без чувства на прах,
И жалобней звуки Над ней застенали в смятенных струнах.
Когда ж возвратила
Дыханье она,
Уже восходила Заря, и над нею была тишина.
С тех пор, унывая, Минвана, лишь вечер, ходила на холм
И, звукам внимая, Мечтала о милом, о свете другом,
Где жизнь без разлуки,
Где все не на час -
И мнились ей звуки, Как будто летящий от родины глас.
"О милые струны, Играйте, играйте… мой час недалек;
Уж клонится юный Главой недоцветшей ко праху цветок.
И странник унылый
Заутра придет
И спросит: где милый Цветок мой?.. и боле цветка не найдет".
И нет уж Минваны… Когда от потоков, холмов и полей
Восходят туманы И светит, как в дыме, луна без лучей,
Две видятся тени:
Слиявшись, летят
К знакомой им сени… И дуб шевелится, и струны звучат.
МЩЕНИЕ
Изменой слуга паладина убил: Убийце завиден сан рыцаря был.
Свершилось убийство ночною порой - И труп поглощен был глубокой рекой.
И шпоры и латы убийца надел И в них на коня паладинова сел.
И мост на коне проскакать он спешит: Но конь поднялся на дыбы и храпит.
Он шпоры вонзает в крутые бока: Конь бешеный сбросил в реку седока.
Он выплыть из всех напрягается сил: Но панцирь тяжелый его утопил.
Перед дружиной на коне
Гаральд, боец седой, При свете полныя луны,
Въезжает в лес густой.
Отбиты вражьи знамена
И веют и шумят, И гулом песней боевых
Кругом холмы гудят.
Но что порхает по кустам?
Что зыблется в листах? Что налетает с вышины
И плещется в волнах?
Что так ласкает, так манит?
Что нежною рукой Снимает меч, с коня влечет
И тянет за собой?
… в То феи легкий хоровод
Слетелись при луне. Спасенья нет; уж все бойцы
В волшебной стороне.
Лишь он, бесстрашный вождь Гаральд,
Один не побежден: В нетленный с ног до головы
Булат закован он.
Пропали спутники его;
Там брошен меч, там щит, Там ржет осиротелый конь
И дико в лес бежит.
И едет, сумрачно-уныл,
Гаральд, боец седой, При свете полныя луны
Один сквозь лес густой
Но вот шумит, журчит ручей -
Гаральд с коня спрыгнул, И снял он шлем и влаги им
Студеной зачерпнул.
Но только жажду утолил,
Вдруг обессилел он; На камень сел, поник главой
И погрузился в сон.
И веки на утесе том,
Главу склоня, он спит: Седые кудри, борода;
У ног копье и щит.
Когда ж гроза, и молний блеск,
И лес ревет густой,- Сквозь сон хватается за меч
Гаральд, боец седой.
ТРИ ПЕСНИ
"Споет ли мне песню веселую скальд?"-
Спросил, озираясь, могучий Освальд.
И скальд выступает на царскую речь,
Под мышкою арфа, на поясе меч.
"Три песни я знаю: в одной старина!
Тобою, могучий, забыта она;
Ты сам ее в лесе дремучем сложил;
Та песня: отца моего ты убил.
Есть песня другая: ужасна она;
И мною под бурей ночной сложена;
Пою ее ранней и поздней порой;
И песня та: бейся, убийца, со мной!"
Он в сторону арфу, и меч наголо;
И бешенство грозные лица зажгло;
Запрыгали искры по звонким мечам -
И рухнул Освальд - голова пополам.
"Раздайся ж, последняя песня моя;
Ту песню и утром и вечером я
Греметь не устану пред девой любви;
Та песня: убийца повержен в крови".
ДВЕНАДЦАТЬ СПЯЩИХ ДЕВ
Старинная повесть в двух балладах
Опять ты здесь, мой благодатный Гений,
Воздушная подруга юных дней;
Опять с толпой знакомых привидений
Теснишься ты, Мечта, к душе моей…
Приди ж, о друг! дай прежних вдохновений.
Минувшею мне жизнию повей,
Побудь со мной, продли очарованья,
Дай сладкого вкусить воспоминанья.
Ты образы веселых лет примчала -
И много милых теней восстает;
И то, чем жизнь столь некогда пленяла,
Что Рок, отняв, назад не отдает,
То все опять душа моя узнала;
Проснулась Скорбь, и Жалоба зовет
Сопутников, с пути сошедших прежде
И здесь вотще поверивших надежде.
К ним не дойдут последней песни звуки;
Рассеян круг, где первую я пел;
Не встретят их простертые к ним руки;
Прекрасный сон их жизни улетел.
Других умчал могущий Дух разлуки;
Счастливый край, их знавший, опустел;
Разбросаны по всем дорогам мира -
Не им поет задумчивая лира.
И снова в томном сердце воскресает
Стремленье в оный таинственный свет;
Давнишний глас на лире оживает,
Чуть слышимый, как Гения полет;
И душу хладную разогревает
Опять тоска по благам прежних лет:
Все близкое мне зрится отдаленным,
Отжившее, как прежде, оживленным.
Баллада первая
ГРОМОБОЙ
Leicht aufzuritzen ist das Reich der Geister;
Sie liegen wartend unter dunner Decke
Und, leise horend, sturmen sie herauf.
Schiller*
____________________
* Нам в области духов легко проникнуть;
Нас ждут они, и молча стерегут,
И, тихо внемля, в бурях вылетают.
Шиллер. (Пер. В. А. Жуковского.)
АЛЕКСАНДРЕ АНДРЕЕВНЕ
ВОЕЙКОВОЙ
Моих стихов желала ты -
Желанье исполняю;
Тебе досуг мой и мечты
И лиру посвящаю.
Вот повесть прадедовских лет.
Еще ж одно - желанье:
Цвети, мой несравненный цвет,
Сердец очарованье;
Печаль по слуху только знай;
Будь радостию света;
Моих стихов хоть не читай,
Но другом будь поэта.
____________________
