Способный частично вращаться большой вертлуг

Выступающая кромка глазницы

Атавистический лобный вырост с выступающими скуловыми выростами

Это должно выглядеть угрюмо, подумала Марго.

Дневной

Пристрастно или серийно моногамен

Живет кооперативными сообществами

– Брось ты. Как может твоя программа определить что-то наподобие этого? – спросила Марго, указывая на “моногамен”.

– По гормонам, – ответил Кавакита. – Существует ген, кодирующий гормон, который наблюдается только у моногамных млекопитающих. У людей этот гормон имеет отношение к парной связи. Его нет у шимпанзе, отличающихся беспорядочными совокуплениями. К тому же в данном случае эстральный цикл у женских особей подавлен – это тоже наблюдается только у сравнительно моногамных видов. Программа использует целый арсенал средств – алгоритмы искусственного интеллекта, неформальную логику, – чтобы интерпретировать воздействие всего набора генов на поведение и внешний облик предполагаемого организма.

– Алгоритмы искусственного интеллекта? Ничего не понимаю, – призналась Марго.

– Ну и ладно. Не обязательно знать все тонкости. Сводится все к тому, чтобы заставить машину мыслить более личностно. Компьютер выдает научно обоснованные догадки, пользуется интуицией. Например, слово “кооперативный” экстраполировано по результату наличия или отсутствия примерно восьмидесяти различных генов.

– И это все? – шутливо спросила Марго.

– Нет, – ответил Кавакита. – С помощью этой программы можно определить размеры, внешний вид и поведение одного организма, введя ДНК одного существа, а не двух, и блокировав логику экстраполяции. Если финансирование не прекратится, я собираюсь добавить к этой программе два модуля. С помощью первого можно будет экстраполировать один вид в прошлое, второго – в будущее. Другими словами, мы сможем больше узнать об исчезнувших существах и приблизительно представить себе существа будущего. – Усмехнулся. – Неплохо, а?

– Потрясающе, – ответила Марго. Ей казалось, что ее научная работа по сравнению с этой выглядит совершенно незначительной. – Как ты до этого додумался?

Кавакита заколебался, глядя на нее с легким подозрением.

– Когда я только начал работать с Фроком, он пожаловался на пробелы в списке ископаемых. Сказал, что хотел бы их заполнить, узнать, что представляли собой промежуточные виды. Тогда я написал эту программу. Большинство таблиц дал мне он. Мы пытались испытывать ее на различных видах. На генах шимпанзе и человека, а также на бактериях, о которых имеется много генетических данных. Затем произошло невероятное. Фрок, старый дьявол, ожидал этого. Я – нет. Мы сравнили домашнюю собаку с гиеной и получили не плавные промежуточные виды, а причудливые биологические формы, совершенно отличающиеся как от гиены, так и от собаки. То же самое произошло и с некоторыми другими парами видов. Знаешь, что сказал на это Фрок?

Марго покачала головой.

– Просто улыбнулся и произнес: “Вы теперь видите подлинную ценность этой программы”. – Кавакита пожал плечами. – Понимаешь, моя программа подтвердила его теорию “эффекта Каллисто”, показав, что мельчайшие изменения в ДНК иногда могут вызвать чрезвычайные изменения в организме. Я слегка обиделся, но таковы уж методы Фрока.

– Понятно, почему он так хотел, чтобы я воспользовалась этой программой, – сказала Марго. – Это революция в изучении эволюции.

– Да, только на это всем наплевать, – с горечью ответил Кавакита. – Сейчас все, связанное с Фроком, напоминает поцелуй смерти. Очень обидно вложить во что-то душу, а потом не удостаиваться внимания научного мира. Знаешь, Марго, между нами говоря, я подумываю уйти от Фрока и присоединиться к группе Катберта. Полагаю, что смогу забрать большую часть своих исследований. Советую и тебе подумать о таком варианте.

– Благодарю, я останусь с Фроком. – Марго была оскорблена за учителя. – Если бы не он, я даже не стала бы заниматься генетикой. Я многим ему обязана.

– Как знаешь, – сказал Кавакита. – Но, с другой стороны, ты подумываешь об уходе из музея, верно? Во всяком случае, так говорил Билл Смитбек. А я все вложил в это учреждение. Моя философия гласит: обязанности у тебя есть только перед собой. Посмотри на музейную публику: на Райта, Катберта, на всех. Думают они о ком-то, кроме себя? Мы с тобой ученые. Знаем о выживании наиболее приспособленных, о “природе с красными когтями и зубами”. Принцип выживания применим и к ученым.

Марго поглядела в сверкающие глаза Кавакиты. Отчасти он был прав. Но вместе с тем Марго считала, что люди, познав жестокие законы природы, возможно, смогут возвыситься над ними.

Она предпочла переменить тему разговора.

– Значит, экстраполятор одинаково работает с ДНК и животных, и растений?

– Совершенно одинаково, – ответил Кавакита, снова перейдя на деловой тон. – Прогоняешь на секвенаторе ДНК два вида растений, затем вводишь данные в экстраполятор. Он сообщит тебе, в какой степени они родственны, а затем опишет промежуточные формы. Не удивляйся, если программа станет задавать вопросы или делать замечания. Я добавил много маленьких усовершенствований, пока работал над искусственным интеллектом.

– Кажется, поняла, – проговорила Марго. – Спасибо. Ты сделал замечательную работу.

Кавакита подмигнул.

– Теперь, малышка, ты передо мной в долгу.

– Само собой, – ответила Марго. Малышка. В долгу перед ним. Она недолюбливала людей, мыслящих подобным образом. А Кавакита сказал это не в шутку.

Он потянулся и снова чихнул.

– Я ушел. Пора перекусить, потом надо съездить домой, переодеться в смокинг к вечернему торжеству. Сам не знаю, зачем приезжал сегодня – все остальные дома, готовятся к вечеру. Видишь, в лаборатории ни души.

– Смокинг, вот как? – сказала Марго. – Я захватила с собой платье. Нарядное, но не вечернее.

Кавакита подался к ней.

– Одевайся, чтобы достичь успеха, Марго. Если начальство увидит человека в рубашке с коротким рукавом, то будь он даже гением, оно не сможет представить его себе директором музея.

– А ты хочешь быть директором?

– Конечно, – с удивлением ответил Кавакита. – А ты нет?

– Ну а просто хорошо работать в науке?

– Хорошо работать в науке может почти каждый. Но я хочу играть когда-нибудь более значительную роль. Директор способен сделать для науки гораздо больше, чем исследователь, торчащий в тусклой лаборатории вроде этой. – Он потрепал Марго по спине. – Не скучай. И не ломай ничего.

Кавакита ушел, и в лаборатории наступила тишина.

Несколько секунд Марго сидела неподвижно. Потом раскрыла папку с образцами лекарственных растений кирибуту. Однако невольно подумала, что есть более важные дела. Когда она дозвонилась наконец до Фрока и сообщила, как мало обнаружила в ящике, он притих. Казалось, боевой дух внезапно покинул ученого. Голос его был таким подавленным, что она не стала рассказывать ему о журнале и отсутствии там новых сведений.

Марго взглянула на часики: начало второго. Программирование ДНК каждого из растений требовало много времени. Но, как справедливо напоминал ей Фрок, это первая попытка заняться систематическим изучением первобытной классификации растений. С помощью составленной Кавакитой программы она могла доказать, что кирибуту с их уникальным знанием растений классифицировали их биологически. Программа позволит ей представить промежуточные формы растений, гипотетические виды, реальные аналоги которых все еще, возможно, существуют в тропических лесах, где жило племя. По крайней мере таков был замысел.

Для программирования Марго требовалось отделить частицу каждого образца. После долгих переговоров с помощью электронной почты она в конце концов получила разрешение брать от образцов по одной десятой грамма. Этого было едва достаточно.

Она поглядела на хрупкие образцы с едва ощутимым терпким травяным запахом. Некоторые травы являлись сильными галлюциногенами, кирибуту использовали их для священных церемоний: другие были лекарственными и, возможно, представляли собой ценность для современной науки.