— Поймайте это мерзкое животное! — заорал Смерть-в-штанах, желавший выместить свою злость хоть на ком-нибудь.

Жорж-Альбер со всех ног бросился улепетывать по вантам и реям, а два пирата, изрыгая проклятия, устремились вслед за ним.

Фоккер-Дьявол смеялся до слез, глядя на проделки маленького проказника, ловко уворачивавшегося от верзил-пиратов. Отсмеявшись и утерев слезы, он вновь посуровел и обратил свой взор на Батистину.

— Надо говорить «господин Фоккер, ваша милость», когда обращаешься ко мне, — сухо и поучительно произнес он, грозно сдвигая брови. Знаменитый пират полагал, будто в его венах течет голубая кровь, и требовал почтительного отношения к своей особе как от своих подчиненных, так и от пленников.

— Ха-ха! А почему уж не сразу «ваше величество»? Вы — просто ничтожество! Вы отвратительны! И я очень надеюсь, что в скором времени вас повесят на грот-мачте! — зарычала Батистина, забыв обо всем на свете.

— Запереть ее вместе со всеми в помещении оружейного склада! Но не думайт, что ты так легко отделаешься за свой грубость! Прежде ты получайт небольшой наказание! Сама напросилась! И я надеюсь, оно пойти тебе на польза! — заржал Фоккер.

Он подал знак своему верному шведу. Тот схватил Батимтину и повернул ее к Фоккеру спиной. Засвистел кнут. Девушка почти не чувствовала боли… Пожалуй, было немного щекотно, и все… Какое-то легкое покалывание…

Батистина держалась прямо и гордо. Она сознавала, что только она одна оказала сопротивление этому маньяку и не имеет права сдаваться… Удар следовал за ударом…

— Вот что ждет и всех остальных, если вы не вести себя прилично! Понимайт, девицы? — проворчал Фоккер, в изнеможении опуская кнут.

— Да! О, да! Господин Фоккер! — дружно запищали девицы. Одна только Иностранка промолчала. Она провела языком по пересохшим губам, не сводя горящих глаз с исполосованной спины Батистины, на которой блестело несколько алых капелек крови.

Послышался глухой звериный рев, и кто-то яростно обрушился на Фоккера. Это был Легалик. Он присутствовал при наказании Батистины и чувствовал себя совершенно бессильным — пленников охраняли пираты, но эти охранники мало-помалу отворачивались от тех, кого должны были оберегать, привлеченные крайне интересным зрелищем порки полуобнаженной девушки. Не каждый день доводилось им наблюдать, как мастерски орудует кнутом Фоккер-Дьявол. Легалик сбил с ног одного из стражей и вырвал у него из рук пику.

С быстротой молнии пронесся Легалик по палубе. Фоккер-Дьявол не успел увернуться, и острая пика вонзилась ему в плечо. Гигант взревел от адской боли, но собрал волю в кулак и вырвал пику из раны. Резко взмахнув жутким оружием, он обрушил тяжеленное древко на голову Легалика. Офицер как подкошенный рухнул на палубу. Все произошло так быстро, что никто из присутствующих даже не успел пошевелиться.

— Легалик… Легалик… О! Яан! Яан! — застонала Батистина, вырываясь из цепких рук Гурстрома и падая на колени перед отважным бретонцем. Она припала к его груди, а он лежал с раскроенным черепом… Последнее, что она услышала, было слабое дуновение, сорвавшееся с его губ:

— Я… вас… люблю… — донеслось до Батистины, и Легалик погрузился в небытие. Отчаянно рыдающая девушка почувствовала, как чьи-то руки подняли ее и повлекли прочь. Ей казалось, что она спит и видит кошмарный сон. Нет, это невозможно! Не может любезный, очаровательный Легалик умереть!

Девиц опять, словно стадо овец, погнали к юту. Едва волоча ноги, Батистина прошла мимо господина Вейля, капитана Робино и Гонтрана д’Обинье. Все трое мужчин только бессильно развели руками и понуро повесили головы, но Батистина почти не обратила на них внимания. Она больше не ждала от них помощи.

— Эй, глянь-ка вон на те создания, Нене! — прошептала Дядюшка, указывая рукой на правый борт судна.

— Ого! Наверное, это негры! Кажись, я слыхала, что они черные с ног до головы! — вмешалась вездесущая Макрель.

Перед глазами Батистины плыла пелена. Она помотала головой и посмотрела в ту сторону, куда уставились девицы. Странные черные существа поднимались по сходням, перекинутым с пиратского суденышка на борт «Красавицы». Они тащили на плечах и головах ящики, сундуки, мешки и корзины. Батистина сначала подумала, что эти люди скрывают свои лица под черными бархатными масками, а тела — под черными атласными костюмами. Но, поднимаясь по лесенке вместе с другими девицами, которые толкались и пихались, чтобы получше рассмотреть занятных невиданных людей, Батистина вдруг поняла, что они почти голые. Их кожа блестела от пота и была абсолютно черной. Батистина изумилась — никогда в жизни она не видела ни одного чернокожего. Правда, сестра Мария-Марта в пансионе что-то говорила про «низшие существа», но Батистина не очень-то внимательно ее слушала.

«Должно быть, эти лишенные одежды негры — какие-то животные!» — подумала с жалостью девушка, не отдавая себе отчета в том, что сейчас она сама была одета немногим лучше, чем эти создания.

Негры равнодушно посмотрели на женщин и продолжали исполнять свою тяжелую работу. Только один из них остановился на секунду. Казалось, он не боялся ударов кнута. Парень был широкогруд, высок и очень крепок с виду. Он улыбнулся во весь рот, показав ослепительно-белые зубы, и помахал рукой Батистине, словно желая приободрить ее. Девушка замерла на месте от удивления.

— А ну давай! Шевелись! Пошли! Пошли! — заворчал один из пиратов, подталкивая девиц к лестнице, ведущей вниз.

Они долго брели в темноте по переходам и коридорам, пока не добрались до помещения оружейного склада.

Дверь за пленницами захлопнулась.

Батистина забилась в угол и рухнула на пол. Ей все было безразлично. Девицы же, напротив, пришли в восторг от нового места заключения, ведь здесь было гораздо лучше, чем в трюме. Оружейный склад располагался как раз под рулевой рубкой, и приходилось нагибаться, чтобы не разбить голову, но кроме этого небольшого неудобства, он выгодно отличался от старой тюрьмы: был довольно просторным, да к тому же в нем имелись два окошка, через которые проникали воздух и свет.

Батистина искренне жалела бедняжек, испускавших радостные вопли при виде подобной роскоши. Девицы толпились у окошка. Всем хотелось посмотреть на морские просторы.

— Эй! Красавица! А вот и твой дружок!

— Ах ты, маленький плутишка!

— А какой хорошенький!

— И носик у него курносый!

— А какие хитрющие глазенки!

— Ой! Он меня за щеку ущипнул!

— Ах! Негодяйчик! Шалунишка! — кричали Дядюшка, Макрель и Золотая Ляжка, хватая Жоржа-Альбера за лапки и хвост.

Жорж-Альбер видел, как наказывали его хозяйку, но ничем не мог ей помочь. Пираты отказались от мысли поймать его и махнули на все рукой. Тогда он скользнул за борт и влез к девицам через окошко.

Батистина оглядела новых спутниц и подумала:

«Не такие уж они дурные, эти женщины и девушки, а некоторые из них, наверное, даже красивы, если их как следует отмыть».

Похоже, Фоккер-Дьявол был того же мнения и решил соблюдать гигиену. Дверь заскрипела, отворилась и впустила двух пиратов; они втащили большую лохань, ведра, циновки, гамаки, изрядно потрепанные и изодранные платья Батистины, найденные на юте, и котел с густой похлебкой. Варево пахло соблазнительно, хотя и было почти безвкусным. Оголодавшая Батистина с жадностью набросилась на похлебку, как и все девицы.

— Ха-ха! Эй, девки! А говорят, Фоккер — парень не промах! Пожалуй, не ручкой кнута он должен был бы поднимать нам головы, а своим главным мужским орудием!

— Хо-хо! Да уж! Наверное, оно у него не маленькое!

— Ха-ха-ха! Скажешь тоже, Золотая Ляжка!

— Эй, Красавица! А ты что думаешь?

Батистина вдруг с удивлением обнаружила, что смеется, хотя и не очень понимает смысл игривых замечаний новых подруг. Но что-то в их умении радоваться жизни привлекало ее, находило отзвук в душе. Только Иностранка, казалось, погрузилась в раздумья и хранила гордое молчание.